Маскарад на семь персон - Олег Рой

Сверкающее солнце, пробиваясь сквозь прогалы в листве, бьет в глаза. Но это только так говорят – «бьет», потому что совсем не больно, а наоборот – приятно, как будто тебя гладят. Аллочка сидит на качелях и, жмурясь, разглядывает толстое, блестящее, в мелкую белую крапинку яблоко – выбирает, с какой стороны укусить.

– Аллочка, откуда у тебя яблоко? У нас же нет белого налива, – удивляется бабушка, собирающая на террасе «чайный стол».

– Валька угостила! – смеется Аллочка и легонько отталкивается от теплой плотной травы.

Качели начинают двигаться – неспешно, лениво, туда-сюда, туда-сюда. Яблочный бок то желтеет под прямым солнечным светом, то, попадая в тень, зеленеет, тогда белые точки выделяются особенно ярко. Всего-то три камушка и пришлось отдать взамен. Правда, красивые: один коричневый, весь гладкий, точно лаком покрыт, другой серенький, но как будто в искорках, ну и третий – полосатенький. Аллочке совсем не жаль камешков – у нее их целая конфетная коробка. А если надо будет, она и еще наберет: мама с папой, приезжая на дачу по субботам и воскресеньям, частенько возят ее на дальнюю речку. Речка не столько дальняя, сколько мало кто про нее знает: купаться там не очень хорошо, песчаного спуска нет, обрыв. Зато красиво (маме нравится), и камешков можно набрать сколько хочешь – из-под обрыва словно галечный «язык» высовывается. Аллочка готова на этом «языке» часами сидеть, выбирая самые лучшие камешки. Потому что некоторые хороши только пока мокрые – блестят, переливаются, глаз не оторвать, а как высохнут – серые комочки и ничего больше. Так что отбор камешков – дело серьезное, неспешное.

Валька за яблоко хотела к этим трем еще два: прозрачный окатыш зеленого бутылочного стекла и еще золотистый, как будто из ярко-желтого песка слепленный. Папа сказал, что это самородная сера. Аллочка не знает, что такое «сера», да еще и «самородная». Слово похоже на «смородину», а сам камешек – нисколько, так что, наверное, это означает что-то другое.

Вообще-то можно было бы за яблоко и пять камешков отдать, но при обмене главное удовольствие – как следует поторговаться.

Бабушка не разрешает «меняться». Смешная! Говорит, что торгуются только базарные бабы, а жадничать нехорошо: если у тебя что-то есть, нужно делиться. Как же! Пусть она это Вальке расскажет! У них-то яблоки ранние – белый налив называются. Яблоня здоровенная, яблок на ней столько, что дереву их держать трудно, падалица под ним – как ковер. Но жадная Валька просто так никогда в жизни никого не угостит! И что? Взять и «поделиться» с ней камешками? Глупость какая-то. На рынке возле станции много-много всего: и молока, и ягод, и творога – но никто почему-то не «делится», никто никого «просто так» не угощает. Попробовать дают самую капелюшечку, а побольше – денежки плати. А это ведь тоже «меняться», разве нет? Смешная бабушка.

Теплое яблоко приятно тяжелит руку. Как приз, который непременно получает сказочный герой, победив дракона. Правда, Валька совсем не похожа на дракона – только жадная, как драконам и полагается, а огнем дышать не умеет, и крыльев у нее нет, и живет она в таком же, как у них, доме, а вовсе не в пещере. Может, маскируется?

Аллочка перекидывает яблоко с ладошки на ладошку и наконец вонзает в него зубы. М-м-м! Сладкое какое! Как газировка! Кусает еще раз, еще… Ой!

На белой «сахарной» мякоти темнеет коричневая червоточина. Фу, гадость какая! Значит, вредная Валька ухитрилась подсунуть падалицу. Хотя, может, и нет, белый налив червивеет быстро, «порченых» яблок и на дереве навалом. Но все равно обидно.

Аллочка швыряет недоеденное яблоко в сторону компостной кучи и прыгает с качелей. Лучше пойти в дом, где ждет чай с изюмными сухариками (мама из «города» привезла) и – самое главное – распрекрасная раскраска, только-только начатая! А еще – здоровенная книжка сказок с картинками на целую страницу – с драконами, принцессами, дворцами и пещерами. Можно взять альбом, который тоже привезла мама, и нарисовать королевский замок: на балконе – принцесса, с горы дракон летит, а по дороге королевич скачет – спасать принцессу. Если бы у Аллочки была тетрадка, девочка записала бы свою сказку – и про королевича, и про дракона с его сокровищами. Правда, писать она еще не умеет, и тетрадок у нее нет, мама сказала – рано еще, вот перед школой и тетрадок, и ручек, и всего купим. Но до школы еще жить и жить: вот это лето, потом следующее, потом еще одно, и только потом в школу. Нужно будет, думала маленькая Аллочка, перед школой камушков побольше набрать – меняться.

Но в школе камушки почему-то никого не интересовали. На переменках девочки доставали из портфелей и сумок кукол, рассаживали их на партах – сравнивали.

У стриженой Ветки – так смешно сокращали длинное имя Виолетта – кукла была лучше всех, «настоящая фээргэвская»! С нежным розовым личиком, блестящими золотыми волосами – длинными, можно в косы заплетать и на бигуди накручивать! Бигуди – тоже кукольные! – лежали в отдельной коробочке – вместе с маленьким зеркальцем и специальной «кукольной» расческой. Звали куклу по-иностранному – Гретой, так было написано на узорной коробке, в которой кукла продавалась, из которой Ветка потом устроила кукольную постель.

У Аллы кукол не было совсем. Ну как – совсем? Были какие-то старые – мамины и бабушкины, с волосами из пакли и ободранными носами. Да и зачем в деревне куклы? Других игр хватает. Дед, правда, собственноручно сделал для нее деревянного клоуна на веревочках – очень смешного – и лошадку с гривой и хвостом из настоящего конского волоса. Но все это было, конечно, не то.

Алла закатила истерику с рыданиями и воплями, плавно перетекшую в непрерывный скулеж – и через несколько дней мама, вздохнув, отвезла ее в «Детский мир». Таких кукол, как у Ветки, там, конечно, не оказалось – мама сказала, что их просто так не купишь, надо «доставать». Откуда, интересно? Аллочка представила глубокий колодец, из которого ведром на длинной цепи «достают» разноцветные коробки с самыми лучшими куклами. Интересно, а для других вещей, про которые мама говорила «доставать», есть специальные колодцы или как?

Кукол – мама согласилась, что выбрать трудно, – купили аж целых три! Играть с ними дома оказалось скучно. Зато их можно было носить в школу… Алла вдобавок выпросила у мамы еще маленькую расписную коробочку из-под чая и положила туда самые лучшие камешки, объявив прочим членам «кукольного сообщества», что это – «шкатулка с драгоценностями». Потому что у каждой принцессы ведь есть шкатулка с драгоценностями или какая же она принцесса!

Идею подхватили буквально «на ура». «Шкатулки для драгоценностей» появились у всех. В «шкатулках» таинственно мерцали камешки, стеклышки, бусинки. Из самых маленьких, которые назывались бисер, делали куклам настоящие «драгоценности» – браслетики, ожерелья, диадемы. Речные камешки приклеивали к цепочкам и крепким шелковым ниткам лаком для ногтей, обвивали бисерными низками, хвастались, у чьей куклы колье шикарнее. У кого лака не было, приклеивали пластилином, но это было «фу», пластилин мазался, и камешки, бусинки, стеклышки становились мутными, липкими, совсем не «драгоценными». Самым красивым камешкам давали имена: у одной куклы был «изумруд Падишах», хоть и стеклянный, но действительно зеленый, у другой – «жемчужина Диана» (овальный речной камешек, нежного голубоватого оттенка). У Аллочкиных кукол хватало, разумеется, и «рубинов», и «жемчужин», и «яхонтов», и вовсе не понятных «смарагдов» (это слово подсказал папа).

В популярности она теперь превзошла даже Ветку с ее «настоящей фээргэвской» Гретой.

Жалко только, что не все камешки годились в «драгоценности», а только самые маленькие. А на речке Алла старалась выбирать как раз те, что покрупнее. Но ведь не может же в принцессиной шкатулке лежать камень размером с принцессину ладонь, будь он даже сто раз распрекрасный – не бывает таких здоровенных «драгоценностей». Ну да ладно, думала Алла, вот будет лето, а с ним и дача, а там и на речку непременно съездим, можно будет настоящих «драгоценностей» набрать.

Но во втором классе кукольная лихорадка как-то сама собой сошла на нет. Вместе со «шкатулками для драгоценностей». Теперь – ну, по крайней мере, пока снег не выпал, – все делали «секретики». Надо было выкопать в укромном месте ямку, выстелить ее конфетной фольгой, положить туда что-нибудь красивое и, накрыв куском стекла, закопать и присыпать сверху землей, листвой и веточками, чтобы снаружи незаметно было. Но если знать секрет «секретика»… разгребаешь в нужном месте палую листву, счищаешь пальцем верхний слой земли и пожалуйста – в «окошечке» сверкают сказочные сокровища.

Камешки для «секретиков» годились не все, но очень многие. А если хотелось добавить к ним что-нибудь «эдакое» – кусочек «золотой» нитки, блестки или еще что-то – все это можно было распрекрасным образом выменять на те же камешки.