Портреты святых. тома 1-6 - Антонио Сикари

Одна из ее коллег рассказывала, что иногда, когда сестры сидели за трапезой, поступала новая больная. Если ответственная за прием больных говорила: «Есть больная для сестры Бертиллы», все понимали, что «речь идет о больной в тяжких недугах и паразитах, или же туберкулезной больной». Она приучила других вспоминать о ней прежде всего в тех особенно неприятных ситуациях, которых старались избежать не только медсестры, но и санитарки.

Когда мать-настоятельница просила ее проявлять больше уважения к самой себе, она отвечала: «Матушка, я считаю, что служу Господу», — и никогда не боялась ни лишней работы, ни грубого обращения со стороны самых нервных больных. Казалось, что у нее не было гордости, а только желание любить и служить.

В 1915 году вспыхнула война. Когда река Пьяве стала линией фронта, над больницей нависла непосредственная постоянная опасность. «В эти дни войны и страха, — писала Бертилла в своей тетрадке, — я говорю: “Иду! Я здесь, Господь, чтобы исполнить Твою волю, чем бы она ни была — жизнью, смертью, ужасом”».

Эти слова могут показаться обычной молитвой монахини, но это был молчаливый и героический выбор. Всякий раз— днём или ночью, — когда бомбардировки молотили город и когда все бежали в бомбоубежище, она оставалась у постелей лежачих больных, молилась и раздавала рюмочки с вином «марсала» тем, кто падал в обморок от страха.

Она бледнела, охваченная страхом, может быть, больше, чем другие, но все же оставалась.

— Вы не боитесь, сестра Бертилла? — спрашивала настоятельница.

— Не беспокойтесь, мать, — отвечала она, — Господь дает мне столько силы, что я даже не чувствую страха.

И ее послали в филиал больницы, расположенный рядом с железнодорожным узлом; он находился под обстрелом во время авиационных налетов. Бертилла должна была заменить одну монахиню, которая не выдерживала страха. «Не думайте обо мне, мать, — говорила она настоятельнице, которая чувствовала себя немного виноватой, прося ее об этой жертве, — для меня достаточно быть полезной…»

В 1917 году, во время оккупации Фриули, больницу пришлось эвакуировать, и больные уезжали тремя группами. Сестра Бертилла уехала с двумястами тифозных больных в окрестности гор. Брианца. Позже, в начале 1918 года, ее послали в провинцию Комо в лечебницу для военных, больных туберкулезом, и она оставалась там один год.

Рассказывать, как она жила в этих страданиях, значило бы повторять уже сказанное, поскольку святость этой кроткой женщины заключалась именно в непрерывной цепи слов, жестов, поступков, решений, шедших в одном направлении— и это при каждодневной испытанной верности, что является самым большим чудом на этой земле.

И речь не идет только о посмертном воскрешении человека в памяти людей, когда все в нем видится добрым и прекрасным.

В этом же самом году один полковой священник, вернувшийся домой после выздоровления, почувствовал потребность написать письмо главной настоятельнице, чтобы поблагодарить «за добро, которое ее дочери творят в этом доме страданий… Среди других, — писал он, — отличается сестра Бертилла. Занятая уходом за солдатами, больными туберкулезом, находящимися на последнем этаже гостиницы, приспособленной под больницу, она изматывала себя заботами и милосердием, ухаживая за ними как мать за сыном, как сестра за братом.

Нужды бедняг, заслуживающих сострадания при их неумолимом недуге, были огромными, а больница была не в состоянии предоставить им все необходимое. Сестра Бертилла могла бы пройти сквозь огонь, чтобы достать микстуру для больного, она никогда не сидела на месте, и кто знает, сколько раз в день она спускалась и поднималась по лестнице из ста ступенек, чтобы пойти на кухню и взять там то одно, то другое…»

Несколько лет спустя этот же человек расскажет еще об одном эпизоде, который даст нам представление о степени ее милосердия, которое так его восхитило.

«Грипп, или испанка, дошел и до нашей больницы, были десятки жертв эпидемии, многие погибли. Температура, которая была у всех, поднималась до ужасающих цифр. По предписанию врачей, мы спали с открытыми окнами, и, чтобы смягчить ночной холод, нам разрешали класть в постель грелку с горячей водой. Случилось так, что однажды поздним октябрьским вечером из-за поломки водяного котла мы были лишены этого небольшого отопления. Трудно передать тот кромешный ад, который из-за этого начался. Заместителю директора с трудом удалось усмирить мятеж, пытаясь убедить солдат, что по не зависящей от начальства причине не было возможности приготовить для всех больных желанную воду. Кроме того, обслуживающий персонал кухни имел право на отдых!» Но каково же было удивление всех, когда глубокой ночью они увидели, как маленькая сестричка ходила между кроватями, вручая каждому больному желанную грелку с горячей водой. «У нее хватило терпения нагреть воду в маленьких кастрюльках на импровизированном огне посреди двора… На следующее утро все говорили об этой сестре, которая, не отдохнув, вновь приступила к своим обязанностям…»

Наградой же ей были лишь замечания придирчивой настоятельницы, обеспокоенной тем, что Бертилла слишком привязывается к своим солдатам. Ее уход и заботы казались настоятельнице чрезмерными, да и больные слишком привязывались к ней. Она освободила ее от ответственности за лечебное отделение и направила в прачечную, где Бертилла должна была сортировать отвратительные горы заразного белья. Более того, поскольку настоятельница считала, что эта работа низкооплачиваемая, она то и дело замечала (с жестокостью, на которую посредственные люди способны даже более, чем злые), что Бертилла «не зарабатывала даже на хлеб, который ела».

Она сделала так, что главная настоятельница позвала Бертиллу к себе: «Я здесь, мать, — сказала она, придя туда, — я здесь — бесполезная сестра, неспособная служить обществу».

Для нее это был момент «страстей»: Иисус воспользовался непониманием людей, чтобы принять молитву, которую она часто к нему обращала: «Чтобы быть всегда с Тобой на Небе, я хочу разделить с Тобой здесь, на земле, все горести этой долины слез. Я хочу сильно любить Тебя, идя на жертвы, на крест, на страдания».

Кто хочет во что бы то ни стало избегать страданий, никогда не сможет понять, какое чудо происходит, когда желание соучаствовать в Кресте Христовом овладевает сердцем: как будто Страсти Христовы повторяются для нас ради спасения всех. И Главная настоятельница, которая ее любила, дала ей поручение, бывшее для Бертиллы лучше всякой премии. Когда-то она заботилась о детях, больных дифтеритом, потом о туберкулезных военных, а теперь настоятельница послала ее на виллу вблизи Монте Берико, ухаживать за семинаристами, которых настигла эпидемия лихорадки, не обошедшей и семинарии. Таким образом, она могла лечить юношей, предназначенных в будущем стать священниками — самыми ценными членами Тела Христова.

Заметки, которые она внесла в эти месяцы в свою тетрадочку, проникнуты