Мифы Великой Отечественной (сборник) - Мирослав Морозов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В.А. Анфиловым ситуация существенно драматизируется. Соединения Юго-Западного фронта получали все необходимые распоряжения, и проблемы со связью никоим образом не могут объяснять их неуспехи. В некоторых случаях лучше бы они эти приказы не получали. Попробую проиллюстрировать этот тезис конкретным примером.
После долгих мотаний по дорогам Львовского выступа командованию Юго-Западного фронта удалось 26 июня ввести в бой 8-й механизированный корпус. Однако развивать достигнутые в этот день результаты штаб фронта не стал. Вместо приказов на продолжение наступления механизированные корпуса получили приказ на… отход за линию стрелковых корпусов. Вот как описывает содержание и обстоятельства получения этого приказа командир 8-го механизированного корпуса Д.И. Рябышев в отчете о боевых действиях корпуса, написанном по горячим следам событий, в июле 1941 г.: «В 2.30 27.6.41 г. к командиру 8-го механизированного корпуса прибыл генерал-майор Панюхов и передал ему следующий устный приказ командующего Юго-Западным фронтом: «37-й стрелковый корпус обороняется на фронте м. Почаюв Новы, Подкамень, Золочев. 8-му механизированному корпусу отойти за линию пехоты 37-го стрелкового корпуса и усилить ее боевой порядок своими огневыми средствами. Выход начать немедленно».
Аналогичный приказ получил наносивший контрудар 15-й механизированный корпус: «На основании приказа Юго-Западного фронта № 0019 от 28.6.41 г. [ошибка в документе, правильнее 27-го. – А.И.] к утру 29.6.41 г. приказано отойти на рубеж Золочовских высот за оборонительную линию 37-го стрелкового корпуса для приведения себя в порядок».
Что же случилось? В мемуарах И.Х. Баграмяна (точнее, в воспоминаниях Ивана Христофоровича, подвергнутых «литературной обработке» с добавлением диалогов, которые никто спустя несколько лет помнить не может) это подается как отказ от стратегии контрударов мехкорпусами в пользу построения «упорной обороны» стрелковыми корпусами. Однако этот тезис не подтверждается документально. В оперативной сводке за 26 июня дана уничижительная оценка 36-му стрелковому корпусу: «Из-за неорганизованности, плохой сколоченности и недостаточной обеспеченности артиллерийскими снарядами в бою с противником в районе Дубно показали низкую боеспособность». Было бы странно предполагать, что с помощью этих соединений «низкой боеспособности» начальник штаба фронта Максим Алексеевич Пуркаев, человек старой школы, собирался удерживать немецкие танковые дивизии. Причина вывода механизированных корпусов из боя совсем другая. Основной ошибкой командования фронта была неверная оценка направления развития наступления немцев. Соответственно командование фронта решило отвести мехсоединения за линию построения стрелковых корпусов для нанесения контрударов. И, несмотря на все проблемы со связью, которыми нас пугали в послевоенных исследованиях, соответствующие приказы были доставлены в мехкорпуса. Начался их вывод из боя и отвод назад.
Однако Москва не поддержала решение командования фронта. И.Х. Баграмян вспоминает:
«– Товарищ полковник! Товарищ полковник! – слышу голос оперативного дежурного. – Москва на проводе!
Бегу в переговорную. Увидя меня, бодистка отстучала в Москву: «У аппарата полковник Баграмян». Подхватываю ленту, читаю: «У аппарата генерал Маландин. Здравствуйте. Немедленно доложите командующему, что Ставка запретила отход и требует продолжать контрудар. Ни дня не давать покоя агрессору. Все» (Баграмян И. X. Так начиналась война. – М.: Воениздат, 1971, С. 141).
М.П. Кирпонос попытался объяснить верховному командованию свои решения, но отстоять их не смог. Дальнейшее развитие событий показало, что Ставка была права в своих оценках – острие немецкого танкового клина повернуло на юг намного позднее, только после преодоления «линии Сталина». После получения выволочки из Москвы штаб Юго-Западного фронта начал готовить приказы на возвращение механизированных корпусов в бой.
Приказ на возвращение в бой 15-го механизированного корпуса поступил в штаб соединения к 10.00 утра 27 июня. 37-я танковая дивизия корпуса успела отступить и провела день в маршах с разворотом на 180 градусов. В бою 27 июня ее танки, естественно, не участвовали. Метания дивизий 15-го механизированного корпуса по дорогам объяснялись не тем, что связи не было, а тем, что связь с ним все же работала. Соответственно отдавались приказы на вывод мехкорпусов из боя исходя из анализа обстановки, штаб Кирпоноса пытался спрогнозировать следующий ход противника.
Ситуация в 8-м механизированном корпусе на момент получения приказа о возвращении в бой была схожей. Его 12-я танковая дивизия растянулась колонной от Бродов до Подкамня (населенный пункт в 20 км юго-восточнее Бродов). С другой стороны 7-я мотострелковая и 34-я танковая дивизии стоп-приказа получить не успели и оставались в занятых в бою днем 26 июня районах. Ранним утром 27 июня командование корпуса получило приказ командующего Юго-Западным фронтом № 2121 от 27.6.41 г. о наступлении 8-го механизированного корпуса с 9.00 27.6.41 г. в направлении Броды, м. Верба, Дубно. Уже в 7.00 27 июня Рябышев отдал приказ на наступление в новом направлении. Начало наступления было назначено на 9.00 27.6.41 г. Обычно об этом эпизоде повествуется мемуаристами как о возвращении 8-го мехкорпуса в бой по частям по истеричному приказу комиссара Вашугина, прибывшего в расположение штаба 8-го мехкорпуса в десятом часу утра 27 июня с расстрельной командой. Поскольку на связь сетовать в условиях получения всех приказов было глупо, для объяснения причин был использован другой популярный персонаж – «рука партии». О том, что все приказы на ввод корпуса в бой по частям к прибытию истеричного ротвейлера марксизма-ленинизма были уже отданы, тактично помалкивали. В условиях закрытости архивов в 1960-е о подобных нестыковках никто не догадывался. H.H. Вашугин к тому же застрелился, и валить на покойника можно было со спокойным сердцем.
Однако, даже по воспоминаниям, никаких проблем с передачей приказов механизированным корпусам не прослеживается. Если бы приказ на отвод до мехкорпусов просто не дошел, никакого хаоса, вызванного отводом, просто бы не возникло. Связь между командованием фронта и мехкорпусами работала настолько устойчиво, что мехкорпуса энергично колебались вместе с генеральной линией ведения оборонительной операции штабом М.П. Кирпоноса с точностью до нескольких часов.
В официальных документах, написанных профессионалами, оценки состояния связи даются куда более осторожные и взвешенные. В кратком отчете начальника управления связи Юго-Западного фронта от 27 июля 1941 г. было сказано:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});