Страх Мудреца - Патрик Ротфусс

- Только одной рукой? - спросила она, игривость вернулась в её голос.

Она протянула и взяла обе мои руки в свои, перевернув их и начав пристально разглядывать.

- Левая мне нравится больше, - решила она.

Клянись этой.

- Моей ЛЕВОЙ рукой? - спросил я с сомнением.

- Ладно, - сказала она.

- Давай правой.

Ты такой традиционалист.

- Клянусь я не буду пытаться раскрыть твоего покровителя, - Я сказал с горечью.

Я клянусь в этом своим именем и силой.

Я клянусь в этом своей ЛЕВОЙ рукой.

Я клянусь в этом вечно движущейся луной.

Денна посмотрела на меня внимательно, как если бы она не была уверена, насмехался ли я над ней.

-Хорошо, -сказала она, пожимая плечами и поднимая свою арфу.

Считай, что я успокоилась.

Мы снова начали гулять, продвигаясь через западные ворота в сельскую местность.

Молчание между нами растягивалось, начиная перерастать в неловкость.

Обеспокоенный тем, что появилась неловкость, я сказал первое что пришло на ум.

- Итак, есть ли новые люди в твоей жизни?

Денна тихо усмехнулась.

Сейчас ты похож на мастера Ясеня Пепельного.

Он всегда спрашивает насчет них.

Он не думает, что кто-то из моих поклонников достаточно хорош для меня.

Я не мог не согласиться, но решил, что так говорить не разумно.

- А что он думает насчет меня?

- Что? - спросила она смущенно.

- Ой.

Он не знает о тебе, - сказала она.

- И почему же?

Фаренгейт+++

- Бедный Квоут.

Я дразню тебя.

Я говорю ему только о тех, кто приходит и бродит вокруг, пыхтя и сопя, как собаки.

Ты не такой как они.

Ты всегда был другим.

- Я всегда гордился собой за то, что не пыхчу и не соплю.

Денна повернула своё плечо и качнув арфой, нанесла мне игривый удар.

- Ты знаешь, что я имею в виду.

Они приходят и уходят, немного получив или потеряв.

Ты же золото за раздутыми отбросами.

Мастер Ясень Пепельный может думать, что он вправе знать о моих личных делах, кто ко мне приходит и уходит. - Она нахмурилась.

- Но он не узнает.

Я готова уступить кое-что из этого, сейчас...

Она протянула руку и властно взяла меня за плечо.

- Но ты не являешься частью сделки, - сказала она с ожесточением в голосе.

- Ты мой.

Только мой.

Я не буду делиться тобой.

Мгновенное напряжение прошло и мы пошли по широкой дороге к западу от Северена, смеясь и болтая о мелочах.

В полумиле от последнего городского трактира было тихий участок, поросший деревьями с высоким Путеводным Камнем, расположенным в его центре.

Мы наткнулись на него в поисках земляники и он стал одним из наших самых любимых мест, где мы спасались от шума и вони города.

Денна села у основания серого камня, оперевшись о него спиной.

Затем она вытащила свою арфу из футляра и тесно прижала её к груди, задрав оборки платья и обнажив возмутительно большую часть ноги.

Она изогнула бровь на меня и усмехнулась, как будто знала о чём я подумал.

- Прекрасная арфа, - случайно сказал я.

Она неделикатно фыркнула.

Я сел, где и был, удобно развалившись на длинной прохладной траве.

Я дернул несколько ее прядей из земли и лениво начал сплетать их вместе в косу.

Честно говоря, я нервничал.

Хотя мы и провели много времени вместе на протяжении последнего месяца, я никогда не слышал, чтобы Денна играла что-нибудь из своих произведений.

Мы пели вместе, и я знал, что её голос был, как мёд на теплом хлебе.

У неё были верные пальцы и она обладала музыкальным слухом...

Но написать песню - не тоже самое, что просто играть.

Что, если она будет не слишком хороша?

Что я скажу?

Денна провела пальцами по струнам и мои заботы ушли на второй план.

Я всегда находил черезвычайно эротичным, когда женщина ложит свою руку на арфу.

Она начала перебирать струны вниз, от верхней к нижней.

Она звучала, как молотки по колокольчикам, как вода по камням, как пение птиц в воздухе.

Она остановилась и настроила струну.

Пощипала, настроила.

Она ударила резкий аккорд, жесткий аккорд, затяжной аккорд, затем повернулась и посмотрела на меня, нервно сгибая пальцы.

- Ты готов?

- Ты исключительна, - сказал я.

Я видел её небольшое волнение, когда она поправила волосы струящиеся по спине, чтобы скрыть свою реакцию.

- Дурак.

Я еще ничего для тебя не сыграла.

- Ты все равно исключительная.

- Тихо. - Она ударила жесткий аккорд и дала ему угаснуть в тихую мелодию.

Пока он поднимался и опадал, она рассказывала вступление к своей песне.

Я был удивлён таким традиционным открытием.

Удивлён, но доволен.

Старые пути - лучшие.

Соберитесь вокруг, да послушайте,

Как я вам расскажу о трагедии.

Я спою о тонких теней плетении.

Через страны, о человеке

Кто взялся за цель, что не многим по силам.

Прекрасном Ланре: лишившемся жизни, гордости, жены.

Ещё никогда от цели своей он не бегал.

Кто сражался с приливом, и упал, и был предан.

Сначала это был ее голос, который поймал мое дыхание, затем это была музыка.

Но прежде, чем десять строк прошло через её губы, я был ошеломлён, по разным причинам.

Она пела историю падения Мир Тариниэль.

О предательстве Ланре.

Это была история, которую я слышал от Скарпи в Тарбеане.

Но версия Денны была другая.

В её песне, Ланре был описан в трагических тонах, как несправедливо обвинённый герой.

Слова Селитоса были жестоки и кусачи, перенаселённый Мир Тариниэль как нельзя лучше подходил для очистительного огня.

Ланре был не предателем, а павшим героем.

Очень многое зависит от того, где ты остановишь историю и она закончила, когда Ланре был проклят Селитосом.

Это было лучшее окончание трагедии.

В её истории Ланре был несправедливо обижен.

Селитос был тираном, безумным монстром, который вырвал свои глаза в ярости от умного обмана Ланре.

Это было ужасно, мучительно неправильно.

Несмотря ни на что, это были первые проблески её красоты.

Хорошо подобранные аккорды.

Рифмы тонкие и сильные.

Песня была очень свежей и, несмотря на некоторые шероховатости, я чувствовал её форму.

Я видел, чем она может стать.

Она могла повернуть сознание людей.

Они будут петь её на протяжении ста лет.

Вы, возможно, слышали её, на самом деле.

Большинство людей знают.

В итоге, она назвала её "Песня семи скорбей". Да.

Денна написала её и я был первым человеком, который услышал ее всю целиком.