Далекие острова. Трилогия (СИ) - Олег Будилов

Все это я узнавал от редких посетителей, которые заходили меня проведать.

Хал бывал у нас через день, он приносил с собой фрукты и коньяк. У капитана были деньги, и он покупал продукты по дороге. Многие магазины сгорели или пострадали так сильно, что хозяева вынуждены были их закрыть, но торговцы предлагали свой товар прямо на улице. Почти все мои деньги пропали. Кто их забрал из номера, Зут или мародеры, я не знал. То, что оставалось в кошельке я отдал Солу за постой и лекарства. Доктор сходил в офицерский клуб и принес мои вещи, белье и парадную форму никто не тронул. Хал передавал нам последние новости, рассказывал, о чем судачат офицеры в комендатуре и описывал, как выглядит город и горожане. Одним словом, он заменил мне газету, которую временно перестали выпускать. Капитан жаловался на нового коменданта, говорил, что жизнь города его мало интересует. Сейчас всех беспокоила граница и аборигены. Племена, которыми руководил Муки, ушли на север сразу после нападения на город. Огромные пространства оказались свободны от туземцев, но не было сил и средств их захватить. Застава, во главе с супер-лейтенантом Цопом, уцелела. Дикари не стали тратить на нее силы, обошли со всех сторон и бросились к городу. Конечно десантникам тоже досталось. На них нападали разрозненные отряды, часть укреплений разрушили. Цоп потерял больше половины личного состава, но выжил сам и сумел, с оставшимися людьми, продержаться до утра. Всех офицеров, без исключения, таскали в контрразведку. Хала тоже допрашивали несколько раз. По словам капитана, Шоб вел себя, как злобная мурена. Сол почти не выходил из дома, поэтому с интересом слушал обо всем, что происходит в городе и зорко следил за тем, чтобы, во время наших встреч, я не увлекался спиртным. Он разрешал мне выпить всего одну рюмку, а потом отодвигал бутылку.

Однажды к нам заглянул интендант Ваг. Он сильно похудел, под глазами появились темные круги. Сол говорил, что в рану попала инфекция и интенданту предстояло серьезное лечение. Сам он Вага не лечил, но слышал о нем от знакомого военного врача. Интендант вошел в комнату, тяжело опираясь на палку.

— Добрый день, — сказал он и медленно опустился на табурет, заботливо подставленный доктором.

— Здравствуйте, — ответил я, — рад Вас видеть.

Ваг кивнул и оглядел комнату: закрытые бумагой окна, кровать, стол, заставленный лекарствами.

— Как Вы себя чувствуете? — спросил я.

Интендант грустно улыбнулся.

— Видимо лучше Вас.

Какое-то время он сидел молча. Я не торопил Вага. Может быть он пришел просто так, может быть хотел мне что-то сообщить. В любом случае, нужно было дать ему время собраться с мыслями.

— Вот, — наконец сказал он, — решил Вас проведать. Раньше не мог, тоже лежал в постели.

— Спасибо.

— Принес бутылку вина. Доктор сказал, что крепкие напитки Вам лучше не употреблять.

— Коньяк он от меня прячет, — наябедничал я, — может быть хоть вином угостит.

Ваг разглядывал меня так, словно не видел несколько лет. Интересно, что он пытается прочитать на моем лице?

— Вы помните ту ночь? — спросил он.

— Помню.

Интендант поморщился и вытянул правую ногу. Похоже рана все еще сильно его беспокоила.

— Я все думаю, не лучше ли нам было остаться в комендатуре?

— Не лучше, — ответил я, — мы спасали гражданских.

Ваг покачал головой.

— Конечно, конечно…

Он не договорил и принялся изучать пол, на меня он старался не смотреть.

Интересно, как он провел остаток той безумной ночи, что пережил, прячась в заброшенном доме?

— Почему Вы ушли один, — наконец спросил он, — почему обозвали меня перед уходом?

— Обозвал? Как?

— Вы сказали, что я вешу больше чем синий кит.

Если бы у меня не болело все тело, наверно я бы рассмеялся. Неужели этот могучий, взрослый мужчина обиделся на глупые слова? В любом случае интендант ждал ответа, и я понял, что сейчас не время шутить.

— Я не думал, что выживу и не хотел брать на себя ответственность еще и за Вашу жизнь.

Ваг хрюкнул и с трудом поднялся.

— Я так и подумал, — сказал он.

— Обиделись на меня? — спросил я.

— Да. Но я это переживу.

Интендант проковылял к двери. Я подумал, что он собирается уходить, но оказалось, что Ваг кое-что оставил в приемной. Он взял какой-то сверток и вернулся.

— Это планшетка, которую Вы оставили в доме, — сказал он и поставил бумажный пакет рядом с кроватью, так чтобы я мог до него дотянуться.

— Спасибо!

— Выздоравливайте, — буркнул он и пошел к выходу.

— Простите меня, — сказал я вслед, — Вы весите меньше чем синий кит.

— Идите к морскому дьяволу, — не оборачиваясь, на ходу, бросил интендант.

Время шло, раны мои затягивались и, потихоньку, я начал вставать с постели. Сол подарил мне свою старую трость. Ходить было больно, но лежать в кровати я больше не мог. Теперь, по утрам, я выходил на крыльцо и подолгу сидел на стуле, глядя на мальчишек, играющих на улице. Многие дома опустели. Их хозяева погибли, а вселить в опустевшие коттеджи, оставшихся без крова людей, не позволяла пустая формальность. Нужно было выждать, положенные по закону три месяца, чтобы возможные наследники смогли о себе заявить. Откуда они должны были узнать о гибели близких, и как могли объявиться здесь, на Диком острове, закон умалчивал. «Гигант» ушел в метрополию меньше месяца назад, а следующее судно только готовилось к отплытию.

Мне приятно было видеть бегающих ребятишек и думать о том, что несмотря ни на что в город опять вернулся детский смех.

Курить мне разрешалось только тонкие сигары, потому что от толстых кружилась голова. Однажды я чуть не потерял сознание, когда ослушался доктора и, тайком, выкурил большую сигару. Все время приходилось за собой следить, малейшее неосторожное движение отдавалось сильнейшей болью в плече или в ноге, раны начинали кровоточить, и силы покидали меня.

— А, что Вы хотели, дорогой друг, — говорил Сол, — подобные ранения легко заживают в 20 лет, но, когда Вам почти пятьдесят, приходится делать поправку на возраст.

— Звучит мало обнадеживающе.

— Не хочу Вас пугать, — продолжал доктор, — но Вы будете чувствовать эти раны всю оставшуюся жизнь. Я уже не говорю о том, что они намного сократили, отпущенные Вам годы.

Подобные разговоры Сол заводил довольно часто. Теперь, когда я начал вставать, он опасался, что я стану нарушать режим. Доктор находился рядом с утра до вечера, и ухаживал за мной словно за маленьким ребенком, а в первые дни даже кормил с ложечки. Наверно на такое был способен только бывший священник.

Контрразведка обо мне не забыла и, однажды днем, к нам на огонек заглянул лейтенант Шоб. Он был очень серьезен и сразу с порога принялся задавать вопросы.

— Почему Вы не рассказали мне, что накануне нападения на город охотились на туземцев?

Признаться, я был очень удивлен и даже не нашелся сразу, что ответить.

— Я совершенно точно знаю, что Вы создали особую группу, которая устраивала провокации на границе, — настаивал Шоб.

— Во-первых здравствуйте, — сказал я, садясь на постели. Лейтенант был так возбужден, что, заходя в комнату, забыл поздороваться.

— Здравствуйте, — буркнул он.

Было видно, что контрразведчик чувствовал себя настоящим хозяином положения. Чем глубже он погружался в расследование, тем больше открывалось интересных фактов. Кажется, он дошел до того, что начал подозревать всех без исключения. А может быть ему просто нравилось задавать неприятные вопросы и лезть в чужие дела.

— Я думал, что Вы об этом знаете, — сказал я, — группа была создана по приказу капитана Рока.

— Я никогда об этом не слышал, — заявил Шоб, — если бы супер-лейтенант Цоп не поставил меня в известность, я бы вообще ничего не узнал. В отчете о Ваших выходках на границе не было сказано ни слова.

Признаться, я совсем не удивился. Рок вполне мог утаить мои служебные записки от контрразведки.

— Теперь понятно, почему дикари напали на город. Кажется, Цоп предупреждал Вас о том, к чему могут привести подобные провокации?

Все-таки Цоп попытался «утопить» меня. Супер-лейтенант-моринер оказался злопамятен. Этого следовало ожидать. Теперь, без поддержки Рока и его ведомства, мне будет трудно оправдаться. Идея раздразнить дикарей действительно принадлежала мне и, если не знать о том, что Рок похитил детей Муки и шантажировал его, могло показаться, что в нападении на город виноват именно я.

— Мне не зачем было выслушивать рекомендации супер-лейтенанта Цопа, — сухо сказал я, — моя операция была согласованна на самом верху.

— В самом деле? — контрразведчик зловеще улыбнулся, — но никаких записей не сохранилось. Даже Ваше личное дело до сих пор не могут найти. Пока получается, что Вы, по собственной инициативе, организовали провокации на границе и вынудили дикарей напасть на город. Может быть Рок и был в курсе Ваших планов, но он мертв. Погиб при странных обстоятельствах.