Последняя битва - Роберт Сальваторе

Браумин Херд испустил тяжкий вздох. Услышав позади сопение, оба обернулись и увидели магистра Виссенти. Тот стоял с несчастным видом, повесив голову.

— Разве Санта-Мер-Абель не самое подходящее место, чтобы спасти его? — осведомился Браумин.

Пони покачала головой.

— Нет, это может произойти только в Дундалисе.

Прошло, однако, еще много времени, прежде чем они отправились в путь, Пони и Эйдриан на Даре, Джуравиль на Смотрителе. Чтобы облегчить и ускорить путешествие, эльф прибег к изумруду. И благодаря этому в тот же день они оказались в Эмвое, пересекли на пароме Мазур-Делавал и прибыли в охваченный смятением Палмарис.

Там они первым делом спустились в подвалы Чейзвинд Мэнор. Ничего не понимающий охранник беспомощно вертел в руках ключи, и Пони вырвала их у него. Она нашла нужный ключ со второй попытки и, продлись это хоть чуть дольше, просто вытащила бы графит и взорвала дверь.

Измученный человек за этой дверью изумленно воззрился на нее, явно не узнавая. Женщина склонилась над ним с камнем души в руке, хотя, поистине, ее теплое объятие исцелило истерзанного узника лучше всякой магии.

На следующий же день, когда Палмарис поверил наконец в удивительные известия и готовился встречать короля Мидалиса Дана Урсальского, друзья покинули город через северные ворота. Усталый, но, по крайней мере, живой Роджер He-Запрешь отправился в путь вместе с ними.

ЭПИЛОГ

857 ГОД ГОСПОДЕНЬ

Холодный осенний ветер водоворотом кружил падающие с деревьев сухие листья, шурша теми, которые уже покрывали землю. Над головой проносились белые облака, частенько затмевая солнце и отбрасывая длинные тени, казавшиеся такими уместными в этот печальный день.

Эйдриан и Смотритель стояли в роще неподалеку от Дундалиса перед третьей пирамидой из камней, которую только что сложили. По соглашению с Белли'маром Джуравилем Пони было присвоено звание рейнджера, и теперь ее надгробную пирамиду осеняло то же благословение и оберегала та же защитная магия, что и соседние, под которыми покоились Элбрайн и Мазер Виндоны.

Опираясь на лопату с длинной ручкой, Эйдриан следил взглядом за пляской листьев и вслушивался в заунывное завывание ветра.

— Она просто сдалась, — сказал он.

— Не-ет, парень, ты все неправильно понимаешь, — отозвался кентавр. — Твоя мать могла умереть и раньше, причем дважды. Так она мне рассказывала, и я помню события тех дней достаточно хорошо, чтобы знать — это правда. Она получила смертельные ранения, а уцелела лишь благодаря тому, что твой отец отдал ей всю свою жизненную энергию. И сделал это по одной-единственной причине.

— Ради меня, — прошептал Эйдриан.

— Она вовсе не сдалась, — продолжал Смотритель. — Просто поняла, что ее предназначение свершилось. — Глядя на ее могилу, кентавр горько улыбнулся. — Теперь она получила то, чего желала.

Тяжело опираясь на лопату, Эйдриан не отрывал взгляда от каменной пирамиды. Долгое время оба не произносили ни слова, потом Смотритель заиграл на волынке. Мелодия казалась одновременно и грустной, и радостной, прославляющей жизнь Пони и безмерно скорбящей об ее уходе.

Эйдриан перебирал в памяти события последних десяти лет. Это были годы свободы, так ему казалось. Под руководством матери он узнал многое из того, чему эльфы его не учили. Они обучали мальчика, как стать воином, а она — как быть человеком. Он учился любить, учился смотреть на мир более терпимым взглядом. Если раньше все его мысли вращались лишь вокруг собственного «я», то теперь Эйдриан воспринимал себя как часть чего-то гораздо более значительного, гораздо более чудесного. Благодаря преподанной матерью науке, он обзавелся в Дундалисе друзьями, страстно желая заслужить их уважение, но не требуя его.

Белые облака сменились темными дождевыми, мертвые листья с печальным шорохом проносились мимо.

Мелодичный голос вывел молодого человека из задумчивости.

Эйдриан поднял взгляд и увидел сидящего на нижней ветке клена Белли'мара Джуравиля.

— Пора, — сказал эльф.

Эйдрианом овладела паника. Он покосился на кентавра, который, прекратив игру, пристально смотрел на него. Однако страх быстро покинул молодого человека; он понимал, что Джуравиль прав и что действительно настало время расплатиться с миром за то горе, которое он, пусть и непроизвольно, ему причинил.

— Готов ли ты, Эйдриан Виндон? — спросил эльф.

— Имей стыд, Джуравиль! — возмутился Смотритель. — Мальчик только что потерял мать. Может, стоит дать ему немного времени, чтобы прийти в себя, а потом уж пусть подумает, куда лежит его путь?

— Его путь был предопределен еще десять лет назад, — ответил Джуравиль.

— И кто это сделал? Госпожа Дасслеронд во времена, когда он был слишком юн, чтобы понять, куда этот путь заведет его? — не уступал кентавр.

— Он прав, Смотритель! — неожиданно прервал их спор Эйдриан. Эльф и кентавр посмотрели на него. — Мне и в самом деле давно пора попытаться загладить вину за содеянное.

— Кто же тебе мешает? Делай это хоть каждый день, хоть каждый час, — возразил Смотритель. — Живи достойно и старайся… понемногу… — Слушая его, молодой человек качал головой, и это совсем сбило кентавра с толку. — Не обязательно рисковать жизнью, чтобы делать добро!

— Мы оба знаем, как обстоит дело в действительности, — с улыбкой ответил Эйдриан. — Мы оба знаем, что мать не только спасла меня. Она помогла мне понять мир и осознать, что я обязан попытаться в меру своих способностей исправить то, что разрушил. — Он посмотрел на Джуравиля. — Знаю, мне никогда не возместить зло, причиненное Эйдрианом Будабрасом, не вернуть к жизни погибших во имя мое. Но я постараюсь сделать все, что возможно. Это мой долг.

Они больше не вернулись в Дундалис. Волшебный изумруд тол'алфар перенес их в горы, где Эйдриан и Смотритель встретились с соплеменниками Джуравиля; там были все тол'алфар и очень многие док'алфар. Джуравиль, спокойный и сосредоточенный, жестом велел Эйдриану выйти на середину поляны, а потом, все так же не произнеся ни слова, кивнул. Тот пробежал взглядом по всем лицам, посмотрел на Смотрителя; кентавр стоически выдержал его взгляд. Тогда Эйдриан засучил рукав и подставил Джуравилю руку.

Эльф вскинул меч и полоснул по его запястью.

Эйдриан почувствовал боль — и охватившее его тепло. Он высоко поднял руку, как велел Джуравиль. Перед ним заклубился кровавый туман, и, следуя за ним, молодой человек вступил на последний, как он полагал, путь своей жизни.

Три дня он шел за своей капающей на землю кровью через горные перевалы, в состоянии, близком к бреду, едва ли видя, куда ставит ноги. Часто падал, но вновь поднимался и брел дальше, подчиняясь чувству раскаяния. Тол'алфар цепочкой следовали за ним. На третий день, когда Эйдриан перевалил через гребень очередной горы, взору открылась зачарованная долина, которую эльфы не видели уже более десяти лет.