Дваждырожденные - Дмитрий Морозов

Ну вот, посмотри, Муни, на этого безумца, — обратился Митра ко мне, — он бросил щит и копье.

Но я же иначе не мог его нести, — едва слышно ответил Мурти. Я изумленно пытался рассмотреть его ношу. Это оказалось тело одного из наших воинов. Даже не пытаясь воплотиться в этого человека, я ощутил холод смерти. Ему уже ничего не могло помочь.

Но надо же выносить своих… — тихо сказал Мурти, — может, он еще живой,

Их там сотни остались! — закричал Митра, тыча пальцем куда-то в темноту, — если мы займемся похоронами, на завтра не останется сил держать оружие. Жизнь кшатрия лишена смысла без оружия. Будь ты в другом отряде, тебя бы просто зарубили как преступника. Ладно, — продолжал Митра чуть смягчившись, — оставь убитого здесь и ступай отыщи себе щит и копье.

Мурти молча опустил тело и поспешил обратно на поле, а мы с Митрой, окруженные другими воинами, устало побрели в лагерь.

— Хороший парень, хоть и деревенщина, — тихо сказал Митра, — надо было его проучить, иначе не выживет. С ношей добрых традиций тяжело махать копьем. А вон другие, смотри, перепуганы, истощены, но упорно тащат дорогое оружие и одежды. С трупов сорвали. Не боятся гнева богов…

Митра громко плюнул на пыльную землю и замолчал. Мы из последних сил добрели до походного шатра, чтобы, опустившись в пахучее тепло подстилки из сухой травы, обрести сон, как милость забвения.

Наутро мои южане смеялись, шутили и наперебой похвалялись подвигами, уверясь друг в друге за день битвы куда больше, чем за месяц маневров, разговоров и клятв. Так убедился я в истинности изречения, что по-настоящему страшно только в первом бою. Пережившие его воины обретают твердость духа и способность распоряжаться собственной жизнью. По крайней мере, им так начинает казаться.

Курукшетра. Магадхи

Наступил новый день. Вновь над войсками, подобно радуге, поднялись соцветия знамен. В центре армии Кауравов реял на ветру стяг с пальмой и пятью звездами. Это неодолимый в бою Бхиш-ма выстраивал свои войска в соответствии с древней наукой. Страшная игла, острием которой стало колесничее войско Хастинапура, нацелилась прямо в центр нашей армии.

— Мы слабее, — сказал Юдхиштхира, — ата ковать всеми силами — безумие.

Поэтому для охраны лагеря останется Бхима-сена с целой акшаукини. Близнецы, Друпада, Вирата и Сатьяки встанут в центре. Их акшаукини должны сломать острие иглы — остановить колесничее войско Хастинапура. На правом фланге встанут крестьяне Магадхи, только что подошедшие с царем Джаятсеной.

Их много, но они не умеют сражаться… — начал возражать Арджуна. Юдхиштхира успокоительно поднял руку:

Это ловушка, майя, которая заставит врага обнаружить свои намерения. Мы же пока будем стойко обороняться и атаковать слабые места. Ты поведешь колесницы, чтобы короткими налетами, словно укусами, подтачивать ствол великой пальмы, имя которой Бхишма.

И битва началась. На правом фланге нашим рядам угрожали племена калингов и нишадов.

В их войске было много слонов, которые несли башни со стрелками. Вел калингов царь Шру-таюс вместе со своим сыном. Туда же Бхишма направил кшатрийское войско Магадхи, а следом за ними, почти размытые расстоянием, у самой кромки поля кружились как в водовороте, проминая коней, конные лавы тригартов. Против них Юдхиштхира и поставил акшаукини ополченцев, пришедших из Магадхи: "Крестьяне ненавидят своих кшатриев так же сильно, как их царь — своего брата Джаласандху".

Я впервые смог увидеть всю картину сражения, потому что стоял на вершине холма рядом с походным шатром Юдхиштхиры. Тут же был Бхи-масена в окружении других командиров, не принимающий участия в сражении. Не только участвовать, но даже смотреть на битву второго дня было тяжело. Войска сходились, обмениваясь тучами стрел, камнями из пращей и дротиками. Затем кшатрии сошлись врукопашную. Панчалы насмерть резались с хастинапурцами, матсьи и яда-вы увязли в плотных рядах бахликов и саувиров. Пешие воины как скошенная трава ложились под колесницу Арджуны, но не давали ей ходу.

Тем временем с удручающей очевидностью стала заметна беда, нависшая над правым флангом. Огромные слоны, объезженные искусными погонщиками, подобно черным утесам, распахивали густые ряды пехоты. По бокам слонов шли "охранители стоп" — пехотинцы, защищающие нежные ноги животных от секир крестьян Магадхи. Плохо обученные боевому искусству вайшьи-земледельцы начали отступать перед воинственными калингами и нишадами.На холме ветер развевал гордые знамена Пан-давов. В молчании сидели вокруг Юдхиштхиры боевые командиры второй линии войск, не участвующих в битве. Спина Царя справедливости была обращена к сражающимся. Сидя в позе сосредоточения, он наблюдал за мельтешением муравьиной кучи, внешне безучастный к шуму битвы.

Бхимасена, хрипло дыша, подбежал к старшему брату.

— Нельзя больше ждать! — закричал. — Надо вводить свежие акшаукини.

Он хотел сказать что-то еще, но в недоумении остановился, видя, что Юдхиштхира созерцает движение муравьев.

Что толку бросать людей в пламя битвы, если не создан поток? — тихо произнес Сын Дхармы. Он поднял глаза на брата и указал на траву. — Видел ли ты, как армия муравьев движется к цели? Словно единый сгусток силы подчиняется неведомому разуму. В общей массе они не ведают страха, идут в огонь, обходят препятствия или разом атакуют. Что рождает волю? Что приносит силы? Пока Арджуна истребляет кшатриев куру, мы можем проиграть всю битву. Что толку убивать воинов в передних рядах войска, которое во много раз превосходит нас численностью? Я жду момента, когда наши войска действительно захотят победить.

Но мы близки к победе, — воскликнул Бхимасена, — в центре атака Бхишмы захлебнулась. Только акшаукини Магадан нуждается в поддержке.

— Конечно, это знает и Бхишма, — возразил старший Пандава, — он раздавил вайшьев. Сле дом в прорыв неизбежно должна пойти кавалерия. Наша майя увлекла Бхишму, цель достигнута, но как жалко людей. Мы бросили необученных кре стьян под ноги боевых слонов.

Бхимасена взглянул на брата из-под косматых бровей и пожал плечами:

Ты, о Царь справедливости, способен видеть каждое явление со многих сторон. Меня же хватает только на то, чтобы стремиться к победе. Не кшатриев же бросать в этот жертвенный костер. Что печалиться о вайшьях, если их войско поглотит слонрв как трясина? Да и конницу тригартов они остановят. У этих пылких наездников нет ни упорства кшатриев, ни ярости отчаяния, с которой воины Магадхи сейчас сражаются за свои жизни.

Я делаю то, что должно, — не сразу ответил Юдхиштхира, — но это не мешает мне скорбеть о вынужденном выборе.

Прошло совсем немного времени и войско ма-гадхов под стягом Джаятсены было разбито слонами на несколько частей. Но эти осколки не дрогнули. Слоны, израненные стрелами, отпрянули от стены копий. Конница тригартов обходила сражающихся с флангов, все больше походя на осьминога, тщетно пытающегося схватить щупальцами дюжину морских ежей.

— Теперь пора! — громко крикнул Юдхиштхира и повернулся к командирам. — Отряды южан должны просочиться сквозь мелколесье, атаковать фланги. Неожиданность сделает маленькое войско большим. И пусть громче издают победные крики. Это посеет страх в рядах неприятеля. Бхимасена, призови чедиев. Атакуйте жестко… Ни при каких условиях не ослабляйте напора.

Бхимасена побежал вниз по склону холма туда, где ждала его огромная колесница. Мы последовали за ним к воинам, видящим отступление ма-гадхов и рвущимся на помощь.

Крестьянское ополчение Магадхи, не выдержав натиска конницы тригартов, кое-где начало подаваться назад. Лишь центр, усиленный закованными в панцири кшатриями самого царевича Джаятсены, продолжал держаться. Вслед за Бхимасе-ной на поле выехали колесницы и всадники чедиев во главе с Дхриштакету.

Мои южане должны были биться в пешем строю, так как оконечность правого фланга упиралась в переплетение оврагов, поросших мелким лесом, трудно проходимым для конницы. Лесные охотники, привычные к долгим переходам, бежали легко и ритмично, соизмеряя дыхание и частоту шага. Мы прорвались сквозь пелену листвы, древним чутьем выбирая направление атаки.

Миновав низкие заросли и неглубокие овражки, окаймляющие правую оконечность поля, мы выходили прямо во фланг атакующей конницы тригартов. Колесницы Бхимасены и чедиев отсекали им путь к отступлению. Мы пришли вовремя. Всадники с длинными копьями вились подобно пчелам вокруг небольших групп пеших воинов, одетых в легкие кожаные доспехи. Заметив нас, конница начала перестраиваться.

Что могли поделать мои лесные воины, одетые в простые кожаные панцири, против длинных копий кавалерии.

Но зачем-то Пандавы послали нас сюда. Может быть, Юдхиштхира разглядел что-то под кожаными доспехами — молодую, яростную, лихую силу, проявленную пока только в упрямстве, самовластии и легкомысленном презрении к смерти. Может быть, именно эта сила, свойственная новой расе, и могла сжечь самоуверенных врагов? Мимо нас пронеслась колесница Бхимасены. — Мы победим! — закричал он, потрясая в воздухе руками. — Смотрите на эту землю, сияющую красотой, как всем желанная женщина в алых одеждах. Кауравы не устоят на поле битвы, и миры богов для них будут потеряны.