Титановый бардак - Квинтус Номен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А этот, Лозинский… как его?
— Лозино-Лозинский. Ну про этого-то ясно, откуда они его знают: он в КБ Люльки работает, с прошлого года ведущим инженером. И одновременно у Гуревича самолеты конструирует, точнее, как раз двигатели Люльки к самолетам Михаила Иосифовича приспосабливает. А вот обо всех прочих: ну не могут же они знать о каждом полковнике в РККА!
— И о каждом мальчишке в Казахстане, да… Но ведь знают!
— Я все же думаю, что не о каждом. Мне кажется, что они придумали какую-то методику по определению людского потенциала… Ведь Светлана Юрьевна в наркомпросе кто?
— Никто она в Наркомпросе. Консультант от НКГБ.
— Но наркомпрос выполняет все ее рекомендации. И, по сути, все школы страны делают то, что она говорит. Конечно, они еще много чего делают, но если представить, что из школ им поступает какая-то информация, они ее анализируют, просеивают…
— Мы так скоро договоримся до того, что их нам лично господь бог послал.
— И этого исключить нельзя. В смысле, я же пытался, но никакой информации о том, кто они и откуда, найти не удалось. Вообще ничего о них неизвестно до двадцать шестого года!
— Вы, мне кажется, не там искали. Поговорите с комбригом Потаповым, он в тридцать восьмом в отставку по возрасту вышел, но жив еще и довольно бодр. Он, конечно, в царское время по Европе работал, но и к руководству квартирмейстерской службы Кавказского военного округа отношение имел самое непосредственное.
— А квартирмейстеры-то тут при чем? И кавказский округ?
— А при том, что еще Ванновский нарезал именно этой службе задачи по внешней разведке и контрразведке. Точнее, он эти службы и назвал «квартирмейстерскими» для конспирации финансирования. А все эти парни — ну и женщины, конечно — они, конечно, не разведчики Ванновского, но, я практически убежден, дети таковых. Правильно воспитанные дети. Обрати внимание: из разведки на сторону белых в Гражданскую ни один офицер не перешел, потому что они работали за Державу, а не за власть. И к власти часто относились… Николай Михайлович Потапов, как и эти, из девятки, тоже наотрез отказался от вступления в партию — но служил Державе верно пока сил хватало. А Кавказский округ — может там что-то про узбечку нашу известно было? В Европе-то их всяко не жалуют.
— Ну да, похоже. И власть они, можно сказать, игнорируют, и характеристики на нас составляют исходя из того, можем ли мы нанести пользу Державе — это ты верно подметил. Но вот образование…
— Так родители их и обучили. Потратились, конечно, очень не слабо — но тот же Климов — он же не родился с умением так торговать, чтобы для страны за пять лет многие миллиарды заработать? Кто-то его научил, и научил его кто-то очень уже в таких делах опытный. Ладно, я думаю, что людей с такой легендой искать — дело совершенно бесполезное. У них и фамилии, и имена скорее всего ненастоящие. Я тоже узнавал: нет у узбеков такого имени «Гюльчатай». И ни у кого из тюркских народов такого имени нет… Так что ничего мы о них не узнаем, пока они сами рассказать не захотят.
— А они не захотят.
— И правильно, между прочим, сделают. Лишние знания — лишние печали. А у нас что, своих печалей недостаточно? Да, ты отдельно проследи, чтобы козлобородый Звезду очередную Климову не зажал. А то, если он обидится…
— Он не обидится.
— Тогда мы за него обидимся гораздо серьезнее. И вот еще, чуть не забыл: мне Ирина Алексеевна очень интересную мысль подкинула. Я ее и так, и эдак крутил, ни к какому выводу так и не пришел. Давай её ты теперь подумаешь, может вместе все же что-то дельное нам в голову придет?
Самолет пасть открыл для загрузки своих пассажиров…
В конце июня в небольшом рабочем поселке Фрязино под Москвой заработала первая «Артель инвалидов войны» под названием «Самоцвет». А первой продукцией артели стал телевизор под названием «Рубин». Неплохой такой телевизор, с экраном в тридцать сантиметров по диагонали, и с селектором на двенадцать каналов. Черно-белый: других в мире еще не было, но и такой большинству советских граждан казался чудом. Причем чудом вполне доступным, по крайней мере по цене: чудо в торговой сети продавалось за триста двадцать рублей. Цена, конечно, не самая незначительная, тот же холодильник «Саратов» стоил всего триста — но возможность дома смотреть кино и узнавать разные новости задолго до того, когда о них покажут в киножурналах перед началом фильма в кинотеатре, того стоила. По крайней мере, по мнению Гули, стоила. Собственно, она сейчас и занималась вопросами реабилитации раненых на фронте советских людей.
Фрязино, как место для размещения первой артели, было выбрано не от балды: в поселке уже довольно давно работал заводик по выпуску радиоламп, который легко мог поделиться сверхплановой продукцией с инвалидами войны. То есть не очень легко, и даже, скорее, очень нелегко — ведь военные заводы были готовы забрать всё, что завод производил. Но Оля разработала «свои планы», больше десятка тысяч пленных выстроили новые цеха на этом заводе, а необходимое оборудование для цехов и из Америки привезли, и «сами сделали» — так что артель деталями получилось обеспечить. В смысле, радиолампами получилось обеспечить, а другие радиодетали туда поставлялись с других срочно выстроенных заводов. Выстроенных, понятное дело, не специально, чтобы артель не простаивала…
Но наличие завода радиоламп было не единственной причиной создание этой артели именно здесь. То есть причиной было даже не наличие завода как такового, а специфика производства радиоламп: этим занимались в основном молодые женщины и девушки. А очень многие артельщики были людьми несемейными (и не столько потому, что большинство бойцов Красной Армии еще жениться не успели и даже невест не завели, а потому что Гуля сюда специально таких подбирала). Конечно, шансов у инвалида завести семью было куда как меньше, чем у здорового мужика… но во Фрязино стараниями Гули велось активное жилищное строительство и инвалиды жилье получали в первую очередь — а вот девушки с радиолампового в основном ютились в общежитиях. Причем по четыре человека в комнатушке — это было еще «просторно», а восемь человек на комнату — неплохо. А инвалид мало
