Тени в раю - Сергей Зверев

Однако от ее проницательного взора не укрылся зловещий блеск хромированной стали, и она с видимой опаской спросила:

– А сейчас так принято – встречать очаровательных незнакомок с оружием в руках? – Не дожидаясь ответа, гостья произнесла, протягивая мне руку: – Между прочим, Жанна…

Подражая герою популярных анекдотов, я галантно прикоснулся к тыльной стороне ладони сухими губами и сказал:

– Ржевский, гвардии поручик. Вы обо мне наслышаны. Весьма… весьма польщен вашим визитом. Позволите впердолить?

Жанна искренне рассмеялась и, отвечая на мою вульгарность, проблеяла:

– Сделайте одолжение. Вот, хоть один нормальный кавалер нашелся – сразу предлагает дело, а то все остальные только и знают, что скармливать шампанское с шоколадом да навязывать руку и сердце.

Жестом пригласив женщину присесть, я уселся напротив и выжидательно уставился на собеседницу. В общем, я не был против того, чтобы немного поболтать, но в то же время мне теперь совершенно не хотелось возводить наши мимолетные отношения в ранг неожиданной дружбы со всеми вытекающими отсюда обременительными последствиями.

Может, и вправду мое лицо было открытой книгой для очаровательных представительниц слабого пола: что Инна, что Жанна – обе частенько догадывались о посещавших меня мыслишках. Так или иначе, но нежданная гостья спокойно произнесла:

– Да не волнуйся ты; ведь легкий трах – это еще не повод для знакомства. Если я тебе мешаю, скажи откровенно, и я исчезну в ту же секунду. Сама не знаю почему, но мне с тобой интересно. Ты, конечно, кобель…

Я попытался изобразить на лице праведное негодование, но был жестоко прерван собеседницей:

– Не спорь! Кобель – он и есть кобель. А как же иначе: ворвался в мои покои и, ни слова не говоря, изнасиловал невинную девушку.

За последние дни мне хватало статей в Уголовном кодексе – убийство, нанесение тяжких телесных повреждений, ношение огнестрельного оружия, создание дорожно-транспортного происшествия в нетрезвом виде, несанкционированное проникновение в чужое жилище, – и все это я откровенно признавал. Но вот изнасилование – это, пожалуй, перебор.

Жанна достала из лежащей на столе пачки «Ротманса» ароматную сигарету и с удовольствием затянулась. Когда сизоватый дым медленно растворился в открытой форточке, она сказала:

– Слушай, поручик, я так понимаю, что у тебя серьезные неприятности, иначе зачем этот странный маскарад с переодеванием?

– Ну, где-то так, – пробурчал я.

Тонкие пальчики грациозно сбили серый пепел на жалкий половичок, а пухлые губки зашевелились, преобразуя звуки в отрывистые слова:

– В таком случае, может быть, не будем брать на себя лишнее; как говорится, богу – богово, а кесарю – кесарево?

Мои брови от удивления взлетели вверх, и я спросил:

– Что ты имеешь в виду?

– Что имеешь, то и введешь… Ладно. – Теперь тон ее стал более спокойным и рассудительным. – Я только имею в виду, что если тебе нужна женщина для какого-то дела, то она есть – это я, – охотно отозвалась Жанна и продолжила: – Ты только заметь, что я абсолютно не интересуюсь твоими делами, просто предлагаю помощь, даже не зная, во что ты можешь меня втянуть.

Мое чувствительное сердце было искренне тронуто последним заявлением, но воспользоваться столь щедрыми услугами я не мог и не хотел. И лишь по той простой причине, что мне было жаль подвергать опасности столь роскошное тело и далеко не глупую головку.

Вслух же я сказал:

– Спасибо, я учту твою любезность при раздаче пряников, а пока неплохо было бы выпить.

Я протянул деньги женщине, попросив:

– Достань где-нибудь приличного пойла. Можешь считать это самой главной и неоценимой помощью в моем трудном деле.

Обиженно поджав губки, гостья молча поднялась с места и растворилась в дверном проеме, оставив без внимания предложенные деньги.

Вернулась она через пару минут, держа в руке запотевшую бутылку «Гордона» и две жестяные баночки тоника.

Глотнув живительной влаги, я посетовал на отсутствие льда, а Жанна насмешливо заметила:

– Какие мы привередливые. Может, тебе еще и лимончика захотелось, в нагрузку к сисястой мулатке? Плантатор…

Мне нечего было возразить, поэтому я просто молчал, потягивая неплохой джин.

– Зачем ты меня обижаешь? То кобелем норовишь обозвать, то еще как-то…

– Отстань, – вяло отмахнулась она, – я ничего тебе не предлагаю; я просто констатирую факт. Такого, как ты, попробуй захомутай – ты хороший любовник, но отвратительный муж. Супруг должен быть толстый, умный, ленивый и рогатый, а к тебе рога не приделаешь, потому как можно остаться без того места, которым получают наслаждение.

Чтобы прервать далеко зашедший монолог, я сказал:

– Ладно, так и быть, посвящу тебя немного в свои планы…

В нескольких словах я обрисовал собеседнице истинное положение вещей, не упустив и тот факт, что, возможно, в самом ближайшем времени могу стать законным мужем – естественно, не ее. Умолчал я лишь о том, что на мне уже было достаточно крови, посчитав это ничего не значащим пустяком.

Жанна слушала меня с широко открытым ртом, как будто я ей пересказывал крутой американский боевик.

В конце концов она нетерпеливо выпалила:

– Что нужно делать?

– Отыщешь в горотделе капитана Прелясковского. Скажешь, что ты дочь Николая Петренко, генерала МВД. Передашь просьбу своего отца – мол, надо через неделю снять домик. Кстати, у тебя в мобильнике диктофон есть?

Прослушав записанную беседу, я выслушал комментарии Жанны и расхохотался.

– Поверил-таки!

– Видел бы ты, как он пожирал глазами мою грудь в декольте! – самодовольно улыбнулась собеседница.

Теперь мне предстояло сделать точный монтаж, смоделировав реплики нужным образом. В эпоху цифровых технологий осуществить это несложно. Конечно, любой грамотный эксперт вполне мог бы раскрыть подделку, однако я не собирался запускать запись в недра Генпрокуратуры! Следовало лишь ненавязчиво прокрутить ее во время телефонных переговоров.

Взять напрокат ноутбук в Ялте несложно, а уж со звуковыми файлами я работать умею…

Поздно вечером я, переодетый в женское платье, стоял у таксофона рядом с домиком Чехова и сосредоточенно натыкивал пальцами домашний номер Прелясковского. Он долго не брал трубку.

– Слушаю… – наконец вымолвил абонент.

– Слушай меня внимательно и запоминай, – безо всякого вступления начал я, – если через час ты не придешь в указанное место, то эта кассета ляжет на стол твоего руководства. – Я поднес диктофон к телефонной трубке.

Прелясковский услышал скрип покачивающейся кровати и легкое постанывание удовлетворяемой женщины (все шумовые эффекты были воспроизведены мной и находчивой Жанной, которая проявила недюжинные артистические способности), после чего раздался мой насмешливый голос:

– Артур, зачем такая интенсивность? Ты же не уголь добываешь, а прикасаешься к великому и прекрасному. Послушай доброго совета опытного ловеласа – сбавь обороты. Вот всему вас надо учить, эх! Молодежь-молодежь… Ничего в жизни не понимаете!

Женский визг резанул барабанные перепонки (лучшая реплика сексапильной Жанны!), а потом наступила напряженная пауза, которую нарушила моя предупреждающая фраза:

– Не надо шума, капитан. Будьте любезны остаться в таком виде, в каком я вас застал. Меня не интересуют ваши откровенные прелести, поэтому можете расслабиться.

Скрипнула продавленная кровать, и наконец пришло время главного испытания – заговорил Прелясковский собственной персоной:

– Что тебе надо?

– Должок, – коротко бросил я.

На что голос капитана возразил:

– Я не понимаю, о чем ты говоришь?..

На этом месте я выключил диктофон, добавив от себя:

– Думай, Артур, думай. Или через час в горной избушке, или через полтора на жестких нарах?

В динамике повисло угнетенное молчание, которое для меня было слаще самой прекрасной музыки. Казалось, что явственно слышен скрип заработавших мозгов оппонента.

Наконец он спросил:

– Что ты за это хочешь?

– Как всегда, – охотно отозвался я, – то, что тебе не принадлежит.

– Хорошо, – удрученно произнес опер и повесил трубку, разродившуюся тяжким бременем коротких гудков.

Мне надо было торопливо убираться, хотя я был уверен почти на сто процентов, что на этот раз опергруппы не предвидится.

Вернувшись в номер, я встретил там взволнованную соседку, которая нетерпеливо спросила, жадно затягиваясь пахучей сигаретой:

– Ну что, клюнул?

Вместо ответа я удовлетворенно поднял вверх большой палец сжатого кулака.

Она облегченно выдохнула и спросила:

– Что теперь?

– Теперь сиди в кустах и жди награды, – улыбнулся я.

Женщина надулась, порывисто встала из кресла и направилась к выходу. Прежде чем захлопнуть дверь, она в сердцах бросила:

– Вот так всегда у вас, у мужчин, – побаловался и бросил.