Другие звезды - Евгений Гуляковский

Они возбужденно и недовольно зашумели. Я ждал, пока пройдет первый шок от моих сообщений, пока улягутся первые, самые бурные эмоции. Я все еще надеялся на то, что они сами, без моей подсказки придут к нужному решению. Не дождавшись, я вынужден был продолжить:

— Есть только одно место, где Комор никогда не сможет до нас добраться.

— Где же это? Где?! — послышались выкрики.

— Темная зона…

Наконец это слово было произнесено. Долгое мрачное молчание повисло в кают-компании. Слышно было, как жужжала под потолком разладившаяся световая панель.

— Темная зона — единственное место, куда флот Комора, после захвата транспортника, не захочет последовать за нами.

— Зачем? — Стрим смотрел на меня прищурившись, и впервые я заметил в его глазах искорки недоверия. Одно-единственное слово «зачем?» Я мог бы долго им рассказывать о том, что только там появится у нас реальный шанс выжить, уйдя от преследований Комора… Или, быть может, умереть? Никто ведь не возвращался из темных областей, чтобы рассказать о том, что в них происходит…

Нужно суметь сохранить столь желанную нам свободу… Они считали, что уже добились ее, но это была всего лишь иллюзия.

Секунду кают-компания молчала, ошарашенная моим предложением, а потом тишина взорвалась возгласами протеста, возмущения и недовольства. Первым начал, конечно, Стрим.

— Я слышал эту легенду. О темных областях сложено немало легенд, их еще никому не удалось проверить. И если ты решил погибнуть, это ведь еще не значит, что мы должны последовать за тобой.

В этот ответственный момент, когда большинство колебалось, но у меня все еще оставалась надежда переубедить их, к столу протиснулся человек. Я узнал его с первого взгляда и пожалел, что не вспомнил о нем до сих пор. Это был Ларсон, уполномоченный Тетрасоюза, навестивший меня во время ареста и предложивший сотрудничество. События развернулись так стремительно, что у меня не осталось времени выяснить, чем, собственно, он занимался на корабле все эти дни.

Повернувшись ко мне спиной, Ларсон начал говорить решительно и громко.

Опытный оратор, он прекрасно знал как завладеть вниманием аудитории.

— Братья-рабосты! Всю свою жизнь вы влачили жалкое, подневольное существование, вас преследовали, загоняли на рудники и в радиоактивные погреба кораблей!

И вот сегодня, когда у вас наконец появился шанс отомстить за все ненавистным эксплуататорам, бросить вызов проклятому всевластью Комора и получить то, что вы давно заслужили, появляется человек, зовущий вас за собой к гибели! Кто он, этот человек? Стоял ли он вместе с вами долгие радиоактивные вахты? Откуда он явился?

Что вы знаете о нем, и чего он, наконец, хочет?

Ответом Ларсону было долгое напряженное молчание. Он оказался неплохим демагогом. Шансы повернуть корабль в нужном направлении стремительно уменьшались.

На моложавом лице Ларсона, со сверкающими глазами фанатика, читалось искреннее негодование. По реакции команды я понял, что его слова достигли цели.

Нет ничего проще, чем заставить толпу поверить в предательство того, кто призывает людей делать неприятные для них вещи. Тем более если не говорить о предательстве прямо, а лишь намекнуть на него, предоставив возможность самим додумать остальное. Ларсон был не только демагогом, но и неплохим психологом.

Не знаю, что именно подсказало мне правильную линию поведения. Может быть, сильное возмущение. Но, скорее всего, надоело ощущать вокруг себя постоянный узел интриги, и я пошел напролом.

— А ведь мне ничего не стоило во время первой же вахты заложить в компьютер любой маршрут, и никто не мог мне помешать пропустить патрульные крейсеры вслед за «Рендболлом», вместо того, чтобы, рискуя жизнью, прикрывать вас.

Это было настолько очевидно, что мой противник растерялся. Пока он собирался с мыслями, я неожиданно спросил:

— А вы знаете, как избежать тех опасностей, о которых я говорил?

— У Тетрасоюза есть секретная база, полностью защищенная от посягательств Комора. Там нам обеспечат безопасность, создадут все условия и к тому же неплохо заплатят.

Кают-компания одобрительно зашумела. У Тетры здесь немало сторонников, недаром же она столь долго и тщательно готовилась к захвату корабля, и вдруг, в последний момент, я перехватил инициативу. Естественно, они старались взять реванш. Если сейчас я открыто буду настаивать на своем плане, меня вообще не допустят к управлению. При работающем компьютере они смогут обойтись без меня. К счастью, впереди еще немало сложностей, им не было никакого смысла вступать со мной в открытый конфликт. Мне нужно подождать, сделать вид, что я согласен с их предложением.

— Если, как вы говорите, ваша база надежно защищена от Комора, то, конечно, мы должны идти туда, — поддержал я Ларсона, сразу же разрядив обстановку. — Сколько до нее? Хватит ли у нас топлива?

— Сорок мегапарсеков.

— В таком случае, нам все равно сначала придется провести операцию по захвату транспорта. Топлива осталось всего на два броска, а это не больше десяти мегапарсеков.

— Будем готовить корабль к бою, — согласился Ларсон, и это означало, что мое не высказанное прямо предложение о перемирии принято и руководство кораблем по-прежнему остается пока за мной. Вот только появиться в рубке одному с этого момента мне будет трудновато…

Глава 15

— Итак, вы снова его упустили. — Шифт выловил тонкой серебряной ложечкой вишню из своего бокала, медленно ее разжевал и со вздохом откинулся в кресле.

Старость постепенно разъедала его жирное тело, притупляла желания и страсти. И только тщательно скрываемое властолюбие так и не смогла победить.

Адмирал флота Келиндер хоть и держался непринужденно, невольно отводил взгляд от этих непроницаемых, словно подернутых дымкой времени глаз, всегда невозмутимых и с виду таких равнодушных.

Приглашение на виллу Шифта могло означать все что угодно. Конец карьеры, например, или даже арест. У Келиндера был хорошо разработанный план, способный исправить положение, но он не спешил использовать свой главный козырь и потому лишь возразил:

— Это не совсем так. Мне доложили о смерти человека, который вас интересует.

Шифт поморщился:

— Слишком просто, чтобы быть правдой. Те, кто использует подобные штучки, не утруждают себя особой выдумкой. Почти каждое невыполненное задание заканчивается чьей-нибудь смертью. Иногда такие мертвецы появляются потом в самых неподходящих местах.

Адмирал побледнел от хорошо разыгранного негодования.

— Мое ведомство!..

— Не надо громких слов, — остановил его Шифт, поморщившись. — Лучше скажите, мой друг, что вы собираетесь делать с «Рендболлом»?

— Мы его захватим!

— Каким образом?

— Пошлем в район последнего контакта корабль-ловушку. На «Рендболле» очень мало топлива, и на одинокий транспорт, я думаю, они клюнут.

— Если «Рендболл» так просто найти, почему не послать туда военные корабли?

— Я не говорил, что его просто найти. Своими локаторами дальнего обнаружения он засечет выход наших кораблей в открытый космос и сразу же уйдет в оверсайд. Для того чтобы появилась возможность использовать рир-локаторы, мы должны подойти к нему почти вплотную.

— А что сможет сделать одинокий транспорт с крейсером?

— Очень многое. Например, оснастит его скрытым рир-передатчиком.

С минуту Шифт все так же задумчиво и равнодушно, как в начале беседы, обсасывал вишневую косточку; казалось, это занятие поглотило все его внимание, но Келиндер знал комодора не первый год и напряженно ждал оценки своего предложения.

— Это может получиться. На транспорт, для подстраховки, возьмете нашего агента.

Всхлип или стон, похожий на звук лопнувшей струны, но в миллиарды раз более мощный и совершенно неслышимый, достиг чутких приборов крейсера. Алый огонек на пульте известил капитана о том, что в досягаемости прямого хода из оверсайда вышел корабль.

Он находился еще слишком далеко для того, чтобы локаторы смогли определить его тип, но поскольку риры не уловили больше ни одного отраженного входа в оверсайд, я знал, что в течение, по крайней мере, нескольких часов в этом районе не появятся другие корабли.

Как только компьютер подтвердил мои выводы, «Рендболл», закончив маневр разворота, словно гигантская хищная рыба, осторожно двинулся навстречу намеченной жертве.

Я знал, что в коморском флоте нет ни одного корабля, способного в одиночку противостоять «Рендболлу».

Пока мы шли в обычном пространстве, прикрывшись маскировочным щитом, противник не мог нас видеть на своих экранах, хотя сам отчетливо читался нашими дальними локаторами. Я переключился на рассеянное отражение, и силуэт корабля смазался, расплылся в бесформенное пятно, — зато теперь противник не мог уловить наших локаторных лучей.