Тайны древних - Андрей Олегович Рымин

– Ну-ка, как тут у них лодки спускают?

– А вот петельки на концах есть, – тут же подсказала девчонка. – Сюда вон те крюки нужно вставить.

Кабаз поднял с пола веревку на одном конце которой болталась изогнутая костяшка. Добрая работа – из тоненьких кожаных ремней сплетено, выдержит что угодно. Другим краем к толстому колу привязано, что намертво вогнан в камень. И как они только дырочку под этот штырь продолбили? Мастера чернолапые.

Лодка, в которую охотник предусмотрительно усадил Тису, медленно поползла вниз. Рюк с Кабазом потихоньку стравливали веревки – и как только джарх в одиночку с таким делом справлялся? Кое-как поставили на воду. Течение сразу подхватило, поволокло. Канаты натянулись. Теперь можно и самим спускаться, благо лесенка чуть левее привязана – скинул вниз и лезь себе. Ничего сложного. Через пару десятков ударов сердца они уже отцепили крюки, и лодка побежала вперед.

Кабаз взял весло. Странное тут оно – длинная палка с плоскими расширениями на обоих концах. Можно не перехватывая сразу с разных сторон грести. Тяжеловато для него – на джарха рассчитано – но приноровился быстро. А сама лодка и того лучше. Прочный каркас все из того же пустотелого хархита обтянут дубленой кожей какой-то на редкость толстошкурой зверюги. Дно даже не проминается под ногами. И трое человек поместилось, и кабазов мешок, и еще место есть. Жаль, затопить придется.

– Ну все, ребятки, – облегченно вздохнул Кабаз, осознавший, что все самое страшное позади. – Теперь бы только по темноте до леса доплыть, а там пусть попробуют нас поймать. В такие дебри вас заведу, в такие дали уйдем.

– А мы разве не домой? – удивленно пропищал Рюк.

Кабаз снова вздохнул. В этот раз тяжело, с горечью.

– Ох, ребятки-ребятушки… Нет у нас больше дома. Некуда возвращаться. Долина стоит, и лес в ней никуда не девался – а что толку? Ни Племени, ни родичей и вообще никого. Последние мы с вами люди на всем белом свете. Всех чернюки проклятые извели. Сами теперь будут на нашей земле жить, а нам там больше нет места.

Рюк охнул и, зажав ладонями голову, принялся тихо неразборчиво скулить что-то себе под нос. А вот девчонка как будто и не расстроилась даже.

– Ты давно из Долины? – твердым голосом спросила она.

– Сентябрем уходил.

– А сейчас декабря середина. Я дни считала.

– И что? – не понял охотник.

– А то, Кабаз, что большой это срок. Ты многого можешь не знать.

– Точно, точно! – мгновенно ожил мальчишка. – Жарфас говорил, что ихнее войско уже возвращается! И говорил, что люди их не пустить пытались! И еще…

– Что? Что еще? – накинулся на Рюка Кабаз, в чьей голове громом гремело заветное слово «люди». Та радость, что он испытал, когда умирающий Гвар поведал ему о плененных детишках, не шла ни в какое сравнение с той бурей эмоций, что в нем забурлили сейчас. Это что же? Он так ошибался? Болван! Тупорогий баран! Сам себе в башку вбил, что последним человеком остался на всю Долину. Это Инга во всем виновата! Сначала ум-разум ему замутила, потом и вообще забрала своей гибелью. Горе ему безмозглому! Горе!

– Еще… – отчего-то Рюк мялся, страшась что-то сказать. Наконец, он собрался с силами и не по-детски серьезно проговорил:

– Боги спустились с небес. И они поведут людей на великую битву. Сюда поведут. В Бездну.

Глава четвертая – Между черным и белым

Дурацкое седло терло ноги. Спина затекала. Задница по ощущениям превратилась в один сплошной синяк. И это они еще только четвертый день как в пути. Впереди сотни и сотни миль, которые предстоит проехать на спине этой тупой животины. Валай уже давно понял, что ненавидит лошадей и тех, кто придумал использовать этих безрогих лосей для передвижения. Причем его чувства, судя по кислым лицам и нежеланию лишний раз словом перекинуться, разделяли и остальные охотники. Что Морлан, что Нардаг, что Сатор, что старшины других родов старательно делали вид, будто навязанный способ перемещения им не в тягость, но Волк-то не был слепцом.

Одна только Мина более менее приспособилась к верховой езде. Не то чтобы совсем уж уверенно держалась в седле, но хотя бы не выглядела навьюченным на лошадь мешком, как отозвался вчера о способностях лесников Теннарий Кант.

И ведь не поспоришь – рядом с этим бессмертным они все равно что малые дети. Магистр словно родился в седле. С лошадью будто единое целое. Поводья почти не использует, ногами управляет или мыслью, как чернюки. Хотя, может, у него просто конь не такой, как им выдали. Или же колдовство. С этого станется – украл же он силу у сарийского колдуна. Вон, как тараканов давеча раскидал. Они тогда в Синаре одно чудище остановить не смогли, а этот троих громадин о скалы расколошматил в два счета.

Вон впереди еще одна страхолюдина с щупальцами ковыляет – скоро нагоним, и Теннарию снова придется к колдовству обращаться. Теперь серый вихрь, которым в них камни кидали, новому хозяину служит. И это радовало Валая больше всего остального. Железные наконечники стрел и копий, мечи, арбалеты, способные продырявить любую шкуру, подвластный восточникам жидкий огонь, тысячи и тысячи воинов – все это здорово. С такой мощью на бой с ордой выходить можно и нужно, но волшба… Против божественной силы у чернюков нет ни единого шанса. Потому и бегут нелюди без оглядки, потому и бросают мертвых и раненых, потому и не ждут медлительных тараканов, не способных поддерживать нужную скорость.

Небось, надеялись, что бронированные чудовища задержат преследователей. Куда там – Теннарий плющит их походя. Вот сейчас чуть подъедут, и выпустит вихрь на волю. Валай улыбнулся, предвкушая зрелище. Охотники, которых Дамаран определил в передовой отряд, в отличие от большей части растянувшегося на многие мили войска, имели возможность смотреть на подобные чудеса своими глазами.

– Все, вперед поскакал, – привстала в стременах Мина. – Сейчас таракан полетает.

И действительно, черный конь магистра отделился от строя. Чудовище впереди уже развернулось к ним щупальцами – наивно готовится давить мелкоту. Колдовской вихрь обломанным перевернутым рогом рванул к небесам. Миг – и серое марево окутало зарбагову тварь. Теперь вверх. Оторвавшись от земли, чудище забавно задергало короткими лапками, затрепыхалось и принялось лупить воздух извивающимися отростками. Все тщетно – существо больше не принадлежало себе.

Держа пойманного таракана над собой,