Большой секс в маленьком городе - Татьяна Полякова

– Может, он шепелявил или у него на руке наколка была, ? – не унималась я.

– Он таблетки пил, – нахмурилась девочка. – Достал пузырек из кармана и выпил две штуки.

– Что за таблетки?

– Но-шпа. На пузырьке так написано. Саша заметил, что я на него смотрю, и мне таблетки протянул.

Но-шпа, говорит, у меня с желудком проблемы. Я и успокоилась, правда но-шпа. Я эти таблетки знаю, мачеха их покупает, они у нас на кухне хранятся, в шкафчике.

Я взглянула на Артема, а тот недовольно поморщился.

– Когда Юля в понедельник не пришла в школу, ты испугалась. Чего?

Теперь девчонка выглядела удивленной.

– Как чего? Если она на звонки не отвечает и в школу не пришла, значит, что-то случилось.

– Что, по-твоему, могло случиться? – не отставала я.

– Но ведь ее до сих пор нет, правда? Значит, они... что-то с ней сделали.

– Необязательно, – покачала я головой. – С тобой они ничего не сделали. Так?

– Так, – судорожно вздохнув, согласилась она, – Почему, в таком случае, должны были сделать с ней? Может, просто отправились отдыхать втроем? А телефон молчит, потому что подзарядное устройство Юля забыла дома:

– Вы что, с ума сошли? – не выдержала девчонка.

– Я, нет. А вот ты скорее всего врешь. И уж точно понятия не имеешь о том, что такое логика. С какой стати им желать Юле зла? Или в их поведении все-таки было нечто, что тебя напугало?

– Я их совсем не помню. И вообще ничего не помню, – заныла она.

– Ты говоришь не правду. По крайней мере, не всю правду. Если ты все расскажешь нам, мы найдем этих парней. Если не расскажешь, тоже найдем, просто времени потратим больше. Ну, так что?

– Я не помню. – Она заплакала так отчаянно, что мне стало жаль ее. – Я ничего не помню...

– Идем, – кивнула я Вешнякову, поняв всю бесполезность дальнейших вопросов.

Ирина ждала нас в холле.

– Она вам что-нибудь рассказала? – бросилась она к нам.

– Совсем немного.

– И вы не знаете, что произошло на самом деле?

– Могу лишь догадываться. Присматривайте за девочкой. Она чего-то боится. Если вдруг ей начнут звонить какие-то люди, обязательно сообщите нам.

– Вы хотите сказать, что Кате может кто-то угрожать?

– Я хочу сказать, – стараясь быть терпеливой, пояснила я, – девочка чего-то боится, возможно, нагоняя от отца, а возможно, чего-то гораздо худшего. Что я могу ответить вам, если она ничего не желает рассказывать?

Вешняков кашлянул, бестолково топчась рядом, буркнул «до свидания» и первым покинул квартиру.

Как только за нами захлопнулась дверь, он обрел дар речи.

– Черт-те что... – сказал он с печалью.

– Ценное замечание, – хмыкнула я. – Нечего сказать, так уж и дальше молчи.

– Раз ты за двоих болтала, чего ж мне соваться? – отмахнулся он. – Девчонка – сущий ребятенок, и то, что здорово она напугана, вполне понятно. Могла, кстати, в самом деле ничего не помнить. Весь вечер водка с пивом, а много ли надо таким пигалицам, чтобы вырубиться?

– Врет она, – в свою очередь сделала я ценное замечание, устраиваясь за рулем. – Может, напугал кто, а может, по собственной инициативе.

– Думаешь, она знает, что случилось с Юлей?

– Думаю, у нее есть причина бояться.

– Беда с тобой, – буркнул Вешняков. – Что ж, будем искать Сашу с Валерой на светлых «Жигулях».

У Саши предположительно проблемы с желудком, раз но-шпу жрет. – Вспомнив об этой детали, я нахмурилась. – Не дури, – понаблюдав за мной, изрек Артем. – Твой Александров здесь ни при чем. Знаешь, сколько людей пьют но-шпу? А вот девок у Горбатого моста надо поспрашивать. Может, правда кто-то из тамошних девок их знает.

– Поспрашивай, – согласилась я. – И в боулинг этот самый пошли кого-нибудь, вдруг все-таки заезжали?

– Вот сама и проверь, – начал вредничать он, – а у меня и без того работы по горло, людей не хватает...

– Людей всегда не хватает. В боулинг, так и быть, сама съезжу.

– Что ж, будем искать, – повторил Артем и тут же добавил:

– Знать бы где...

– Если на Катю надавить как следует, она расскажет, что произошло.

– Надавить, – передразнил Артем. – Между прочим, она несовершеннолетняя, и папаша у нее человек с бабками.

Артем оказался прав, папаша встал на защиту Дочери. Тут же появились врачи и семейный адвокат, все в один голос утверждали, что беспокоить Катю нельзя:

В боулинг я тоже съездила напрасно. В ночь с субботы на воскресенье Юли и Кати там не было. По поводу мужчин с именами Саша и Валера на светлых «Жигулях», предположительно «шестерке», ничего сообщить тоже не могли – место в народе популярное, вполне вероятно, что среди посетителей были и Саша с Валерой.

Не солоно хлебавши я вернулась домой и собралась лечь спать, когда раздался звонок. Звонил Тагаев. Я сразу вспомнила, какой сегодня день, и запела сладким голосом:

– Извини, я задержусь на полчаса. – После чего кинулась в ванную приводить себя в надлежащий вид.

Когда я подъехала к ресторану, Тимур ждал меня, прогуливаясь по аллее возле входа. «Шанхай» дорогой ресторан, и особого наплыва посетителей здесь не наблюдалось. На стоянке всего пять машин, одна из которых «Хаммер» Тимура. Ресторан тоже принадлежал ему.

Пару раз я пыталась завести разговор на тему не является ли это заведение убыточным, хотя, скажите на милость, что мне-то за дело? Тимур улыбался, отвечая весьма уклончиво, и я поняла, что напрасно расточаю свое красноречие: хочется человеку иметь дорогую игрушку, ну так и на здоровье.

С Тимуром мы познакомились несколько месяцев назад при обстоятельствах малоприятных для меня и откровенно скверных для него и поначалу друг другу не понравились. Я – тягой к глупым разговорам (это не мое мнение, а его), он тем, что воплощал все то, что я терпеть не могла в этой жизни. Своего благосостояния Тагаев достиг путем явно не праведным и теперь жил в свое удовольствие, нимало не печалясь. Его манеры и внешность соответствовали анектодическому новому русскому: золотые цепи, бриллианты, кривая ухмылка и стойкая привычка говорить нараспев, точно он в этой жизни никуда не спешит. Однако обстоятельства сложились так, что нам пришлось наплевать на взаимную неприязнь и некоторое время трудиться бок о бок. Вот тут-то и выяснилось, что Тагаев мало чем отличается от слуг народа, которым я, в свою очередь, долгое время служила верой и правдой. Возможно, «верой и правдой» сильно сказано, но служила и даже пользовалась кое-какими благами. Тимур, по слухам, был криминальный авторитет, а Дед – защитником обиженных и угнетенных. Я, кстати, пыталась вставить это определение в предвыборную листовку, но Дед воспротивился, буркнув «конкуренты прицепятся». То есть, если бы не зловредные конкуренты, он против данной формулировки не возражал бы, являясь в собственных глазах бесстрашным Робин Гудом и бессребреником к тому же. Так вот, несмотря на явную полярность двух этих личностей, я обнаружила между ними большое сходство, особенно в методах ведения борьбы за лучшее будущее (свое, разумеется), и заметно подобрела к Тагаеву, наплевав на общественное мнение.

Отношения наши неожиданно для обоих зашли слишком далеко, что не могло меня порадовать, хотя бы потому, что подобные отношения с мужчинами у меня вечно обрастают ненужными сложностями. Благополучно завершив наше невольное сотрудничество, мы вроде бы расстались, хотя и не оповестили об этом друг друга официально. Через несколько дней Тагаев пригласил меня поужинать, причем сделал это так естественно и непринужденно, что я не увидела повода отказать. С этого момента начался второй этап наших отношений, который я окрестила «нежной дружбой». Раз в неделю мы ужинали, а также играли в шахматы. Иногда гуляли в парке и ездили к нему на дачу, где тоже прогуливались и играли в шахматы. Поначалу я проявляла легкое беспокойство, когда после ужина или тех же шахмат он отвозил меня домой, но Тимур ни разу не высказал желания вновь оказаться в моей постели. Так что волноваться я перестала и начала получать удовольствие. Кстати, парень он занятный, а моя жизнь бедна событиями. Прошло около двух месяцев и его поведение стало вызывать у меня любопытство. Должно быть, женщина устроена так, что, если мужчина, общаясь с ней столь долгое время, не предпринимает попытки стать ее любовником, она либо начинает подозревать его во всех смертных грехах, либо чувствовать себя оскорбленной. Примерно тогда я вспомнила историю, рассказанную мне Тимуром. История, кстати, любопытная. О том, как он на одну ночь стал любовником жены своего друга, в тот момент уже вдовы. По его словам, они друг другу не подходили, и данный шаг был жестом отчаяния, с чем вдова наутро согласилась. Однако Тимур упорно чувствовал себя виноватым, и это позволило даме вести себя с ним так, как никакой другой и в голову бы не пришло, потому что в любом индивиде заложено устойчивое стремление к самосохранению. До самой ее смерти он возился с ней, точно с ребенком, и все потому, что «не должен был, а сделал».