Тонкий мир - Софья Ролдугина

Проблема была и сложной, и простой одновременно.

Тантаэ частенько присутствовал на опытах, обсуждая с Риан различные версии о природе излучения и о происхождении орденского артефакта. Удивительно, но «бездна» почти не действовала на Пепельного князя: он мог подходить почти вплотную к демонстрационному стеклу, тогда как тот же Ириано…

Гм.

Собственно, в этом-то и заключалась проблема. Ириано тоже постоянно находился в лаборатории. Пускай он и не приближался к «бездне», и, соответственно, к Тантаэ, но когда двум упертым шакаи-ар требовался прямой контакт, чтобы устроить ссору?

Иногда мне казалось, что гордых страданий Тантаэ и молчаливой агрессии его любимого сына даже нити не выдерживали и расходились в стороны. Что уж говорить о людях! Через неполных два дня в лаборатории не осталось ни одного дурака, готового встать между враждующей парочкой.

Зато в лазарете прибавилось постояльцев.

Единственным существом, которое продолжало самозабвенно докапываться до истоков многовекового шакарского конфликта, оказалась Айне. Она не удовлетворилась только рассказанной самим Тантаэ версией и принялась осаждать беднягу Ириано. Тот, похоже, слегка ошалел от мягкого, но постоянного напора пророчицы и не огрызался только по старой привычке беспрекословно слушаться тех, кто живет в двух временах одновременно.

Айне не забрасывала его вопросами – о, нет. Пророчица изучала… «объект» своими особыми методами. Она просто садилась на стул напротив него и подолгу вглядывалась в лицо, отмечая каждый взмах ресниц, каждое движение губ. Так смотрят на звезды… Только не влюбленные, а астрономы.

Или астрологи.

Поначалу Ириано вежливо не замечал ее, мягко говоря, необычного поведения. Но надолго шакарской невозмутимости не хватило. Да и редко кто мог выдержать взгляд пророка – тяжелый, пристальный. Прорицание, на мой взгляд, было контактом даже более глубоким, чем телепатия. Ведь провидцы могли проникать не просто в тайные мысли человека, а в его будущее – и знали о других то, что сам человек еще о себе не ведал.

Спустя некоторое время желтоглазый шакаи-ар забеспокоился. А так как он не обладал выдержкой своего отца, то все его волнения были как на ладони. Айне к тому же постоянно подливала масла в огонь, загадочно улыбаясь и замечая вскользь: «О, так вот почему не повезло бы Даяне», или передергивая плечами и бормоча себе под нос: «Нет, никакого моря. Совершенно точно».

К счастью, у Ириано хватало ума не уточнять у нее, кто такая Даяна и причем здесь море. Он, как и все хищники, обладал почти мистическим чутьем на опасность.

Впрочем, не он один. Местные лабораторные «мыши» – тоже.

Не прошло и трех дней, как маги, коренные обитатели лаборатории, стали шарахаться и от Тантаэ, и от Ириано, и от Айне, при первом удобном случае прячась естественных укрытиях любого научного центра – за стопками бумаги, заполненной мелким текстом, и странного вида установками.

Все, кроме Холли, разумеется. Этот загадочный тип постоянно крутился поблизости и так хитро улыбался, словно наперед знал, чем это закончится. А раз, налюбовавшись на Айне, даже воскликнул:

– Вот бы моей доченьке капельку твоей храбрости! А то ходит кругами, ходит, да без толку…

Айне в ответ на это странное высказывание пожала плечами и невозмутимо произнесла:

– Благодарю за похвалу. Не думаю, впрочем, что я ее заслуживаю.

Холли только рассмеялся. И опять – с таким видом, будто знал ну совершенно все.

– Найта, сосредоточься, сейчас повторим опыт. Айне, ты тоже. Итак, вы пробуете воздействовать не на саму «бездну», а на пространство вокруг нее. Ясно? – в сотый раз переспросила Риан. Я не нашла сил ответить ей спокойно и поэтому просто кивнула.

А то еще начну говорить – и зарычу по-шакарски. Привычки очень легко перенимаются.

– Замечательно. Холли, запускайте установку. По команде, на счет «один». Десять, девять, восемь…

Опыты, подобные этому, я ненавидела особенно. Хотя бы потому, что от меня в них почти ничего не зависело. Все делала Айне – копила силу, придавала ей форму, направляла… Я просто подхватывала волну энергии, пропускала через себя и усиливала.

Работа «фокуса» звезды. Ничего сложного. Многие рады были бы оказаться на моем месте… Но я сама с удовольствием не глядя махнулась бы обязанностями с каким-нибудь студентом.

Низко и опасно загудел аппарат.

– Нэй, приготовься, я начинаю, – предупредила пророчица – отчего-то шепотом.

Не знаю, как видела результаты своего колдовства сама Айне, но для меня нити вокруг внезапно словно взбесились. Инстинктивно реагируя на магию своего «лучика», я провалилась в транс следом за пророчицей. Мир стремительно превращался в набор серых кадров.

Только нити не теряли яркости. Целый пучок тонких разноцветных потоков рванулся к моим рукам – и я позволила ему пройти насквозь, через почерневшую кровь, напитаться темной силой… и хлынуть к «бездне».

Я увидела, как живой камень, опутанный нитями, будто утопленник водорослями, задрожал и словно бы начал светиться. Вот это-то явление и заинтересовало ученых. «Свечение», не видимое никому, кроме равейн, вроде бы не влияло на нашу силу, но через некоторое время энергия, питающая заклинания, рассеивалась в пространстве, а нити возвращались на место. Пока «бездна» была в коконе, в Академию ненадолго возвращалась магия.

Студенты, кстати, радовались, как дети, и старались использовать эти моменты для выполнения самых сложных работ – например, уборки в комнатах общежития. Или создания шпаргалок…

Свечение «бездны» стало интенсивнее.

– Минут семь, не больше, – предположила Айне.

И скривилась. Колдовство далось ей нелегко, даже с учетом четвертой эпохи, «власти», и полного контроля над силой.

Я мрачно мотнула головой. В виски теперь словно медленно ввинчивали по длинному шурупу.

– Двадцать, мне кажется. В этот раз много сил ушло, – вяло откликнулась я, чтобы не молчать.

– Двадцать! – с омерзительной бодростью воскликнул Холли, вылетая из-за смотрового стекла. – Чудесно, просто чудесно, милые мои! Умницы-разумницы, самые умелые, самые старательные! – консультант любовно потрепал нас по макушкам. Мне почему-то подумалось, что это похоже на то, как собачек хвалят. «Молодчина, ты у меня самая умная!» – говорят таксе, которая додумалась принести хозяину тапки. Но Холли, разумеется, ничего такого в виду не имел. У него просто была очень странная манера разговора – словно язык он учил по книжкам, причем по детским сказкам. Старинные слова мешались с вполне современными выражениями и научными терминами. Но это странным образом не выглядело смешным… Да и немного нашлось бы людей, готовых смеяться над бессмертным и совершенно беспринципным, мстительным и эгоистичным существом. – Ох, устали вы, наверное, хорошие мои? Вижу, устали, едва с кресел встали, – белозубо улыбнулся он и крикнул в открытую дверь: – Ириано, мальчик мой, свари девочкам кофейку да проводи их в комнату отдыха. Ох, ты, деточка, голова болит, да? – он заботливо коснулся моего лба, а потом вдруг, без предупреждения, хлопнул раскрытыми ладонями мне по ушам.