в третий. В настоящее время мы относимся к внутреннему органическому строению объектов природы так же, как первобытный человек относился к их конкретноэмпирическим периферическим свойствам. С одной стороны, мы поднялись от грубых методов механического воздействия к органическим, но, с другой, иерархическое повышение объекта их приложения уничтожает, строго говоря, наличность этого прогресса. Действительно, под механическим воздействием мы понимаем такое, которое действует методами и силами иерархически конгениальными с объектом. Органическое воздействие является таковым только по отношению к периферическим качествам, ибо оно изменяет их изнутри, изменяя иерархически их высшие причины. Напротив, по отношению к самому внутреннему организму наши органические воздействия в действительности механичны, ибо они действуют в том же самом иерархическом плане. Поясним сказанное примером. Садовник подстригает дерево, сгибает еще молодые стебли, чтобы придать ему желательную фантастическую форму. Это есть механическое периферическое воздействие. Если садовник пользовался бы чисто механическим воздействием, чтобы изменить плоды дерева, то он не достиг бы никаких результатов. Растягивать плоды, отрезывать часть их и т. д. было бы совершенно бесполезно. Поэтому он прибегает к скрещиванию или прививке и этим достигает желаемых результатов. Это воздействие на внутренний организм дерева мы называем органическим. Между тем очевидно, что это воздействие является действительно органическим только по отношению к периферическим качествам. Наоборот, по отношению к собственному внутреннему организму дерева это воздействие насильственно и периферично. Это есть как бы механическое воздействие органического плана. Садовник изменяет деятельность организма дерева не изнутри, а с периферии, он не перерождает его, как таковое, а вводит извне новые ферменты и тем насильственно изменяет его естественное развитие. Из сказанного становится очевидной справедливость положения, что современные методы органического воздействия в действительности механичны для этого плана. Та проблема, которая предстояла перед первобытным человеком, предстоит совершенно так же и перед нами, ибо она только отодвинулась на следующий иерархический план. Чтобы разрешить ее, нужен новый transcensus. Строго аналогично этому, и третий этап эволюции творческого отношения к психике человека раскрывает ту же самую картину. Во втором этапе мы пользуемся внешними наказаниями и поощрениями, и психологические болезни пытаемся лечить телесными лекарствами, ваннами, а то и побоями, т. е. периферическими механическими воздействиями в плане конкретного эмпирического. В третьем этапе мы только переходим на следующий иерархический план, оставаясь верными тому же методу. Так, подбор чтения, окружающей обстановки и людей, регулирование образа жизни, гипнотические внушения этическими принципами или примерами высоких благородных мужей и т. д. — все это, в равной степени, не действует непосредственно на внутреннюю духовную сущность человека а только на периферию его психического организма. Все это совершенно подобно прививкам плодовым деревьям и имеет своею целью насильственно ввести в организм желате лные психические ингредиенты, которые затем уже чисто механическим путем насильственно изменят психический организм человека и его деятельность в желательном направлении. Итак, и в приложении к творческому отношению к психике человека утверждаемая доктрина о действительной механичности природы наших органических воздействий для плана, в котором они проявляются, остается одинаково истинной и непреложной. Чтобы действительно органически действовать на целостную феноменальную природу, т. е. чтобы, не вмешиваясь насильственным путем в естественное течение жизни, развития и деятельности феноменальных организмов, действительно органически перерождать их в свободном творчестве, необходимо приложить свою творческую энергию на высший иерархический план, по отношению к которому все проявленное в актуальном мире существо является периферически внешним. Но для того, чтобы достигнуть этого, и нужно свершить тот высший transcensus, который один способен перенести наше сознание из мира изменчивого и преходящего в мир вечной и самобытной реальности. Этот transcensus и составляет сущность эзотеризма, конечную цель посвятительного пути.
Каждый феномен конкретного эмпирического есть обнаружение некоторого соответствующего модуса ноуменального. Каждое явление природы есть раскрытие некой живой умной силы; так кристалл, растение или животное есть живой организм с ноуменальной монадой в центре. В природе нет ничего мертвого, но вся она проникнута жизнью; в ней нет чисто механических процессов, а есть только процессы органические, но подчиненные законам различного иерархического достоинства, а потому и обладающие различными степенями свободы. Чем далее отстоит от ноуменального естества существо феноменальное, чем ближе оно к периферии космической синархии, тем более его собственная самобытность связана подчиненностью силам и обстоятельствам окружающего, тем менее дается простора личным усилиям. Но как бы ни были сильны эти связи, как бы ни казалась безнадежной скованность внешним, безмерное величие возможностей самодовлеющего развития и безграничного простора всегда предстоит пред всем и жаждет быть исполненной. Истинное творчество состоит в великом искусстве пробуждения дремлющей самобытности, как в себе, так и в окружающем, в искусстве вложить энтузиазм дерзания и мощь веры в победу. Истинное творчество чуждо наси/ию; оно не приносит свободу в жертву желанным целям. Оно творит, и в этом творчестве само творимое есть источник и сила достижения, есть свободно стремящийся деятель к свободно поставленным им же самим целям. Творчество есть пробуждение в единичном стихии Всеобщего; каждая часть развертывает в глубине своих собственных недр бесконечное, свою синархическую причастность к Всеобщему, а потому и свое единство с внешним окружающим. Творчество есть мистерия реализации единства творца, творимого и самого акта творения. Здесь часть перестает быть только частью, она становится и проводником Всеобщего, и осуществителем Его волений, и самим Всеобщим. В творчестве единичное исполняется безмерной силой, его возможности воистину безграничны, ибо часть, сопряженная с Целым, эволютивно уподобляется всему целому. Истинное творчество есть магия. Маг3 силой своего духа непосредственно сопрягается с глубинной сущностью объектов природы и стихии Всеобщего. «Всю силу своей воли сосредоточивая на одном желании, заклинатель наполняется этим желанием, сам становится воплощением единого акта воли. «Воля к действию» отделяется от него, выходит за пределы его ограниченности, вступает в активное взаимодействие с волями природных вещей — существ. Она — действенный дух среди других духов, центр мистических сил среди других центров. Он борется с природой и вступает с ней в союз, побеждает ее и бьюает побеждаем. Он уже не человек, не просто субъект, для которого мир есть просто объект. Нет тут ни субъекта, ни объекта. Теряется это различие в дружественном или враждебном слитии с природою, в этом объятии или схватке с тайными* силами. Он — часть природы, она — часть его. Он вступает в брак с природой, и тут — намек на теснейшую связь и почти неразделимую слиянность между оккультными силами и метафизическим корнем пола. Двое становятся одним. Мысли мага сами собою выливаются в слова. Его слова — уже начинающиеся действия. Мысль и слово, слово и дело — нераздельны, — одно и то же, тождественны»4. Сопрягаясь в
