Человек книги. Записки главного редактора - Аркадий Мильчин

Другое дело, что всякий шаг вперед сопровождается разными издержками и запинками. Простите меня, что я испещрил рукопись своими замечаниями и размышлениями, но это лишнее доказательство, сколько мыслей вызвало ее чтение. Кстати, эти заметки на полях, если они Вам пригодятся (надеюсь, что я писал достаточно разборчиво), избавляют меня от того, чтобы говорить о частностях в письме. [Как жаль, что эти страницы с замечаниями и репликами Рисса не сохранились!]

Поэтому здесь изложу свое общее впечатление (уже не эмоционально, а с деловой точки зрения) и попробую внести несколько своих предложений на Ваше усмотрение.

Я всецело приветствую Ваше стремление поднять редактирование до научного уровня. Но, по-моему, об этом надо прямо сказать, что вы на смену голой эмпирии, редакторской практике выдвигаете научно обоснованные приемы. В этих целях и обращаетесь к психологии (а почему только к ней одной?).

Однако читатели без труда заметят, что в увлеченности психологией Вы нередко пренебрегаете спецификой редакторского труда и без должной «трансформации» переносите в эту профессию приемы и эксперименты, тесно связанные, скажем, с педагогикой. В ряде мест рукописи описание психологических экспериментов (например, на стр. 49–52) становится как бы самоцелью, занимает слишком много места и отвлекает читателя от главного – вопросов редактирования.

Практическое предложение – где можно, психологию сократить, подробное описание опытов заменить кратким изложением того, что может пригодиться редактору в его работе.

Эта увлеченность психологией иногда проявляется и в смешении терминов. Так, я заметил, что на стр. 55 понятие «содержание» в психологическом смысле как бы работает против понятия «содержание» с точки зрения редактора, то есть содержания книги.

Частые ссылки на работы, проведенные психологами среди школьников и даже дошкольников, могут быть истолкованы превратно и вызвать чуть ли не обиду: вы что нас, взрослых редакторов, с дошкольниками сопоставляете!

Практическое предложение: меньше ссылаться на конкретные работы среди лиц младшего возраста, брать из этих экспериментов только то, что Вы считаете полезным для редактора, ссылки давать более «глухие», не акцентируя возраст.

Если проделать с рукописью то, что Вы сами рекомендуете, то есть составить мысленный план, определить опорные пункты, произвести микроанализ текста и пр., мне кажется, обнаружится немало повторений и не всегда бесспорная последовательность. Мне, например, показалось, что изложение часто идет по кругу, а не по спирали, автор не раз возвращается к тому, что высказал раньше. Не желая задерживать рукопись, не производил дотошный анализ, ибо излагаю главным образом общее впечатление. Но в ряде мест «поймал» явные повторения, которые просятся долой. Кроме того, абзацы с выводами сформулированы столь однообразно, что создают впечатление какого-то ненужного рефрена.

Практическое предложение: поработать не только пером, но и ножницами. По своему опыту знаю, что это весьма полезная операция. Некоторые частности отмечены в моих замечаниях.

В целом, я бы сказал, что в рукописи много «непереваренной» психологии, то есть психологические положения описаны сами по себе, а не применительно к надобностям редактора. Конечно, есть немало и удачных случаев такой контаминации, но и изложение общих психологических закономерностей занимает довольно много места.

Читая сейчас это письмо, я пытаюсь вспомнить, как я использовал добрые пожелания Олега Вадимовича, но память подводит. Это не мешает мне восхищаться той дружеской содержательной помощью, которую Олег Вадимович старался оказать мне в работе над рукописью. Как же мне повезло на такого замечательного эпистолярного друга. Не могу не написать, что многие его соображения имеют далеко не частный характер. И можно только сожалеть, что они вряд ли станут доступны читателю-редактору.

31 мая 1970 года Рисс продолжает излагать свои впечатления:

Итак, общее впечатление без изменения: мне импонирует Ваше желание поднять вопросы редактирования на теоретическую высоту, причем в главе «Анализ композиции» Вы прибегаете к заимствованиям из психологии более умеренно и тактично, чем в предыдущих главах. Но если сравнить обе главы, которые Вы мне прислали, то первая (о композиции) выглядит теоретически более насыщенной, чем вторая. В этом ее сила и слабость: она труднее для понимания, но зато солиднее и доказательнее. «Анализ рубрикации» более насыщен примерами и скорее доходит до сознания, но не производит впечатления чего-то нового по сравнению с тем, что уже печаталось.

Однако главное, как мне кажется, не в этом: не все Ваши абсолютно точные и интересные мысли выражены в четких формулировках. Хотя Вы и против того, чтобы я вдавался в детали, но тут без примеров не обойтись, что я и сделаю в следующем письме, после того как буду вторично более глубоко читать Вашу рукопись.

Но уже сейчас как будто могу утверждать, что Ваша работа будет на 100 % полезнее и ценнее, если в ней удастся достигнуть павловской или тимирязевской глубины и ясности. Редакторы ведь тоже люди, они охотнее будут читать то, что позволит повернуть к ним предмет новой стороной, но едва ли захотят долго корпеть над смыслом изложенного. Поэтому во взаимных интересах если не во всем тексте, то, по крайней мере, в «ударных местах» и выводах давать вполне четкие и выверенные формулировки.

После окончания нескольких глав дело у меня застопорилось, о чем я и сообщил Риссу, судя по его реплике в письме от 30.06.70:

А вот то, что Ваше пособие задерживается, известие не очень приятное. Кстати, сколько в нем будет глав? И что значит не клеится? Вспомните совет Толстого: «Лучше плохо сделанная работа, чем никакая». Уверяю Вас, что самый дурной черновик содержит несколько полезных мыслей и из него можно сделать приличный чистовик. Нельзя затягивать работу, которая безусловно нужна редакторам.

Поддержка и поощрение Олега Вадимовича помогли мне преодолеть сомнения и колебания, неуверенность в том, что мое пособие – действительно то, что нужно редакторам. Многое в нем мне казалось заслуживающим положительного отношения, но я отчетливо видел и слабые места. Мне казалось, что главам явно недостает цельности, что в них силен элемент случайности, что это как бы отдельные советы, которые не сцементированы общей научной основой, что каждая глава строится по-своему, исходя из наличного материала, а это признак слабости.

Рисс старался меня подбодрить:

Ваше пособие по редактированию тоже «новое слово», но тут Вы пока полный хозяин. Мне кажется, что удобство Вашего положения в том, что Вы не обязаны давать полный состав глав – что не выходит, можно отбрасывать. Главу о проверке текста с фактической стороны жду с особым интересом, ибо как раз здесь, по-моему, нащупываются какие-то объективные критерии. Собранные материалы дают возможность уйти дальше, чем есть по этому вопросу у Ланглуа и Сеньобоса и что я приводил в своей книжке (10.07.70).