Генерал Доватор (Книга 1, Глубокий рейд) - Павел Федоров

- Я вас слушаю! - Высокий худощавый капитан Почибут подошел к столу.

- Запишите командиру пулеметного эскадрона старшему лейтенанту Чалдонову восемь суток домашнего ареста с вычетом пятидесяти процентов из денежного содержания.

Чалдонов теребит руками смоляной чуб, поглядывая на начальника штаба полка, записывающего приказ Осипова.

- "Командиру пулеметного эскадрона старшему лейтенанту Чалдонову завтра завьючить 10 станковых пулеметов и весь боекомплект патронов. О готовности доложить мне в 14.00..." Предупреждаю, Чалдонов, если выкинешь еще такой фокус, вроде сегодняшнего, отдам под суд!.. Вместо вьюков самовольно на тачанках выехал!

- Товарищ майор, разрешите? - Чалдонов приподнялся, похлопывая по краю стола кисточкой темляка.

- Не разрешаю! - жестко проговорил Осипов. - Всем командирам эскадронов завтра в шесть ноль-ноль привести к штабу полка по одной лошади с полным вьюком. Выложим образцовый вьюк, по которому и будем делать всю вьючку. Товарищ капитан Почибут!

- Я вас слушаю.

- Начальника химслужбы включить в список оперативных дежурных. Парень он хороший, отлично свое дело знает, но его надо приучить немного к строевой службе. А то у него бойцы вместо боеприпасов в переметные сумы картошку да бураки наложили. Начхим, как дачник, я вижу, все ходит с книгой под мышкой, вроде как не на войну приехал, а на курорт.

Совсем молоденький лейтенант сидел на самом конце стола. Когда командир полка заговорил о нем, он стал ерзать на скамейке, по-девичьи улыбаясь и краснея.

- Рогозин, ты стихи не пишешь? - неожиданно спросил Осипов.

Все рассмеялись. Лейтенант еще больше сконфузился, но, быстро овладев собой, весело ответил:

- Нет, товарищ майор!

- Врешь, милый, пишешь!.. Ладно, о стихах после поговорим... Штабным командирам, в том числе и начхиму, ежедневно по три часа в день изучать рацию, работать на прием и передачу, привыкнуть к кодовому разговору. Вот и все. Командиру пулеметного эскадрона разрешаю дать объяснение в течение двух минут.

- Товарищ майор! - Чалдонов заговорил сбивчиво, горячо. - Как же мы в тыл без тачанок? Ну что там - вьюки!.. Я, товарищ майор, ручаюсь, что на своих конях тачанки протащу где хотите! Разрешите, товарищ майор, взять тачанки?

- Чтобы в болоте где-нибудь бросить?

- А зачем лезть в болото? Что там, дорог, что ли, нет? Дайте приказ Чалдонову: во столько-то ноль-ноль быть в районе высоты 250,3. Баста! Чалдонов будет там, как часы.

- Не чуди, Чалдонов, - хмуро возразил Осипов. - В тылу врага - это тебе не на маневрах. Пустой разговор.

- Да не пустой, товарищ майор! - не унимался Чалдонов. - Гарнизон немецкий? Хай гарнизон!.. Я ночью по любой дороге проеду куда угодно. А если хотите, на полном галопе прямо по гарнизону пролечу!..

Чалдонов был искренне убежден, что его не понимают и недооценивают его любимые тачанки. Из своих двадцати восьми лет он восемь прослужил в армии - в коннице, на пулеметной тачанке. В шутку его называли "пулеметный бог", и он гордился этим. "Дайте мне десять ящиков патронов, - говорил он, - один ящик консервов, бочонок воды, подходящее укрытие и атакуйте меня батальоном. Ха! Я вам покажу, что такое станковый пулемет..."

- Чалдонов, хватит, - строго перебил его Осипов. - Приказ получил? Изволь выполнить. В тыл пойдем, там и посмотрим, кто что умеет делать.

Командиры разошлись. В шалаше остались Осипов и капитан Почибут. Осипов встал из-за стола, прошелся по шалашу из угла в угол.

- Со скипидаром парень-то! - остановившись против Почибута, сказал Осипов.

- Молод. Горяч... А командир неплохой...

- Что значит - неплохой? Если не выполнил приказа - уже плохой! - И, не глядя на капитана, продолжал: - Мне нужен начальник штаба, а не покровитель...

- У него вьюки были. Я сам поверял. Упорствовал он все время, это верно, но вьюки готовил. А почему на поверку выехал на тачанках, понятия не имею! - Почибут поднял горбом лежащую на столе газету. Под ней оказался котелок с супом.

- Э-э!.. Совсем, наверно, перестоял мой суп, - заглядывая в котелок, с сожалением сказал Осипов. - Сегодня, после поверки, я к батарейцам заглянул - как раз обед раздают. "Ну, как обед?" - спрашиваю. "Мировой!" отвечает старшина. Взял у бойца котелок, попробовал: подходящий обед. Повар расцвел. "Хотите, товарищ майор, пришлю котелочек?" - "Ладно, говорю, - присылай". Шельма повар, наверно, другого прислал. - Осипов пошел в угол, принес ложку, отхлебнул. - Нет, тот самый. Однажды к нам на маневры Доватор приехал... "Воевали" мы до самого вечера. Прямо с капе Доватор идет в лагерную столовую. Бойцы как раз приступают к обеду. Мы тоже изрядно проголодались. Доватору стол накрыли в отдельной комнате. Вот подходит он к одному бойцу и говорит: "Пойдем со мной". Тот идет. Доватор приводит его в комнату и приказывает: "Садитесь, сейчас вам кушать принесут". Боец растерялся, но садится. Доватор ушел. Приносят обед. "А ты как сюда попал?" - спрашивает бойца дежурный. "Мне приказано тут обедать", - отвечает боец. "Кто тебе приказал?" - "Приезжий начальник, вот кто. Обед давайте, а то мне в караул". Дежурный побежал спрашивать - оказалось, верно. Доватор тем временем сел на место бойца и съел его порцию. Приходит в комнату, где обедает боец, спрашивает: "Накушался?" - "Дышать не могу, отвечает боец. - А вы как, товарищ начальник?" - "Я тоже пообедал". И случилось так, что обед в тот день был неважный, и Доватор не наелся. Вызвал кого нужно и такой дал нагоняй, что и забыть трудно. Вот и меня сегодня так поскоблил, что стыдно...

Почибут встал. Попрощавшись с майором, вышел из шалаша. Осипов остался один. Он уселся за стол и, подперев голову руками, задумался об истекшем дне.

Готовясь вывести полк на поверку боевой готовности, он был уверен, что все будет в порядке. Однако получилось не так... События дня легли на сердце тяжелым камнем. Ко всему этому еще прибавилось письмо сестры, привезенное Полещуком. Сестра писала, что от его семьи нет никаких известий, что город, в котором они жили, занят фашистами.

Перед отъездом на фронт Осипову удалось забежать домой на несколько часов. Жена была взволнована предстоящей эвакуацией, возможностью бомбежки.

- Антон, - спросила она, - неужели к нам могут прийти фашисты?

Он почувствовал тревогу в ее голосе. Неопределенно пожал плечами и ничего не ответил.

- А не можешь ли ты попросить у командования отпуск? - осторожно начала она. - Хоть бы дней на пяток... Отвез бы нас к сестре... Неизвестно, когда тебе на фронт...

Его мгновенно охватило раздражение, которое он не захотел скрыть.

- Нет, я не могу взять отпуск, потому что завтра еду на фронт, сказал он торопливо и резко. - А ты уже испугалась?

- А почему бы мне и не бояться? Ты чего сердишься?..