Киндрэт (Тетралогия) - Турчанинова Наталья Владимировна

Переход от зимы к лету был настолько ошеломляющим, что Рамон сам иногда сомневался — не мираж ли все это.

Нереальная картина приближалась. Четче стала видна грань, отделяющая зеленую траву от сугробов. Белая плотно укатанная дорога словно упиралась в невидимую преграду, за которую не попадал ледяной воздух, не залетал снег, и тянулась дальше, между высоких акаций, полосой ровного черного камня.

Машина медленно проехала последние несколько метров и оказалась в зеленой аллее. Рамон довольно улыбнулся, глядя на цветы гибискусов, покачивающиеся от легкого ветра. Даже сейчас было невозможно понять, что они едут по длинному стеклянному тоннелю, разделяющему сад, накрытый таким же прозрачным колпаком.

Устроить райский уголок посреди зимы позволяли высокопрочное стекло, сложная система отопления, вентиляции и «шлюзовых камер». Но обман можно было обнаружить, только выйдя из машины и дотронувшись до прозрачной преграды ладонью.

Впереди показался дом-дворец в восточном стиле. С резными балкончиками, открытыми галереями и лестницами. К нему вплотную примыкал сад. Красиво и безумно дорого.

— Мечта Шехерезады, — скептически произнес Рамон, прислушиваясь к шипению прозрачных переборок, закрывающихся за машиной.

«Бентли» остановился. Шофер предупредительно открыл дверь. Вьесчи вышел, посмотрел на стеклянный купол. На фоне ночного неба он был неразличим. Казалось, что снежинки, падающие сверху, растворяются в тепле, струящемся над райским уголком. Здесь не было влажной затхлости ботанического сада, где в неподвижном воздухе уныло застыли неподвижные деревья. Дул легкий ветерок, слышался веселый плеск воды.

Все гости прибыли. Их было пятеро. Люди, с которыми Рамон вел дела последние десять лет. И еще полтора десятка телохранителей.

Некоторое время вьесчи, пока еще незамеченный, наблюдал за ними. Эти представители бизнес-элиты были давно знакомы и теперь благодушно переговаривались, прогуливаясь по саду, с одобрением поглядывали на полуобнаженных красавиц в озере. Кое-кто с хорошо замаскированным любопытством осматривал окружающее великолепие, явно планируя устроить у себя в особняке нечто подобное.

Люди были загорелыми, дорого одетыми, старающимися поддерживать себя в хорошей форме. Лучащимися благополучием и благодушием. Друг на друга они тоже поглядывали оценивающе. Одним взглядом, по мельчайшим признакам, могли определить в коллеге начало финансового краха. И выкинуть из стаи.

Глядя на них, Рамон подумал, что не считает себя ни более крупным хищником, ни, тем более, охотником. Живя с ними по одним правилам, он не был ни лучше, ни хуже. По мнению вьесчи, клан Нахтцеррет слишком осложнял жизнь, устраивая разделение общества Столицы по признаку бессмертия.

«Впрочем, Миклош имеет магию. А магия обладает способностью лишать своего владельца меры и здравого смысла», — подумал Рамон и направился к гостям.

Его заметили. Оживились. Приветственно поднимали бокалы, хлопали по плечу.

Он прошелся среди гостей, обмениваясь рукопожатиями и поддерживая привычные темы разговоров, касающихся отдыха и повальной в этом сезоне моды на гоночные автомобили.

Один из приглашенных, самый молодой и несдержанный, заявил с искренним восхищением:

— Судя по твоим обещаниям, я думал, ты устроишь вечеринку на Маврикии. А ты перенес его сюда. — Он указал бокалом на потолок. — Как ты это сделал? Похоже на волшебство.

— С деньгами возможно любое волшебство, — привычно отшутился Рамон.

Тропический сад пронзил гулкий удар гонга, и, ожидая обещанного развлечения, гости собрались за столиками, накрытыми на лужайке, обрамленной зарослями алых и белых роз. Перед ними, за небольшим озером, темнел провал грота. Его стены были увиты диким виноградом. На резных листьях мерцали разноцветные светляки. Их дрожащие огоньки отражались в гладкой воде.

Послышался далекий мелодичный звук. В саду стало темнеть, а в глубине пещеры зажегся мягкий золотистый свет. Он медленно приближался, и гости вдруг поняли, что сияние окружает рыжеволосую девушку в длинном зеленом платье. Та подошла к краю каменной площадки грота, нависающей над озером. Забыв о еде, люди устремили на нее взгляды, разговоры стихли.

Девушка улыбнулась, скользнула по зрителям рассеянным взглядом, и ее волшебный голос поплыл над розовыми кустами, возвращаясь обратно серебристым эхом. В траве загорелись золотые светлячки. Сильнее запахли розы.

Юная фэриартос пела какую-то древнюю балладу, но даже если бы это была слащавая современная песенка, эффект был бы тот же. Очарованные слушатели замерли, не сводя с нее глаз и даже временами забывая дышать.

Рамону пришлось сделать над собой усилие, чтобы не попасть под неземное обаяние фэри. Он смотрел на белое горло, в котором, трепеща, рождалась волшебная песня, и думал, что лишь глупец может называть этих фантастических созданий примитивным словом «вампиры». Они были — фэйри. Те самые прекрасные существа, танцующие по ночам на зеленых лугах, а днем спящие в прохладной темноте высоких холмов.

«Кем бы ни был наш создатель, он населил этот мир удивительными творениями, — размышлял вьесчи, переведя взгляд на японца, сидящего с каменным лицом Будды и пожирающего красавицу узкими черными глазами. — Вриколакос — оборотни, кадаверциан — колдуны, даханавар — ведьмы, асиман — огненные джинны… А кто такие вьесчи? Хранители сокровищ — лепреконы?»

Он улыбнулся. Красавица на сцене вскинула руку. Из ее ладони вылетела горсть золотых искр, которые окутали певицу, и та исчезла. Вода в озере внезапно забурлила, плеснула в грот, поднялась текучей стеной, скрывая происходящее на сцене. Изумленные зрители едва успели опомниться, как она схлынула, оставив после себя трех девушек в коротких юбках и туфельках с серебряными каблучками.

Они танцевали, то едва касаясь пола, то отбивая звонкую серебряную дробь. Кружились, подпрыгивали, едва не взлетая над сценой. Улыбались нежно и призывно. А от их точеных фигур в зал веяло такой яркой, слепящей страстностью, что температура людей, сидящих за столами начала стремительно подниматься. Они никогда не видели ничего подобного и не могли противиться привлекательности волшебных созданий.

Да и сам Рамон начинал чувствовать, как попадает под власть красоты танцующих фэри.

«А, собственно, какого черта? — рассеянно подумал он, глядя на золотоволосую красавицу, пленительно улыбающуюся со сцены персонально ему. — Зачем сопротивляться?»

И в это самое мгновение к нему подошел один из человеческих помощников. Он наклонился и зашептал почтительно:

— Шеф, извините, что отвлекаю, но вас просят подойти.

— Кто? — Рамон с трудом отвел взгляд от сцены.

— Девушка. Блондинка. Хорошенькая. — Человек позволил себе понимающую улыбку и указал в сторону сада роз.

Негоциант молча поднялся из-за стола и пошел в указанном направлении. За спиной музыка веселого танца смолкла на мгновение, и тут же два голоса, женский и мужской, сплелись в страстной песне.

Почему-то он подумал, что его ждет Дона.

Среди высоких кустов алых роз в самом дальнем конце парка застыла тонкая женская фигура в белом платье с полупрозрачной накидкой на голове. Услышав шаги приближающегося вьесчи, она медленно повернулась. Но вместо симпатичного лица Рамон увидел истощенный белый лик, который едва ли можно было назвать человеческим. Тонкие губы хищно раздвинулись, обнажая непомерно длинные клыки, в запавших глазах вспыхнули два красных огонька. А над головой существа засветилось бледное облако, в котором угадывалось тонкое, но смертельно опасное переплетение.

Прежде чем вьесчи успел до конца осознать, кто перед ним, он поднял руку, для защиты вытягивая из артефактов всю силу, и краем сознания понимая, что это бесполезно. И в ту же секунду кустарник вокруг дрогнул от порыва горячего ветра. Во все стороны полетели оборванные красные лепестки. В воздухе из пустоты соткалась тень огромного волка, на мгновение зависла перед Рамоном, бросилась на женщину и швырнула ее на землю.