И аз воздам - Надежда Попова

— То есть, события ускоряются, — невесело подытожил наследник. — Если уж эти двое объединились с такой целью…

— Откровенно говоря, я сомневаюсь, что Каспар всерьез намеревался уничтожить людской мир, Фридрих. Судя по тому, что сказал на допросе наш insinuator[123], силы, разбуженные в Бамберге, Мельхиор посулил передать ему как некое оружие, да и сам старикан навряд ли решил ввергнуть мир в Хаос вот так просто — он, скорее, задумал провести нечто вроде эксперимента. Alias[124], сделал это просто потому что мог. Вполне в его духе. И — как довесок — заодно показал обывателю, что существуют силы, от которых никакая Конгрегация не убережет его; ну, и самой Конгрегации продемонстрировал во всей красе, что совладать с этими силами она может разве что чудом или случайностью. Как, собственно, и произошло.

— И ваше присутствие в Бамберге во время этих событий было устроено нарочно? — уточнил Фридрих. — Как тогда, в лагере? Чтобы в случае успеха всем стало видно и ясно, что даже всем известный герой и легенда не в силах предотвратить беду?

— Не исключено, — подтвердил Курт сдержанно. — Совпадения или намеренные действия настолько переплелись в этом деле, что, сдается мне, сами заговорщики не до конца разобрались в том, где были случайности, а где — умышление… Вам непременно расскажут известные нам детали чуть позже; или я сам просвещу вас, если останусь жив.

— Как-то мне не по душе то, что вы сейчас сказали, — недовольно заметил Фридрих. — Хотя, разумеется, я и не предполагал, что вы явились сюда исключительно ради того, чтобы меня проведать, однако подобное вступление как-то не вдохновляет… Правильно ли я понял, что финал бамбергской истории — здесь, в Гельвеции?

— До финала истории, боюсь, еще далеко, — возразил Курт, — однако один из ее участников — да. Здесь. Точнее будет сказать — я думаю, что он здесь. И в свете этого хочу спросить: ваши агенты, вычислившие провокаторов и instructor’ов герцога, не сообщали ли о других пришельцах, внезапно ставших среди местных своими?

— Каспар, — тихо произнес наследник. — Вы полагаете, что здесь он?

— Уверен, — так же негромко, но твердо отозвался Курт. — Хотя, должен сказать прямо, веских и неоспоримых доказательств этому у меня нет, лишь догадки, которые зиждутся на косвенных признаках. И если ваша разведка не видела его…

— Боюсь, нет, майстер Гессе. Мне, по крайней мере, ни о чем подобном не доносили… Однако я и не могу сказать вам, что такого человека здесь нет: если Каспар все же в Гельвеции и скрывается где-то с попущения жителей или без их ведома, он мог ни разу не попасться никому из моих людей на глаза — все же их возможности весьма ограничены, а территория, которую удалось обследовать, слишком мала. Кроме того, нашего единственного информатора из местных, заполученного с великим трудом, мы не видели уже неделю, и подозреваю, что больше не увидим.

Курт снова понимающе кивнул, чувствуя на себе напряженный, тяжелый взгляд Нессель, и негромко, но твердо сказал:

— Тогда я прошу вас допустить меня на сегодняшние переговоры.

Фридрих ответил не сразу, на несколько мгновений замерев в молчании, и майстер инквизитор мог поручиться, что в глазах наследника четко и безошибочно прочитал каждую мысль, мельтешащую сейчас в его сознании, каждое сомнение и каждое оправдание…

— Вы, — предположил тот, наконец, — прибыли сюда по собственному произволению, в обход руководства, и даже отец Бруно не в курсе вашего решения.

— Да, — подтвердил Курт, не замедлив с ответом ни на миг.

— У вас нет никаких доказательств, что здесь присутствует или управляет происходящим человек, известный как Каспар.

— Да.

— И вы намерены вытащить эту информацию из людей, которым это может быть известно, вмешавшись в сложные, тяжелые и крайне шаткие переговоры, рискуя тем, что они сорвутся, но надеясь на то, что вы правы.

— В целом — да.

— Превосходно, — подытожил Фридрих с чувством. — А знаете, майстер Гессе, мне нравится эта мысль. В особенности мне нравится тот факт, что распекать мессир Сфорца, случись что, будет нас обоих, и я готов многое отдать, чтобы в очередной раз услышать, как вы дурно на меня влияете.

— «В очередной раз»? — поднял бровь Курт, и наследник кивнул, не сдержав усталой улыбки:

— О да. Всегда, когда я пытаюсь самостоятельно принимать решения, я узнаю от мессира кардинала, что это последствия вашего влияния, и я не того человека избрал себе в кумиры; и всякий раз, как кто-то сравнивает меня с вами, грех тщеславия в очередной раз начинает шевелиться в моей душе.

— Сильно сомневаюсь, что Его Высокопреосвященство придает этому сравнению положительный оттенок…

— Я бы так уверен не был, — хмыкнул Фридрих и продолжил уже серьезно: — В случае срыва переговоров и перехода этого конфликта в бурный phasis мы с вами, боюсь, простым порицанием не отделаемся, майстер Гессе. Но так как они и без того в тупике — да, хорошо. Я допущу вас на переговоры и дам свободу действий. Хуже вы не сможете сделать уж точно.

Майстер инквизитор и его теперь уже признанный expertus едва успели перевести дух и утолить голод: вечер подкрался как-то внезапно — солнце, еще недавно сияющее прямо над головой, скатилось к вершинам холмов, будто валун, который кто-то столкнул с невидимого склона, и бездонно-голубое небо постепенно начало окрашиваться всеми цветами радуги. Лагерь сейчас казался каким-то былинным сказочным местом, несмотря на вытоптанную траву и напряженные лица людей вокруг, и даже Курт, обычно равнодушный к красотам природы, засмотрелся на игры красок и света.

Да и Нессель, хоть и уже несколько привыкшая к горам и местным пейзажам за время пути, кажется, была заворожена, а может, попросту усталость, телесная и душевная, вкупе с вынужденным бездействием, ввергли ее в задумчивость. Ведьма сидела неподалеку от шатра Фридриха с отсутствующим взглядом, вперив его вдаль, и не произнесла ни слова за последние полчаса, лишь вздрагивая порой от слишком резкого окрика или стука.

Лагерь наследника, в общем, действительно был местом сказочным в каком-то смысле, и уж точно необычным. Типичное деление на «благородное нутро» и «плебейскую провинцию», как это с иронией называли рыцари из новичков, здесь было довольно расплывчатым, и проезжая сквозь расположение войска, Курт не раз видел сидящих кружком простолюдинов, которым со свойским видом соседа в пивнушке травил какие-то байки рыцарь, или наоборот — кучку рыцарей, слушающих с заинтересованными лицами повествование какого-нибудь солдата с лицом вчерашнего пахаря, уважительно кивая на какие-то его особо удачные сентенции. Чем бы ни закончилось начинание Фридриха, а одно точно: сейчас и здесь большинство этих людей будут прикрывать друг друга в бою как свой своего, не глядя ни на какие различия…