Путешествия с Геродотом - Рышард Капущинский

Каково святотатство!

Более того, Крез с согласия Кира послал несколько лидийцев в Дельфы с поручением возложить оковы на пороге храма и спросить, не стыдно ли богу того, что он своими пророчествами склонил Креза к войне с персами… Кроме того, им следовало спросить, в обычае ли у греческих богов проявлять неблагодарность.

На что дельфийская Пифия ответила им словами, в которых заключен третий закон Геродота:

Предопределенного роком не может избежать даже бог. Крез ведь искупил преступление предка в пятом колене. Этот предок, будучи телохранителем Гераклидов, соблазненный женским коварством, умертвил своего господина и завладел его царским саном, вовсе ему не подобающим. И хотя Аполлон постарался, чтобы предназначенное Крезу несчастье[14] обрушилось только на потомков Креза, а не на него самого, ему не удалось отвратить предреченного…

Таков был ответ Пифии лидийцам, а те передали его Крезу. Он выслушал ее и признал, что это его собственная вина, а не вина бога.

Конец битвы

Я уж было подумал, что окончательно расстался с Крезом, в котором даже успел рассмотреть что-то человеческое: и в его наивном и нескрываемом тщеславии по поводу богатства, приводящего весь мир в восхищение (то были тонны золота и серебра, наполнявшие его бесчисленные сокровищницы); и в его неколебимой благочестивой вере в пророчества дельфийской прорицательницы; а потом — в его страшном отчаянии, вызванном смертью сына, к которой он опосредованно был причастен; в его трагическом душевном надломе после потери государства и в апатичном согласии на собственную мученическую смерть в пламени костра; в его святотатственном бунте против божественных предначертаний; в том, что ему пришлось так тяжело расплачиваться за грех неизвестного ему пращура. Итак, повторяю, я думал, что насовсем попрощался с наказанным и униженным Крезом, как вдруг он опять появился на страницах книги Геродота, на этот раз в обществе царя Кира, который во главе персидской армии отправился на покорение живущих в глубине Средней Азии, на берегах Аму-Дарьи воинственных и диких массагетов.

IV век до нашей эры, и персы предпринимают великое наступление — они идут покорять мир. Через многие годы и века то же самое будет пытаться сделать то одно, то другое государство, но в ту далекую эпоху для столь амбициозной попытки от персов потребовалась максимальная отвага и решимость. Они уже покорили ионян и эолийцев, покорили Милет, Галикарнас и множество других греческих колоний в Западной Азии, покорили мидян и Вавилон, словом — все, что только можно было покорить в ближних и дальних пределах, оказалось под персидским господством, а теперь Кир отправляется на покорение племени-государства, затерявшегося где-то на окраинах известного тогда мира. Видимо, он считает, что, поработив массагетов и заняв их земли, еще на один шаг приблизится к тому моменту, когда можно будет во всеуслышание триумфально заявить: «Мир — мой!»

Но эта потребность иметь все, ранее приведшая к краху Креза, приведет к поражению и Кира. Интересно, что наказание за неуемную жадность встречает человека всегда в тот момент — в этом-то и состоит его (наказания), сокрушающая сила, — когда ему кажется, будто он в шаге от вожделенной цели. За наказанием следуют разочарование в мире, горькая обида на мстительную судьбу и удручающее чувство униженности и бессилия.

А пока что Кир направляется в глубь Азии, на север, на покорение массагетов. Этот поход никого не удивлял: все знали, что Кир не усидит спокойно, поскольку он простирая руку к каждому народу. Много было у Кира весьма важных побудительных причин для этого похода. Прежде всего — его рождение, именно его убежденность в том, что он сверхчеловек, а потом — то счастье, которое сопутствовало ему в войнах, ибо ни один народ, на который ополчался Кир, не смог избежать порабощения.

О массагетах же известно только то, что живут они в широких равнинных степях Средней Азии, а также на островах на реке Аму-Дарье, где летом выкапывают и едят разные коренья, а те плоды, которые находят на деревьях, сохраняют и едят зимой. Мы узнаём от Геродота, что массагеты потребляли что-то вроде наркотиков, что были они предшественниками сегодняшних ширяльщиков и нюхачей: Там есть будто бы также и другие деревья, приносящие особого рода плоды. Собравшись толпой в одно место, массагеты зажигают костер и затем усаживаются вокруг и бросают эти плоды в огонь. От запаха сжигаемого плода они приходят в состояние опьянения, подобно тому как греки пьянеют от вина. Чем больше плодов они бросят в огонь, тем сильнее их охватывает опьянение, пока наконец они не вскакивают, пускаются в пляс и начинают петь песни.

Царицей массагетов была в те времена женщина по имени Томирис. Между ней и Киром разыгрывается смертельная, кровавая драма, в которой свою роль сыграет и Крез. Кир начинает с хитрости: делает вид, что просит руки Томирис. Но царица массагетов быстро поняла истинные намерения царя персов, которому, считает она, нужна не она сама, а ее царство. Видя, что этим путем ему не достичь намеченной цели, Кир решает нанести удар по массагетам, находившимся на другом берегу Аму-Дарьи, реки, до которой он добрался в авангарде своего войска.

Из Сус, столицы Персии, до берегов Аму-Дарьи дорога длинная и трудная, а точнее — вовсе нет дороги: приходится переправляться через горные перевалы, через раскаленную пустыню Кара-Кум, а потом идти по бесконечным степям.

Это напоминает безумный поход Наполеона на Москву. И персом, и французом правила одна и та же страсть — завоевать, покорить, овладеть. Оба потерпят поражение, потому что нарушат эллинский закон, закон умеренности: никогда не хотеть слишком многого, не желать иметь все. Но в тот момент, когда они начинают поход, они слишком возбуждены, чтобы понять это, стремление захватить все отнимает способность мыслить, лишает рассудка. С другой стороны, если бы миром правил рассудок, осталось бы тогда вообще место для истории?

Но пока что поход Кира продолжается. Должно быть, то была бесконечная колонна людей, табуны коней и возы амуниции. В горах измученные солдаты срываются со скал, в пустыне многие погибают от жажды, и целые отряды теряются в бесконечных степях. Ведь тогда не было ни карт, ни компасов, ни биноклей, ни дорожных указателей. По всей вероятности, им приходилось расспрашивать представителей встреченных племен, брать из их числа проводников, а может, и прибегать к советам прорицателей. Так или иначе, но большая армия — с трудностями, иногда, как это бывало у персов, погоняемая ударами бичей, — непреклонно продвигалась вперед.

Только Кир в этом мучительном пути не испытывает неудобств. Всякий раз, когда великий царь выступает в поход, то, сделав дома хороший запас хлеба и мелкого скота, он берет с собой, кроме того, еще воду из протекающей у Сус реки Хоаспа, единственной реки, откуда он пьет воду. Множество четырехколесных повозок, запряженных мулами, с этой-то кипяченой водой из Хоаспа в серебряных сосудах всегда следует за царем, куда бы он ни отправлялся.

Меня интересует эта вода. Заранее вскипяченная вода. В серебряных сосудах (серебро охлаждает), а надо пересечь пустыню. Эту воду, как мы знаем, везут многочисленные четырехколесные повозки, которые тянут мулы.

Повозки с водой, а солдаты падают в пути от жажды. Солдаты гибнут, а повозки катят дальше, не задерживаются, вода не для солдат; это кипяченая вода для Кира, ибо царь другой воды не пьет, и если бы ее не хватило, он умер бы от жажды. Возможно ли вообще представить что-либо подобное?

Вот еще что меня интересует. В этом походе участвуют фактически два царя: великий и правящий Кир и второй — лишенный трона Крез, который еще вчера чуть не сгинул на костре, разложенном этим первым. Каковы же теперь отношения между ними? Геродот утверждает, что дружеские. Но ведь сам он не принимал участия в этом походе, более того — его еще не было на свете. Едут ли Кир и Крез на одной повозке, у которой наверняка позолоченные колеса, позолоченные ручицы, позолоченное дышло? Не вздыхает ли тайно Крез при виде этого золота? Разговаривают ли они друг с другом? А если разговаривают, но наверняка есть и третий — переводчик, потому что языков они не знают. А о чем им, собственно, разговаривать: они едут так дни и недели, в конце концов, раньше или позже все темы будут исчерпаны. А если еще к тому же каждый из них молчун, натура скрытная?

Интересно, что происходит, когда Кир хочет напиться воды? «Принесите воды», — приказывает он слугам. В водоносы берут особо доверенных людей, давших клятву, что не пригубят украдкой священной влаги. И вот по приказу приносят серебряный кувшин. Один ли пьет теперь Кир или говорит: «Выпей, Крез!» Геродот ничего об этом не сообщает, а ведь момент-то важный: в пустыне без воды не выживешь, быстро умрешь от жажды.