Техномонстры - Александр Рыжков

Позабылось всё: заточение, издевательства, страдания… То, что в дверную щель глядит пара злобно настроенных глаз…

По ту сторону двери щёлкнули засовы, вернув Тартора к реальной сути вещей.

— Бегите, зверьки, бегите отсюда! — рявкнул Тартор и, для убедительности, ослабевшей рукой хлопнул Мона по носу. Чувствовать угрозу — в крови у каждого шакала. Так что зверьки не заставили на себя повторно кричать и устремились прочь.

За спиной Тартора уже стоял Жраб Толстый, ухмылялся:

— Что, дружков себе нашёл?

— Да пошёл ты! — вспылил Тартор и вмазал усатому толстяку кулаком в подбородок. Изнуряющие донельзя дни (а то и месяцы) пребывания в «смертельной камере» не остались незамеченными: удар был ничтожно слаб.

— Ха-ха-ха! — в сердцах рассмеялся Жраб и харкнул полным зелёных соплей плевком наёмнику в лицо.

— Сволочь! — признался Тартор и попытался ударить вновь, но толстяк перехватил руку, вывихнув тем самым наёмнику плечо и повалив того на землю.

— Слабак и мелюзга, — сделал вывод Жраб. Скажи спасибо, что сейчас моя очередь «разговаривать» с тобой. Были бы тут Фирил или Сфарк — они бы с тобой так не панькались.

Тартор ничего не ответил, лишь устремил полные ненависти и злобы глаза на мучителя.

— А я ведь по особенному делу, — признался Жраб. — Мы поймали твою сообщницу!

— Подселите эту мерзость ко мне? — поинтересовался Тартор.

— Мерзость? — в удивлении поднял брови Глава городской охраны.

— Ну да! Это ведь с её лёгкой руки на меня обрушиваются беды. Конечно же она — полнейшая мерзость! — признался Тартор.

— И, даже не смотря на всё это, ты не выдавал нам её местоположения? — ещё больше удивился Жраб.

— Да сколько уже можно? — Тартор уселся на матрац и резким рывком вправил себе плечо. — Ах-х-х! — скрипнул зубами наёмник, подождал пока утихнет боль и продолжил: — Я ведь говорил вам всем, что она бродит по Заколдованным Горам. Точного её расположения я не знаю.

— Как скажешь… — махнул рукой Жраб. — Это уже не важно. Всё равно её тело у нас…

— Она мертва? — пришла пора удивиться Тартору.

— Да, сегодня днём нам принесли её тёло, — улыбнулся усатый толстяк. — Вернее, не принесли, а принёс. Заркий. Наёмник. Знаешь такого?

— Так ей и надо, стерве подколодной! — рявкнул сквозь боль в лёгких Тартор, хоть на душе сделалось неприятно. — Молодёжи сейчас навалило… Не слыхал я ни про каких Заркиев-перезаркиев…

— Вот как ты заговорил… — Жраб пронзил Тартора пристальным испытывающим взглядом. — Нет, ты слишком измотан, чтобы врать.

— Я хочу есть, — признался Тартор.

— Пожалуй, ты можешь заслужить на приличную порцию похлёбки, если опознаешь тело… — вкрадчиво сообщил Жраб.

— Мне всё равно, — кинул наёмник и надсадно закашлял.

— Принести труп! — рявкнул Глава городской охраны, и его приказание просочилось сквозь толстую дубовую дверь и глазное отверстие к подчинённым.

Несколькими мгновениями спустя в и без того тесную камеру внесли замотанное в серый саван тело. Положили на матрац и развернули. Те охранники, что не поместились в камеру, стояли у входа.

Судя по запаху и окоченению, женщина умерла дня два-три назад. Не нужно быть большим экспертом загробных дел, чтобы по перекошенному обречённой гримасой страха лицу определить: Филика умерла в ужасных мучениях…

Да, но была ли эта женщина Филикой?

Внешнее сходство было поражающим. Рыжие волосы, рост, фигура… Тартор склонился над телом и присмотрелся. Затем попытался раздвинуть окоченевшие губы.

— Ты смотри, шеф, старина Тар позабавиться хочет, — весело сказал один из охранников-носильщиков трупа. — Заскучал он у нас тут…

— У меня слишком ослабели руки, — не обращая на язвительные выпады внимания, сказал Тартор. — Кто-нибудь, раскройте ей рот.

Воцарившееся молчание перебил Жраб, обратившись к веселившемуся чуть ранее охраннику:

— Ты у нас самый разговорчивый, значит и самый небрезгливый. Открой ей рот.

— А ну пошёл прочь, урод, — раздосадованный охранник пнул Тартора, словно собаку.

— Тише ты, — осадил его Жраб. — Сегодня Тара мы не трогаем.

— Я ему, куску ослиного навоза, завтра такое устрою… — бурчал себе под нос охранник-носильщик, крепкими пальцами ковыряясь во рту трупа женщины. — Вот, готово. Надеюсь, это стоило моей брезгливости…

Тартор подошёл к телу и заглянул в раскрытый рот.

— Нет, это не она, — заключил наёмник. — У этой все клыки целы. У Филики верхние клыки из золота: она никогда не говорила с нами об этом, но как-то я услышал её разговор во сне. Клыки ей вырвали работорговцы ещё в молодости. Вырвали, чтобы поубавить хищнические замашки. А потом изнасиловали и бросили в пустыне подыхать, что твою отпахавшую своё лошадь…

— Лучше бы Филика в пустыне той и подохла, — пожелал разочарованный Жраб.

— Наверное, ты прав, — выдавил из себя Тартор.

Охранники и Жраб вышли из камеры, оставив наёмника наедине с лежащим на матраце трупом молодой женщины. Хлопнула дверь, чудовищным лязгом щёлкнули засовы.

— Проследите, чтобы он сегодня не получил паёк, — нарочито громко, чтобы Тартор услышал, произнёс Жраб Толстый.

— Но ты же обещал! — выдавил из себя жалкое подобие обречённого крика Тартор. — Ты обещал порцию похлёбки!

Сквозь дверь донесся приглушённый язвительный хохот.

Глава 20

«О развитии и становлении жизни»

Путешественники покинули подземелье Альчирона Третьего на закате дня. Блуждание мрачными туннелями отняло много сил, по этой причине решили разбить лагерь. Всё равно до Смертоптицы в лучшем случае раньше полуночи не добраться.

Костёр распалили нешуточный: широкое пламя било в полный кротовий рост. Доспехи были сняты и теперь мерно поблёскивали на дрожащем свете пламени. После долгого и изнурительного пути как порой хорошо сбросить килограммчик-другой обмундирования! Вздохнуть полной, неотягощённой металлическим панцирем грудью и расправить плечи, не ощущая на них и малейшего давления доспеха, пусть и облегчённого! Поужинали походным пайком из копчёного мяса, сухарей и бодрящего лиственного отвара.

Ночь выдалась прохладной, но благодаря огнищу этого не чувствовалось. Дров хватало в достатке: невдалеке находилась дубрава, хворосту в которой было хоть отбавляй. Брок, Тос и Моррот натаскали его с гору, если не больше. Бирюк свернулся калачом близ костра и захрапел, изредка подрагивая ухом и задней лапой. Дрим умостился на его боку.

«Странная парочка, — подумалось Филике. — Интересно, его девка не ревнует?»