Эртан (дилогия) - Светлана Середа

– Я согласна.

– Ну вот, сразу бы так, – повеселел принц. – Дайте руку, пожалуйста.

Фернанд надел мне на палец тяжелый перстень из темного серебра. Я была в таком оцепенении, что даже не заметила, откуда он его достал: из кармана? из рукава? со стола?

– Ваше будущее высочество, – принц грациозно наклонился и коснулся губами моего запястья, – я вами восхищаюсь.

Выпрямился и совсем другим, деловым, тоном объявил:

– А теперь идем к королю. За родительским благословением и подписью, – он помахал листом бумаги, – на указе о помиловании.

Уже взявшись за ручку двери, Фернанд обернулся ко мне.

– Да, и самое главное. Никто не должен знать о сути нашего договора. Никто – это значит никто: ни Дан, ни ваш приятель белль Канто, ни тем более Вероника. Придумайте что-нибудь убедительное. Например, – он обаятельно улыбнулся, – что вы меня любите.

Господи, почему я не умерла маленькой?

– Юлия, это правда? – Вильсент испытующе посмотрел на девушку. – Вы согласны сочетаться браком с Фернандом?

Она стояла посреди кабинета – бледная, неестественно прямая – изо всех сил стараясь казаться невозмутимой. Но судорожно сцепленные руки выдавали смятение.

– Да, ваше величество, – голос почти не дрогнул. – Если вы подпишете указ о помиловании Дана.

– Вы не выглядите счастливой.

– Невеста выглядит счастливой, только когда выходит замуж по любви. И то не всегда. Но если на свадьбе потребуется изобразить радость, я справлюсь, не сомневайтесь.

Вильсент поморщился.

– Я не сомневаюсь. Просто не могу понять, почему вы так легко согласились, даже не спросив, есть ли другие варианты.

– Уверена, что есть. А еще я уверена, что вы бы сами предложили, если бы знали более простое решение. Но жизнь Дана слишком ценна для меня, я не готова торговаться.

Король, сердито нахмурившись, посмотрел на Фернанда. Принц едва заметно пожал плечами.

– Юлия, вы не могли бы оставить нас с Фернандом на несколько минут?

Когда девушка вышла, Вильсент повернулся к сыну, с трудом сдерживаясь, чтобы не отвесить ему, как в далеком детстве, подзатыльник.

– Фернанд, ты соображаешь, что творишь?

– Ты сам одобрил мой план. Забыл?

– План – да. Но тогда не было речи о конкретной кандидатуре.

– Другой кандидатуры у нас нет. А пока ищем, момент будет упущен. Ну и потом, я ведь не солгал ей, нам действительно нужен повод, чтобы помиловать Дана.

– Эта девушка не заслуживает такого обращения.

– Я знаю, отец, – Фернанд вздохнул. – Поверь, я сумею ее защитить. Надеюсь, она поймет… и простит.

«Он будет лучшим правителем, чем я, – подумал король с удовлетворением и неожиданной горечью. – Он умеет быть жестким.» Вильсент тоже умел быть жестким. Но это была наносная жесткость, вымученная, вбитая в подкорку годами тренировок, боли, переламывания себя. В Фернанде чувствовался природный стержень – фамильная черта дома белль Хорвелл. Мальчик будет отличным королем. Только бы не превратился в подобие своего прадеда, которому государственные интересы заменяли этику и мораль.

– Я не одобряю твоего решения, сын.

Фернанд поджал губы.

– Но вмешиваться, как и обещал, не стану. Это твое испытание, тебе решать. Только имей в виду: если с девушкой по твоей вине что-то случится, я не просто отложу передачу власти – я лишу тебя права наследования.

Глаза принца полыхнули обидой. На мгновение королю показалось, что сын, как в детстве, искривит губы: «Так нечестно!» Но Фернанд только кивнул:

– Да, отец.

Едва мы вышли из приемной, я остановилась и требовательно посмотрела на Фернанда:

– Ну? Что сказал его величество?

– Отец подписал указ о помиловании, – принц легонько стукнул костяшками по кожаной папке, которую держал в руках.

– Значит, Дан свободен? Я могу его увидеть?

– Ближе к вечеру. Думаю, потребуется уладить кое-какие формальности. Я иду к Дагерати.

– Спасибо.

– А почему вы не спрашиваете, дал ли отец согласие на свадьбу?

– Это и так понятно. Если бы не дал, вы бы первым делом об этом сообщили.

Я опустила лицо, чтобы принц не заметил моего разочарования. Как бы я ни хорохорилась перед королем, у меня все же оставалась надежда, что Вильсент предложит какой-нибудь другой выход – например, помилует Дана без всяких условий.

Фернанд чутко уловил перемену в моем настроении.

– Что вы так поскучнели, Юлия? О чем думаете?

– Да так, ни о чем особенном, – я заставила себя выдавить усмешку. – Размышляю, какую половину королевства взять после развода. На юге климат приятнее, на севере природа красивее.

– Люблю девушек с чувством юмора, – принц улыбнулся с едва уловимой иронией.

Он подошел совсем близко, оперся рукой о стену рядом с моей головой. Агрессии в этом жесте не чувствовалось, но мне стало неуютно: слишком явно он заявлял свои права на меня.

– Забудьте о разводе, Юлия, – проникновенно посоветовал Фернанд. – Может быть, я позволю вам завести любовника. Года через три, когда родите мне наследника, а лучше – двух. Но до тех пор… – он склонился ко мне и прошептал, щекоча ухо дыханием: – Вы обещали быть послушной, помните?

По спине пробежал холодок. В глазах Фернанда плясали смешинки, но голос был серьезным – чему верить? Я сделала шаг в сторону, демонстративно увеличивая дистанцию, и любезно улыбнулась:

– Обсудим в первую брачную ночь.

– Ладно, – легко согласился принц. – Недельку я потерплю.

– Неделю?!

– Ну да, разве я не говорил? Свадьба через неделю.

– Но… почему так скоро?

– Чтобы невеста не передумала.

И снова диссонанс: губы смеются, глаза серьезны. Что происходит?

Расставшись с принцем, я направилась к Веронике. Идти к себе не хотелось: я не была уверена, что готова остаться наедине со своими мыслями. А с Никой мы не виделись уже неделю, и эти семь дней были не самыми легкими в ее жизни.

– Юля! – восторженно завопила девушка, повиснув у меня на шее. – Как же я соскучилась! Ой, прости! – она отстранилась и испуганно посмотрела на меня. – Я тебе ничего не повредила? Магистр сказал, что ты упала с лошади и ударилась спиной. Больно было, да? – Вероника сочувственно сморщила носик. – Ну, проходи скорей.

Она втащила меня в комнату и усадила рядом с собой на кровать. Я оставила надежду хотя бы поздороваться и терпеливо ожидала, пока словесный поток иссякнет.

– Слушай, а где Дан? Его нигде нет! Женька ужасно переживает, просто места себе не находит. Лорд Дагерати сказал, что отправил его куда-то по делам, а куда – не говорит. Жене – не говорит! Представляешь, да? А Женя сказал, что он теперь здесь насовсем. Ну, в Карантелле, в смысле. И к себе в Реал не вернется. Здорово, правда?