Жуков. Портрет на фоне эпохи - Лаша Отхмезури

С 4 по 12 декабря Жуков находился в Москве, то в Ставке, то в Генштабе, где проводил долгие совещания с Антоновым и Штеменко, слаженно работавшими в паре. Он и Василевский неоднократно приглашались Сталиным на ужин в Кремль. Главной темой совещаний и разговоров с Верховным была разработка планов наступления на зиму 1943/44 года. Как и в прошлом году, вождь заявил о намерении наступать по всему фронту, от Ленинграда до Крыма. Но, как и в прошлом году, главные боевые действия первого полугодия 1944 года развернутся на Украине. Сталин поставил задачу: полностью освободить эту республику и Крым, выйти на южную границу СССР и быть готовыми в июне вступить на Балканы. 10 или 11 декабря, когда оба маршала обедали на квартире Верховного, Жуков вновь поднял вопрос о желательности проведения более сложных в организационном плане операций. К огромному его удивлению, Сталин ответил: «Теперь мы стали сильнее, наши войска опытнее. Теперь мы не только можем, но и должны проводить операции на окружение немецких войск»[624]. Похоже, Сталин наконец поверил и в возросшие возможности своей армии, и в окончательное ослабление противника. Орел, Харьков, Смоленск, Киев были освобождены, а Гитлер никак на это не реагировал.

Начать 1944 год следовало с окончательного изгнания противника с берегов Днепра. Для этого намечались две операции: Житомирско-Бердичевская, которую должен был проводить 1-й Украинский фронт Ватутина, и Кировоградская, доверенная 2-му Украинскому фронта Конева. Относительно целей более крупной из двух, Житомирско-Бердичевской, имеются серьезные расхождения между воспоминаниями Жукова и Василевского.

По версии Жукова, «предусматривалось разгромить противника в районе Брусилова и выйти на рубеж Любар-Винница – Липовая»[625]. То есть целью операции будто бы являлось достичь рубежа длиной 120 км, словно подвешенного в воздухе, назначение которого было трудно понять. Василевский в своих мемуарах[626] более конкретен. Цель Житомирско-Бердичевской операции была гораздо значительнее, чем дает понять Жуков. По замыслу Генштаба, она должна была стать правой клешней (а левой стали бы войска фронта Конева) в масштабном наступлении, в результате которого оба фронта должны были продвинуться вперед на 200 км на юго-запад и юг и встретиться в Христиновке (в 20 км западнее Умани), заключив в огромные клещи VIII армию и часть IV танковой армий, общей численностью 450 000 человек: полтора Сталинграда! По нашему предположению, Жуков не говорит об истинной цели наступления Ватутина, потому что хочет скрыть частичную неудачу Житомирско-Бердичевской и Кировоградской операций, контроль за проведением которых был поручен ему. Тем не менее из этой двойной полунеудачи родится тяжелое поражение немцев под Корсунью в феврале 1944 года. Этот успех даст Сталину основание присвоить звание маршала Ивану Коневу, который казался ему идеальным противовесом Жукову.

Глава 19

1944 год: война маршалов

Если проанализировать, какие посты занимал Жуков в 1944 году, то можно выделить в его деятельности три этапа. Первый заканчивал украинский цикл, начатый в августе 1943 года форсированием Днепра. Жуков координировал наступление 1-го и 2-го Украинских фронтов, темп которого все нарастал; они гнали немцев от Днепра к румынской границе, на которую вышли в мае. Второй, пришедшийся на лето, связан с самой сокрушительной для противника советской победой: операцией «Багратион» в Белоруссии. За три недели Жуков реализовал то, о чем мечтал, чего добивался целых три года: почти полностью уничтожил своего давнего противника – группу армий «Центр». Наконец, с 1 ноября он перестал быть представителем Ставки и, по просьбе Сталина, принял командование 1-м Белорусским фронтом. Он получил самую почетную миссию: взять Варшаву, а потом Берлин.

Вернемся к битве на правом берегу Днепра. 24 декабря 1943 года 1-й Украинский фронт Ватутина начал Житомирско-Бердичевскую операцию. 5 января 2-й Украинский фронт Конева, в свою очередь, начал Кировоградскую операцию. Жуков координировал их усилия, надеясь, как мы показали, осуществить окружение значительных сил Манштейна, в том числе IV танковой армии. Ватутин имел численное превосходство во всем, но противник оставался еще сильным: 200 000 человек, 625 самолетов и, главное, 9 танковых или моторизованных дивизий. Для Ватутина операция началась успешно. За одну неделю десять его армий – в том числе три танковые – продвинулись на запад примерно на 100 км. Немцы начали отступать, чтобы погасить наступательный порыв противника и избежать тактических окружений. К счастью для них, ветер сменился на южный, и температура стала аномально высокой для этого времени года. Снег и лед сменились грязью, что нарушило снабжение советских войск. Тем не менее Житомир был освобожден 1 января 1944 года, Бердичев – 5-го. В этот день Конев, в свою очередь, начал наступление на Кировоград. Ставка, Жуков, Генштаб, Ватутин – все полагали, что теперь окружение IV армии точно состоится. Генерал фон Ворман, назначенный 31 декабря командиром XLVII танкового корпуса, так оценил эту перспективу: «Намерение противника читалось по карте. […] При соединении двух советских фронтов между Уманью и Первомайском [100 км от Кировограда по прямой] война на востоке была бы закончена. Это повлекло бы целый каскад катастроф, уничтожение VIII армии, окружение VI армии, XVII армия была бы полностью отрезана в Крыму, IV и I танковые армии попали бы в кольцо»[627].

Но оба щупальца советских клещей не достигли намеченных рубежей. Некоторые танковые корпуса Ватутина осуществили действительно глубокие прорывы, но, рассредоточенные, ослабленные, испытывая трудности со снабжением, они один за другим попадали под мощные удары немецких танковых дивизий, укрывшихся в засаде. Манштейну удалось остановить продвижение Ватутина, а на некоторых участках даже заставить его отступить. Но его главная цель – возвращение Киева – не была достигнута. 8 января Конев овладел Кировоградом, однако ожидавшийся прорыв выродился в серию мелких боев в жуткой грязи. По этому поводу Сталин сделал один из самых язвительных своих комментариев, которыми он подстегивал своих командующих фронтами: «Атакуйте решительнее… Ставка выражает критику. Войска фронта были плохо организованы, а их командующему не хватило необходимого упорства»[628]. Кого же критиковала Ставка? Не Василевского, занятого дальше к югу. Тогда кого другого, как не Жукова? Хотя очень возможно, что в виду имелся и Конев.

Жуков попытался использовать эту ситуацию, которая связала значительные силы противника. В результате продвижения двух Украинских фронтов вокруг города Корсунь образовался выступ шириной в 125 км, упирающийся в Днепр и обороняемый двумя немецкими корпусами, оказавшимися в очень опасном положении.