(Не)любимый муж (СИ) - Соловьева Анастасия

— Слушай, заткнись! Я же просила не лезть ко мне в душу!

— Своим поведением ты отталкиваешь людей, которым ты не безразлична. Если продолжишь и дальше бросаться на всех подряд, то рискуешь остаться в одиночестве. И никакие деньги мира не заглушат пустоту в твоей душе.

— Ты что, психоаналитиком себя возомнил? — я не сдерживаюсь, толкаю его в грудь, но Ярослав перехватывает мои руки. Смотрит тяжёлым взглядом, чего-то ждёт.

— Я сделаю вид, будто не слышал твоих слов об измене. Постарайся заснуть. Сейчас ты не в состоянии здраво рассуждать.

Я не могу вырваться из его стальной хватки, поэтому наклоняюсь и кусаю его в плечо. Сильно кусаю, болезненно, дико, и Ярослав, матерясь, отпускает меня. Ощущаю во рту металлический привкус, с сожалением понимая, что снова перегнула палку.

Но лучше так, чем подсознательно ждать от него предательства. Если раньше у меня возникали сомнения, то после сегодняшней вечера я на сто процентов уверена в своём решении. Только грубый расчёт, никаких чувств, симпатий, влюблённостей! И никакого секса. Не могу трахаться без эмоций, не моё это. Я слишком спонтанно решилась на брак по расчёту. Переоценила себя. Думала, что смогу.

— Я не отказываюсь от своих слов. Ты можешь трахаться, с кем угодно. Мне плевать. С тобой я больше спать не хочу. Надеюсь, силой брать ты меня не станешь. А если тебя что-то не устраивает — подавай на развод. Брачный контракт мы ещё не составили, так что никакого нарушения нет. Устные договорённости не имеют юридической силы!

Ярослав сжимает и разжимает кулаки, тяжело дышит. Его взгляд настолько мрачный и тяжёлый, что мне становится физически плохо. Мутит, ладони потеют. И в сердце словно шипы впиваются, заставляя несчастную мышцу кровоточить.

— Я тебя услышал, — он едко усмехается. — Только смотри, не пожалей о своих словах.

Ярослав уходит, громко захлопнув за собой дверь.

Ночью я не сплю. Трясусь под двумя тёплыми одеялами, ворочаюсь, прокручиваю в голове события минувшего дня. Как бы плохо и тошно мне не было, я уверена в своих действиях. И совсем не жалею о сказанном. Ни за что не пожалею!

После этого проклятого дня мы с Ярославом становимся чужими людьми. Отныне я ночую в соседней комнате, и мы почти не пересекаемся в сером огромном доме. Я развлекаюсь изо всех сил: каток, роллердром, аэротруба, прыжки с моста, плавание на корабле, путешествие в ближайшие города и даже в столицу, концерты, театры, подпольные артхаусные мероприятия. Я старательно пытаюсь убить время и почувствовать себя хотя бы чуточку счастливой.

Хреново это признавать, но деньги не приносят мне радости. В кругу незнакомых людей я остро ощущаю собственное одиночество. И каждый раз, расплачиваясь карточкой Ярослава, я испытываю жгучий, сокрушительный стыд. Это не заработанные мною деньги, это чужое. Я самозванка. Я не вывезла, не справилась.

В какой-то из дней я отправляюсь в лес, чтобы покричать в пустоту. Надеюсь волшебным образом исцелиться. Становится легче, но всего лишь на сутки.

Спустя неделю бесполезных попыток почувствовать себя живой, я перестаю валять дурака и начинаю ходить на курсы вождения. И впервые сажусь за учёбу. Переписываю конспекты, которые мне скинула староста, делаю рефераты, готовлюсь к ближайшим практическим занятиям. Чтобы перевестись на заочное, нужно сдать сессию. А до неё осталось совсем немного.

По вечерам я выгуливаю собак. Испытываю нечто похожее на радость, когда настороженный Джанго наконец-то лижет мою руку. И разрешает себя погладить.

— Спасибо тебе, дружище. Ты не представляешь, как я рада… Знаешь, Джанго, я полная дура. Беспросветная. Ненормальная. Может, ты слышал поговорку «Язык мой — враг мой»? Так вот, Джанго, это про меня. Сначала говорю, а потом думаю. Я наделала кучу ошибок… Оттолкнула всех вокруг. Мне очень-очень плохо. И одиноко.

Я замираю, когда слышу странный шум неподалёку. Но дует ветер, и я понимаю, что это шелестит опавшая листва.

Через пару дней, в обед, звонит Ярослав. Мы разговариваем впервые за полторы недели молчания.

— Майя, нужно, чтобы сегодня ты сыграла роль моей любящей жены. Дубров, ради которого и затевался этот брак по расчёту, наконец согласился со мной встретиться. Сначала он хочет увидеть мою компанию, а потом поговорить о делах в неформальной обстановке. Приезжай к шести. Я буду ждать тебя в своём кабинете. Адрес сейчас сброшу.

— Окей. Как мне одеться?

— Да без разницы. Дуброву наплевать на дорогие шмотки.

— Хорошо. Я буду.

Вздохнув, откладываю телефон и треплю за ухом Вичера. Он спит у моих ног, пока я дописываю очередной конспект. Справившись со скучным рефератом и отправив его на почту преподавателю, я надеваю милое сиреневое платьице для встречи с Дубровым.

Захожу в компанию Ярослава. Вежливый охранник спрашивает цель моего визита и, услышав ответ, приветливо улыбается. Лифт медленно поднимает меня на седьмой этаж. Я наблюдаю за сменяющимися на табло цифрами и понимаю, что вся трясусь от страха и волнения. Не исключено, что после этой встречи Ярослав подаст на развод. Если он наладит контакт с Дубровым, то больше не будет во мне нуждаться.

И я навсегда попрощаюсь с Джанго и Вичером.

Секретарша на ресепшене вежливо объясняет, где находится кабинет Ярослава.

— Только он сейчас не один, — настороженно предупреждает девушка.

— Я знаю, — беспечно отмахиваюсь от её слов.

Наверное, Дубров уже пришёл. Отлично, не хочу оставаться с Ярославом наедине.

Поправляю волосы, растягиваю губы в фальшивой улыбке и решительно толкаю дверь.

От увиденной картины я умираю.

Падаю в беспросветную пропасть.

Навсегда.

Ярослав прижимает к стене Маринку и страстно её целует. Скользит руками по её талии, задирает блузку. А она обвивает руками его шею и тихонько постанывает, отвечая на щедрые ласки моего мужа.

20

Во мне бурлит неконтролируемая слепая ярость. В глазах темнеет, я задыхаюсь, руки дрожат. Со всей дури захлопываю дверь кабинета, чтобы заявить о своём присутствии.

Ярослав отстраняется от Маринки, брезгливо вытирает губы и как ни в чём не бывало смотрит на меня. С неподдельным интересом смотрит, и в его глазах совсем нет раскаяния! Зато Маринка лыбится, вся раскраснелась, блузку поправляет, кончиками пальцев касается губ, пытаясь этим тупым действием акцентировать внимание на предательстве Ярослава. Как будто такое можно забыть за две секунды! Я же не рыбка Дори, не страдаю провалами в памяти. К сожалению.

— Почему именно с ней? — спрашиваю мужа, тыкая пальцем в Маринку.

— А какая разница, с кем я тебе изменяю? — усмехается Ярослав, присаживаясь в чёрное кожаное кресло. Сцепляет руки в замок, насмешливо приподнимает левую бровь. Ему плевать на мои душевные терзания, на боль, разрывающую несчастную сердечную мышцу!

— Майюша, а чему ты удивляешься? — невинным голоском интересуется Маринка. — Ты никогда не умела делать мужчин счастливыми.

— Зато ты всегда умела раздвигать ноги.

Ярость, клокочущая внутри, распирающая грудную клетку, находит выход. Я приближаюсь к Маринке, замахиваюсь и со всей силы даю ей пощёчину.

Теоретически я могу понять предательство Егора, а поступок Ярослава вообще нельзя считать изменой, ведь я сама дала на неё добро. И скрыла от него, чем именно провинилась Маринка.

Со скотским поведением мужчин я бы примирилась, просто вычеркнула бы их из жизни — и смело пошла дальше, в счастливое будущее. Но предательство лучшей и единственной подруги ни понять, ни осознать до конца я так и не могу. Дружба — это святое, а мужики редко остаются с нами на всю жизнь.

— Ты охренела? — взвизгивает Маринка, хватаясь за щёку. В глазах её вспыхивает лютая ненависть. Как я не замечала этого раньше? — Идиотка совсем?

Она делает шаг мне навстречу, видимо, желая отомстить.

— Только попробуй, — предупреждаю я стальным голосом. — Будешь царапины и синяки тоналкой замазывать. И перед Егорушкой своим оправдываться, почему ты вернулась домой в таком виде.