Мы пришли с миром - Забирко Виталий Сергеевич

Но если для Буратино и киянки стена была проницаемой, то для меня она осталась по-прежнему бетонной. Не знаю, что чувствуют боксеры, когда их отправляют в нокаут, но я сознание потерял не сразу. Врезавшись лбом в бетон, я вдруг ощутил себя лежащим на полу и услышал, как из стены донесся довольный хохот деревянной куклы. И тогда гаснущее сознание рефлекторно отметило сермяжную правоту пословицы: хорошо смеется тот, кто смеется последним...

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В голове звенело, лоб горел, но его жар остужало покрывавшее лицо мокрое полотенце. Я пошевелился, сдвинул полотенце с глаз и увидел, что лежу на полу посреди комнаты. В сознании все смещалось, и было непонятно, оказался ли я на полу после того, как пытался пнуть Буратино ногой, или когда швырнул его в стену. Какое из событий было первым? Лишь в одном был уверен на сто процентов — если бы в моей голове имелись мозги, то сотрясения бы им не миновать. Это надо только додуматься — сражаться с куклами! Все равно как Дон Кихот с ветряными мельницами. До этого момента мне был известен только один человек, отважившийся сражаться с куклами, да и тот — персонаж. Карабас-Барабас. Как и он, я потерпел сокрушительное поражение. Только не на страницах книги, а наяву.

— Тебе больно, папа Карло? — участливо спросил незнакомый детский голос.

Я скосил глаза на звук и увидел сидящего на краю журнального столика Буратино. Шепелявость исчезла без следа, словно он подрос. Как будто он мог подрасти, или пищик превратился в голосовые связки. Такого просто не могло произойти — не иначе как что-то в моей голове сдвинулось. Видимо, мозги в ней все-таки присутствовали, но, скорее всего, в минимальном количестве и в желеобразном состоянии Что с желе может произойти, если по нему стукнуть? То-то и оно...

Стащив с липа полотенце, я ощупал на лбу громадную шишку и, постанывая, сел.

— Долго же ты спал! — заявил Буратино, болтая ногами.

В комнате горел свет, за окном стояла непроглядная ночь, часы на тумбочке показывали половину одиннадцатого.

— Ничего себе нокаут... — пробормотал я. — Почти шесть часов ..

— Не нокаут, а сон, — назидательно поправил меня Буратино — После него, кроме шишки на лбу, не будет никаких последствий.

Внутри у меня похолодело. Мало того что он сквозь стены проходит, так еще и экстрасенс Что он еще умеет?

— Тебе бы котом Баюном на полставки работать, — пробормотал я. — Цены бы не было.

— А это кто?

— Дед Пихто, — вернул я должок его же монетой и, только сказав, понял, чьи нотки проскальзывали в голосе Буратино. Оксаны! Ее любимые выражения.

— Гы-гы, ха-ха, хи-хи! — залился смехом «хохоталки» Буратино.

Смешливый мне попался пришелец. Никак не вязалось его поведение с образом разведчика передового отряда инопланетного вторжения.

Кряхтя, как старый дед, я стал на четвереньки и перебрался с пола в кресло. Буратино сидел на столе, болтал ногами и весело поглядывал на меня. Пацан, ни дать ни взять. Рядом с ним на столе лежал разобранный до последнего винтика аудиоплеер, среди деталей не хватало динамика. Нашел Буратино лучший способ воспроизведения звука, и батареек не понадобилось — они-то как раз лежали среди деталей плеера. Та-ак. К созданию ветра, прохождению сквозь стены, гипнозу добавилось вольное обращение с электричеством. То есть получение его из ничего. Такие способности больше подходили демону, чем пришельцу. Впрочем, мои суждения об уровне технологий пришельцев ничем не отличались бы от мнения средневекового монаха-схимника, попади ему в руки современные электронные часы.

Буратино перехватил мой взгляд.

— Извини, что разобрал твое звуковое устройство. Но с его помощью говорить легче. — Он достал из-под безрукавки скатанную в трубочку стодолларовую купюру и протянул мне. — Надеюсь, этого хватит в качестве возмещения ущерба?

«Этого» спокойно хватило бы на два десятка китайских аудиоплееров Еще на рынке я понял, что пришельцы понятия не имеют о стоимости товаров и услуг и швыряются деньгами направо и налево исключительно стодолларовыми банкнотами. Может, вместо производства кукол им динамики поставлять? Торговля всегда прибыльнее производства, и руками делать ничего не надо.

Я глянул на Буратино и понял, что о таком предложении не стоит заикаться. В первую очередь им нужны тела. Тела и глаза, а все остальное — приложение. И никуда мне не деться…

— Значит, вы пришли к нам исключительно ради интереса? — спросил я.

— Ага. Гы-гы, ха-ха, хи-хи! Столько новых возможностей!

— Возможностей чего?

— Познавать мир, — недоуменно пожал плечами Буратино. — А вы разве не для этого живете?

М-да... «Познавать мир...» Блаженны существа, которые живут не ради хлеба насущного.

— А как же! — с преувеличенным энтузиазмом заявил я. — Исключительно ради этого!

Возможно, сказочный Буратино и поверил бы в мой энтузиазм, как поверил в денежное дерево лисы Алисы, но этот Буратино уловил фальшь. Кое-что о нас он уже знал.

— Правда? — с сомнением в голосе спросил он. — Тогда зачем вам зеленые бумажки?

— Именно для познания мира! — понесло меня, и откуда столько сарказма взялось. — Мы через них на мир смотрим. У кого их больше, у того и познания обширнее.

— Тогда ты должен понимать, зачем мне столько тел, — заявил он.

Ирония вышла из меня, как воздух из проколотого шарика Не знаю, что он имел в виду, но в моем понимании сказанное им связывалось лишь со стройными шеренгами кукольных человечков с отнюдь не кукольным оружием в руках, на большее меня не хватало. Снова разболелась голова, и я осторожно потрогал шишку на лбу.

— Устал я, и голова болит... — пробормотал я, уходя от скользкой темы. — Надо поспать, утро вечера мудренее.

— А ты разве не выспался? — с недоверием протянул Буратино.

— Жаль, тебе в лоб киянкой не попал, — сварливо отозвался я. — Вот тогда понял бы, что такое травма.

Я снова потрогал лоб. Где ему понять — его-то лоб деревянный... Спать не хотелось, но и продолжать разговор тоже. Решение, работать или нет на пришельцев, лучше отложить на утро, хотя я подозревал, что отказаться не получится. Слишком большие козыри были на руках у деревянной куклы, и, несмотря на то что Буратино лишь вскользь намекнул на возможность шантажа, иного пути, как соглашаться на его условия, не было. Разве что оттянуть решение до утра в бесполезной надежде — авось пронесет.

— Сейчас приму лекарство и буду баиньки...

Я поднялся с кресла и направился на кухню, подавив жгучее желание схватить Буратино и оторвать ему руки-ноги, а заодно и голову. Как бы не приключилось чего похуже шишки на лбу — хватит с меня одного эксперимента.

На кухне я достал из шкафчика бутылку водки, налил полный стакан и выпил. Чтобы быстрее захмелеть, закусывать не стал, а занюхал корочкой хлеба.

— Помогает? — участливо спросил Буратино, следовавший за мной, как привязанный.

— Сам попробуй, — буркнул я и непроизвольно улыбнулся, представив, как мы с ним сидим за кухонным столом, распиваем водку и занюхиваем корочками хлеба. Тремя, как в сказке. А что — нормальный бы собутыльник получился! Если бы он мог пить, уж лучше водку с ним хлестать, чем.

В глазах начало рябить, сознание затуманилось, и я нетвердой походкой поплелся к тахте.

— Ложись, ложись... — суетилась вокруг меня деревянная кукла. — Я тебе помогу, полечу...

Смысл слов проскальзывал мимо сознания, и мне было все равно, каким образом Буратино собирается меня лечить. Для русского человека лучшего лекарства, чем водка, не существует. Панацея от всех болезней.

Спал я, на удивление, спокойно, никакие кошмары не мучили, и проснулся утром трезвый как стеклышко, словно не принял вчера лошадиную дозу универсального снотворного. Мысли были ясные, голова светлой, тело налито энергией, как у двадцатилетнего, будто я помолодел. Не знаю, как именно «лечил» Буратино, но результат получился высококлассным. Давно я не испытывал такой бодрости духа и тела.