Древняя душа (СИ) - Амеличева Елена

— Слушай внимательно! — голос колумбийского ковбоя вновь заставил площадь вздрогнуть. Его глаза встретились с моими, и ноги сами бодро зашагали к нему. Кажется, это куэнтерос — местные сказители. Откуда мне это известно? А какая разница!

— Я расскажу тебе историю, слушай внимательно! — мужчина усмехнулся в усы. Пальцы тронули гитарные струны и, вплетая слова в тихие аккорды, он начал свой неспешный рассказ — на английском, чтобы большинство смогло понять. — Жил-был один король. И было у него два сына. Но лишь одного любил король — первенца своего, Огненного принца. Шли годы, дети выросли, младший в тени старшего, довольствуясь крохами с королевского стола. Но убили любимого сына, и разбилось сердце короля. Дни и ночи проводил он, скорбя по Огненному принцу, в котором души не чаял. Почернела душа его, сгорев в пламени горя.

Знакомая история.

— …подошел принц и обнял отца, желая утешить. Но король оттолкнул юношу. «Почему его убили, не тебя?» Отшатнулся младший сын, отвел глаза, чтобы не видны были слезы в глазах. Болело сердце его, не ведавшее отцовской любви. «Позвольте стать вам сыном, что вы потеряли, батюшка», — молвил он, вновь подойдя к королю. «Не сможешь ты», — глаза старика обратились на него. «Сделаю все, как вы скажете», — ответил сын. И призадумался король. Огненного принца не вернуть, так отчего же не попробовать из младшего выковать хотя бы подобие того совершенства?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Да, я помню эту сказку!

— Подвел король младшего сына к дому и сказал: «Подожги его!» «Но там люди, батюшка!» — в ужасе глядя на него, ответил принц. «Так и знал, не выйдет из тебя толку!», — король махнул рукой и пошел прочь. «Стойте! Я сделаю это!», — крикнул юноша. Дрожащие руки его подожгли дом. Люди кричали внутри, молили о спасении. Слезы текли по лицу принца, сгорала душа его в пламени боли от содеянного.

Тихий гитарный проигрыш дал мне время проглотить комок слез, вставший в горле.

— «Посмотри на меня, сын», — сказал король, когда дом догорел дотла. И когда глаза юноши устремились на него, отец удовлетворенно кивнул, увидев сгоравшего изнутри парня — перед ним стоял Огненный принц.

Но это еще не все.

— Да, еще не все, — словно в ответ сказал куэнтэрос, вновь перебирая струны. — Шли годы, жег земли и людей Огненный принц — все во славу отца! Вздрагивали все при упоминании его имени, страшнее не было никого на всем белом свете. Но утаил он от отца одну тайну — не вся душа его сгорела в тот день, спрятал он в сердце частичку ее, и материнская любовь помогла укрыть ее от взгляда короля. Росла и крепла эта крошечная часть, пока не заняла все сердце принца. Погасила она огонь внутри, не смог юноша больше творить зло. И пришлось ему сбежать от отца.

Это ведь история семьи Драганов — Антуна и его сыновей — Януша и Горана!

— Скитался он по свету, сам не зная, чего ищет. Не было ему места нигде, отторгали его и люди, и земли. А ветер подталкивал в спину, пробирая холодом до костей. Долгим был путь его, но все дороги рано или поздно приводят в нужное место — будь ты принц или нищий. Вот и юноша ступил как-то утром на маленькую тропинку в пустынном поле, что убегала в небеса. Под палящим солнцем он скакал по ней весь день, пока конь не задрожал от усталости. Спешился тогда парень, отдал воду всю лошади и повел ее под уздцы. Тропинка все не кончалась, а вот силы путника уже были на исходе.

Я сплю?

— Упал принц, не в силах сделать и шагу, — продолжил куэнтэрос. — Решил, что пришел его смертный час. Попросил он о прощении, глядя в бездонное голубое небо. Последний вздох сорвался с пересохших губ его, закрылись глаза. Но крик разорвал воздух, заставив юношу вернуться из небытия. Приподнялся он, подумав, что послышалось, и увидел, как конь невдалеке пьет из небольшого родника. Подполз принц к нему, утолил жажду, силы вернулись к нему.

Щипок за руку. Точно, сплю!

— Встал юноша на ноги и понял, что стоит на обрыве. А внизу заметил юную деву, что карабкалась по склону. «Помоги!», — взмолилась она, увидев его. Протянул он руку и в последний момент смог схватить ее и спасти. Были глаза той девы бездонны, как небо, и принц, заглянув в них, понял, что даровано ему прощение, ибо Любовь исцеляет все раны и гасит любое пламя, все прощает и воскрешает. И вышло так, что спас он и ее, и себя. Поцеловала принца спасенная девушка, расцвела любовь в их душах. Вернулись они в королевство. Не выдержав счастья их, старик-король сбежал и оправился искать по белому свету демона, что может, как говорили ведуньи, вернуть его Огненного принца с того света, надо только драгоценный дар тому демону сделать. А юноша со своей любимой стали королем и королевой…

Мои глаза раскрылись.

— Доброе утро, любимая! — глаза Горана горели обожанием.

— Доброе утро, любимый! — последовала моя часть нашего утреннего пароля.

Глава 3

Антун

Наири впорхнула в гостиную, наполнив ее ароматом духов. Я раскрыл ей объятия, играя в радушного хозяина. Санклитка потерлась щечкой о мое лицо и расплылась в улыбке.

— Как давно не виделись, Антун! Когда же закончится ваше затворничество?

— Девочка моя, да кому же сдался такой старикан, ведь я древнее, чем большинство стран в современном мире!

— Преувеличиваете! — она расхохоталась.

— Присаживайся, дай поухаживать за тобой, — я пропустил девушку вперед и скользнул взглядом по открывшемуся виду.

Хороша, ох, хороша! Корма что надо — с такими бедрами надо детей рожать! Но одета так… В мои лучшие дни распоследняя блудница не отважилась бы в такой одеже и носу из дому высунуть! Платье в обтяжку, все прелести наружу, да короткое такое, что рискни она поднять что на пол оброненное, срамные места разглядел бы во всех подробностях! Ну, да ладно, бабьи это дела, мода и прочее, не мне судить.

— Не стоило, что вы! — польщенно выдохнула она, окинув оценивающим взглядом стол — все деликатесы только что доставлены, тремя самолетами, с разных концов земли. — Не стоило, Антун, вы меня балуете! — ручки быстро наполнили тарелку угощением.

Знала бы ты, во сколько разносолы эти обошлись! Я подавил усмешку и сел. Воротничок рубашки уже натер шею, и без того страдающую от галстука-удавки. Отвык от костюмов. Да и от гостей. Гнал бы и эту неудачницу, но…

— Помню, как Горан готовил, — огромные зеленые глазищи санклитки наполнились слезами. — Помню, на дне рождения двойняшек мы с Розой торта его по три куска слопали!

Еще одна привычка моего младшего отродья, за которую удавил бы! Что мужика может тянуть на кухню, окромя задницы молодой кухарки да кувшина с выпивкой?! Позорит меня на весь санклитский мир!

— Почему же не вышло-то у вас ничего с Гораном? — спросил я, наливая в бокал гостьи Heidsieck & Co. Monopole Champagne.

— Так ведь он ни с кем надолго не оставался, сами знаете, — она качнула вино в бокале и осторожно вдохнула аромат. — Ах, прелесть какая! Давно его не пила!

Еще бы, самое дорогое вино в мире! Лишь в 1998 году со дна Финского залива поднято, все по лучшим коллекциям разошлось.

— Но Саяна его чем-то взяла, тем не менее. — Я не смог отказать себе в удовольствии «пустить шпильку». — Приворожила, не иначе! — Наири помрачнела. — Никогда бы не поверила, что Горан может так на женщину смотреть! Никто не верит, пока сам не увидит! Ведь он Драган! — ее ответная колкость угодила в больное место. — Поверьте, Антун, он на нее наглядеться не может, одержим этой женщиной! А уж о его ревности легенды ходят! Она ведь столько раз бросала его — и когда о семье своей узнала, и когда бессмертной ее сделал, как оказалось потом — Ангелом! Теперь, говорят, вообще от нее не отходит!

Я отпил вина, не ощущая вкуса, и сморщился. Дочь — умалишенная, сын — глава клана Лилианы — под каблук к бабе забрался! Вот позлорадствовали бы мои враги, ежели бы живы были!

— Кислое? — заботливо осведомилась Наири, кивнул на бокал.