Заговор «Аквитания» - Роберт Ладлэм

– Пора всерьез заняться Шархёрном. – Стоун встал, потирая горло. – И признаюсь вам, эта перспектива пугает меня до смерти. Одна ошибка в коде – и список будет уничтожен. И что еще хуже – одно неверное движение, и весь комплекс взлетит в воздух. – Бывший агент направился к телефону.

– Хотите позвонить Ребу? – спросил полковник.

– Сначала Конверсу. Сейчас он пытается добыть у них код.

Трое генералов “Аквитании”, окаменев, сидели на стульях, глядя прямо перед собой, избегая смотреть друг на друга. Большой телевизионный экран погас, и в комнате включили свет. За спинкой каждого стула стоял человек с пистолетом и лаконичной инструкцией: “При попытке встать – пристрелите”.

– Вы знаете, чего я жду, – сказал Конверс, расхаживая перед генералами. – И я не вижу причин, почему бы вам не удовлетворить мое требование. Назовите известную вам комбинацию из четырех букв или цифр. В случае отказа у меня здесь, под рукой, врач с целым чемоданчиком тех чудесных средств, которые вы опробовали на мне в Бонне. Итак, ваше решение, джентльмены? Молчание.

– Четверка, тройка, “Л”, единица, – сказал Хаим Абрахамс, уставясь в пол. – Свора придурков, – тихо добавил он.

– Благодарю вас, генерал. – Джоэл сделал запись в маленьком блокнотике. – Можете идти. Вам разрешается встать со стула.

– Идти? – переспросил израильтянин, вставая. – Куда?

– Куда угодно, – ответил Конверс. – Проблем в аэропорту у вас не будет. Вас там сразу узнают.

Генерал Хаим Абрахамс вышел из комнаты в сопровождении капитана израильской армии.

– Двойка, “М”, нуль, шестерка, – сказал Эрих Ляйфхельм. – И если угодно, я готов пройти проверку под наркозом. Я не желаю иметь ничего общего с этими гнусными свиньями.

– Мне нужна правильная комбинация, – уточнил Джоэл. – Ради этого я, не задумываясь, накачаю вас чем угодно.

– Обратный порядок, – сказал немец. – При вторичном введении символы располагаются в обратном порядке.

– Займитесь им, доктор. – Конверс кивнул человеку, стоявшему за стулом Ляйфхельма. – Мы не можем полагаться на этого типа.

Генерал Эрих Ляйфхельм, некогда самый молодой фельдмаршал третьего рейха, поднялся и медленным шагом вышел из комнаты в сопровождении доктора из Бонна.

– Сборище ничтожеств, – объявил генерал Жак Луи Бертольдье с царственным спокойствием. – Я предпочитаю расстрел.

– Заслуженная мера, но вынужден вас разочаровать, – ответил Джоэл. – Вы мне больше не нужны, но я позабочусь о том, чтобы вы вернулись в Париж, где многие жаждут поближе познакомиться с вами. Уведите его в его комнату.

– В комнату? Я думал, что могу быть свободен, или это была очередная ложь?

– Отнюдь. Просто некоторая заминка с тыловым обеспечением – знакомая картина, не правда ли, генерал? У нас кое-какие проблемы с транспортом и водителями, поэтому, как только доктор закончит, вся ваша троица получит один автомобиль. Можете тянуть спички – кому вести машину.

– Что?!

– Уведите его, – сказал Конверс, обращаясь к бывшему сержанту французской армии.

– Пошевеливайся, vache [224] !

Дверь за Бертольдье захлопнулась и почти тут же распахнулась вновь. На пороге стояла Валери.

– На проводе Стоун. Говорит, очень срочно.

Была ночь, пять минут третьего. Реактивный военный самолет приземлился в восьми милях от Куксхавена, ФРГ. Он подкатил к северному концу полосы, где его поджидал у черного “мерседеса” величественный Джонни Реб с непокрытой седой шевелюрой.

Опустилась маленькая складная лесенка, по ней сошел на землю Конверс, сразу же подав руку идущей за ним Валери. После бывшего сержанта из Алжира ступил на бетон четвертый пассажир – худощавый блондин сорока с чем-то лет в очках в черепаховой оправе. Едва они отошли от самолета, как пилот убрал лесенку и закрыл автоматическую дверцу; спаренные двигатели взревели, самолет развернулся и покатил в сторону ангара. Реб направился к Джоэлу, приветственно протягивая руку.

– Видел ваши фотографии то там, то тут, теперь рад познакомиться с вами лично, сэр. Честно говоря, я не надеялся встретить вас, по крайней мере – на этом свете.

– Бывали моменты, когда я и сам сомневался, долго ли мне пребывать на нем. Это моя жена – Валери.

– Очарован, мадам, – сказал южанин, кланяясь и церемонно поднося руку Валери к губам. – Ваши подвиги произвели фурор среди лучших представителей моей бывшей профессии.

– Надеюсь, не совсем бывшей, – заметил Джоэл.

– Не в данный момент, конечно, сынок.

– Позвольте представить вам мсье Лефевра и доктора Джеффри Ларсона. Стоун предупредил вас об их прибытии.

– Очень рад, сэр, – воскликнул Реб, пожимая французу руку. – Снимаю шляпу перед теми, кто провернул это дельце с генералами. Блестящая операция.

– У таких людей немало врагов, и инспектор Прюдомм знал, как их отыскать, – просто ответил Лефевр. – Память у нас у всех длинная. Будем надеяться, что сегодняшний день не оставит неприятных воспоминаний.

– Будем надеяться, – сказал Реб, поворачиваясь к четвертому пассажиру. – Рад с вами познакомиться, доктор Ларсон. Как я понимаю, вы знаете все обо всех компьютерах, существующих на белом свете.

– Ну, это явное преувеличение, – скромно ответил англичанин. – Но если у них там тикает какая-нибудь машина, надеюсь, я смогу заставить ее загудеть. А вообще-то я приехал в Женеву в отпуск.

Светская маска мгновенно слетела с Реба, он пробормотал:

– Весьма сочувствую, – и недоуменно взглянул на Джоэла.

Решение это было самым трудным из всех, которые приходилось принимать Питеру Стоуну за все годы работы, требовавшей немалой решительности. Один неверный шаг – и бывшая база подводных лодок, а ныне коммуникационный центр “Аквитании”, превратится в груду бетонных развалин и искореженного взрывом оборудования. Стоун действовал, подчиняясь инстинкту, выработавшемуся у него за долгие годы жизни в скрытом от глаз мире. В данном случае не годились элитные группы коммандос, как не годились и обычные силовые группы, хотя бы потому, что никак нельзя было узнать, кто из командного состава является сторонником “Аквитании”. Один телефонный звонок, сделанный таким человеком, и остров Шархёрн взлетит на воздух. Поэтому группу для вторжения пришлось набирать из той среды, из которой вербуются наемники антиправительственных формирований. Эти люди хранят верность только деньгам и тем, кто им в данный момент платит. Президент Соединенных Штатов дал Стоуну двенадцать часов, чтобы получить список личного состава “Аквитании”. После этого, заявил он, будет созвана срочная сессия Совета Безопасности ООН. Питер Стоун до сих пор не понимал, как у него хватило тогда смелости сказать самому могущественному человеку свободного мира: “Это бессмысленно, сэр, потому что будет слишком поздно”.

Реб ознакомил прибывших с положением дел, водя фонариком по крупномасштабной карте, расстеленной на капоте “мерседеса”.

– Как я уже говорил вам, это – первоначальный план расположения базы, я раздобыл его в магистрате Куксхавена. Эти нацисты отличались редкостной дотошностью, не упускали мельчайших деталей – каждый из них добросовестно отрабатывал свое жалованье или звание. А теперь прошу учесть, там много новых осветительных приборов и порядочный гарнизон, хотя за последние два дня он здорово поубавился. Мы подлетим со стороны моря – вне зоны действия их радара – и сядем на старую посадочную полосу, которая используется ими для подвоза оборудования и продовольствия. На нашем пути будет несколько стен, но у нас имеются тросы с кошками и ребята, которые отлично умеют ими пользоваться.

– А кто эти люди? – спросил Конверс.

– Едва ли вы пригласили бы хоть одного из них в гостиную вашей мамаши, мой друг. Это – пятерка отчаяннейших мерзавцев, полностью лишенных каких-либо гражданских добродетелей. Но дело они знают.

– А какой самолет?

– “Фэйрчайлд скаут”. По заверению Питера, отлично подходит для нашей цели. Грузоподъемность – девять человек.

– К тому же он великолепно ведет себя с выключенным мотором, – сказал Джоэл. – За штурвал сяду я.

Глава 41

Конверс плавно двинул штурвал от себя, выключив моторы, и начал правый разворот, заходя на небольшую взлетную полосу, лежащую в двух тысячах четырехстах футах внизу. Над Северным морем плыли густые низкие облака, и полоса почти не просматривалась, но Джоэл знал, что на высоте пятисот футов видимость будет отличной. Тогда он и пойдет на посадку, заложив покруче вираж и держась подальше от базы подводных лодок, чтобы даже звук выпускаемых шасси не нарушил ее тишину. Маневр напоминал посадку на палубу авианосца, и Джоэл с удовольствием отметил, что руки его столь же тверды, как и намерения. Он все же ждал, что появится страх, но, по-видимому, его вытеснили злость и нетерпение, переполнявшие его.