Смерть воды и огня (Богомол - 2) - Алексей Биргер

Припарковав машину неподалеку от гостиницы "Украина" - так, чтобы в неё можно было сразу вскочить и преследовать подопечного, если тот, на такси или на частнике, отправится куда-нибудь развлекаться со своей пассией - я прихватил свой драгоценный "дипломатик" и прошел в бар.

Мистер Николас Джонсон и впрямь оказался очень узнаваемой личностью обращаться к портье мне не пришлось. Здоровый мужик, явно охочий до радостей жизни, он, что называется, "оттягивался по полной", обвалившись в Москву. И блондинку он себе оторвал совсем ничего, девку с большими красивыми глазищами, один взгляд которых запросто мог бы свалить с ног, если бы убойная сила этого взгляда не приглашалась огромным количеством навороченной вокруг них косметики, которая, по замыслу, должна была усиливать их воздействие, а на самом деле лишь портила данное девке от природы, с большим чувственным ртом, на обрисовку которого была изведена чуть не тонна губной помады - судя по благородному оттенку, не дешевой, а дорогой, так что девка на мелочи не разменивалась - с выпирающей из блузки грудью и с крупными ногами. То есть, можно было назвать эти ноги и длинными, и красивыми, но лучше и точнее было все-таки назвать их крупными, потому что и в них ощущалась некая чрезмерность плоти, обнаженной почти до бедер, прикрытых очень фирменной юбкой из тонкой, выделанной до мягкости бархата, кожи. Словом, девка была и "упакованная", и красивая той малость простецкой красотой, которая и должна нравится напористым жизнелюбам типа этого Николаса Джонсона, потому что такая красота обещает, что партнерша окажется крепкой в постели.

Я уселся за столик в углу, заказал поесть, и, сделав вид, будто кого-то жду, открыл "дипломатик". Сверху у меня лежали всякие деловые бумаги - всякая чушь, снабженная логотипами фирм и размашистыми подписями под красивыми "шапками" типа "Соглашение о намерениях" - и я изобразил, будто тщательно их просматриваю, готовясь к назначенной деловой встрече. А сам тем временем отладил прикрытую бумагами технику и, в первую очередь, подслушивающее устройство. Мистер Джонсон и девка говорили на достаточно примитивном английском - на том английском, который был без проблем доступен подруге американца. Так что трудностей с пониманием их речи у меня не возникло.

Американец щедро пересыпал свою речь "санобичами" - так в быстром и энергичном американском произношении звучало "son of bitch", "сукин сын" и другими непарламентскими выражениями.

- Так я и говорю тебе, санобич всех раздери, что этот твой начальник, санобич, заслуживает, санобич, того, чтобы за все на нем отыграться. Я бы такую милочку как ты на руках носил, санобич, а не заезжал придирками. Верно?

- У тебя есть, что предложить? - осведомилась девка.

- Разумеется! - мистер Джонсон хитро подмигнул ей. - Знаешь, как одна моя знакомая, там, в Нью-Йорке, отплатила за все своему начальнику?

- Ну?

Американец наклонился прямо к её уху и что-то зашептал, с самым довольным видом. То есть, это для всех присутствующих было "что-то", а я вполне ясно расслышал:

- После работы, когда все уходили, она оставалась якобы доделать кое-что, а на самом деле к ней приходил её бойфренд и они трахались на столе начальника... Представляешь, на столе этого аккуратиста, который, санобич, из-за лишней пылинки поднимал хай и морщился так, будто ему шило в задницу воткнули! А один раз они сделали это во время обеденного перерыва, прямо, можно сказать, за спиной у её начальника. И ты бы знала, как они использовали его кресло!

- Ты хочешь сказать?..

- Вот-вот! - мистер Джонсон расцвел в улыбке - или, вернее сказать, ощерился в улыбке, настолько плотоядной эта улыбка у него получилась. - И с тех пор она перестала бояться начальника. Он вызывает её для разноса, из-за того, что она запятую не так поставила или ещё какую-нибудь "блоху" упустила в важном документе, а она глядит на его стол, где у него так тщательно и чистенько разложены бумажка к бумажке, все уголок к уголку, вспоминает, что они ночью творили на этом столе, и её смех разбирает, она еле сдерживается. Он распекает её, а ей как с гуся вода! Он, видно, это почувствовал, потому что перестал драить её так, как драил других сотрудников. Она говорит, ей даже скучно стало немного, потому что пропала в её жизни эта... перчинка.

- И этим её бойфрендом был ты? - осведомилась девка.

- Нет, - американец вздохнул и покачал головой. - Не буду врать, не я. Я был просто её другом, которому она обо всем рассказывала. Но, не скрою, мне все время хотелось попробовать, настолько вкусно она об этом рассказывала.

Блондинка поглядела на него с той иронией, за которой чаще всего прячется готовность уступить - прежде всего, собственным желаниям.

- И ты хотел бы попробовать это со мной?

- А ты была бы против? - вопросил американец. - По-моему, санобич, мы с тобой - люди взрослые и знающие, чего хотим. И пара из нас получится идеальная, а?

- Пара на одну ночь? - кисло усмехнулась блондинка. - За кого ты меня держишь?

- За самую сногсшибательную курочку в Москве! - ответил мистер Джонсон. - А может, и во всей России. А может, и во всем мире. Ты не думай, я не пристаю ко всем попало. Но ты... - он опять понизил голос до самого тихого шепота. - Если хочешь знать, ты из тех редких, очень редких девок, которым стоит взглянуть - и у мужика все встает. Есть в тебе это... не жар тела, это было бы слишком просто, а вот такая сокрушительная сексуальность, которая и мертвого из гроба поднимет, если на него пойдет твоя, эта, волна...

- Что ж... - блондинка размышляла, скорее для виду. - Ключи от конторы у меня с собой, ведь я все отпираю и запираю, прихожу первой и ухожу последней... А сплясать ламбаду на столе шефа было бы чем-то новеньким.

- Так поехали? - оживился американец. - Я возьму шампанского или чего ты хочешь. Завернем по пути в ночной супермаркет - и вперед! Навстречу самому сладкому мщению в твоей жизни! - расхохотался он.

Я уже доел все заказанное и решил, что мне пора удаляться. Чтобы не кидаться сломя голову вслед за американцем и его пассией, это выглядело бы слишком заметным. Недовольно поглядев на часы - мол, деловой партнер опаздывает, а больше я ждать не могу - я поправил бумаги, закрыл "дипломатик", вышел на улицу и, остановившись возле своей машины, закурил.

Американец и блондинка появились минут через пятнадцать. В руке у американца был объемистый пластиковый пакет - насколько я понял, они загрузились шампанским и прочим прямо в гостинице, в одном из тех маленьких роскошных "шопов", в которые превратились в наши дни бывшие филиалы "Березки" при бывших интуристовских заведениях. Я сел за руль и стал наблюдать, как они договариваются с частниками, дежурившими почти у дверей. Переговоры шли буквально несколько секунд: американец не торговался и дружелюбно махнул рукой первому же "возиле".

Я опять включился на прослушивание.

- Ленинский проспект, да? - переспросил водитель.

- Да, - сказала блондинка. - Чуть дальше Ломоносовского. Я покажу, где остановиться.

Они отъехали, я стартовал следом за ними. "Часы пик" давно миновали, машин было мало - по московским понятиям, во всяком случае - и двигаться было легко. Разве что, приходилось соблюдать осторожность, иногда чуть-чуть притормаживать и отставать, чтобы мои подопечные не заметили слишком плотно маячащую рядом с ними машину. Впрочем, они так были увлечены воркованием, устроившись на заднем сидении, что вряд ли обращали внимание хоть на что-то вокруг. Заметить мог только шофер, поневоле обязанный проявлять бдительность и внимание ко всему, происходящему на дороге. Но если шофер и понял, что за его пассажирами ведется слежка, то ему это было до лампочки. Советские люди давно привыкли к тому, что любой иностранец может стать объектом внимания особых служб, и недолгие годы свободы ещё не успели приучить их видеть в этом отступление от нормы. Если шофер понимал меня за такого "сопровождающего", то его это не беспокоило: ведь люди, "пасущие" иностранцев - это не налоговая служба, которая может потребовать у него отчета в его "левых" заработках. А насчет того, чтоб, коли вызовут "куда надо" дать показания насчет поведения и разговоров иностранца, которого он подвозил - тут он завсегда с охотой, на это и подписывался, когда выторговывал себе хлебное местечко возле отеля международного класса. Без этого фиг с два ему разрешили бы войти в тусовку водил, имеющих там постоянное место.

Приблизительно так я прикидывал, продолжая на всякий случай соблюдать все меры предосторожности. Вот мы миновали перекресток Ленинского с Ломоносовским, ещё два-три квартала, машина притормозила и остановилась. Я остановился чуть поодаль. Американец и блондинка расплатились и вышли, американец бережно нес пластиковый пакет с шампанским и, надо понимать, какими-то деликатесами. Они пошли по подъездной дорожке в глубь огромного "сталинского" двора, я проехал во двор, увидел, что они идут к подъезду слева от расположенных в центре двора клумб и лавочек - почти скверика, по размерам, поэтому повернул налево и остановился в удобном месте неподалеку от главной клумбы. Моя парочка уже входила в какую-то дверь - не в подъезд, а именно в отдельную дверь рядом с жилым подъездом. В свете фонаря возле этой двери тускло отсвечивала вывеска.