Еще вчера. Часть вторая. В черной шинели - Николай Мельниченко

Часа через 3 и я смог дозвониться. Эксперт (она) сказала, что может выйти только после обеда. Ждал еще полтора часа. Сесть было негде. Тяжелая шинель дополнительно сжимала жесткий корсет, который я не снимал уже больше суток. Подташнивало от голода: все буфеты и столовые были надежно скрыты в недоступном чреве Святилища.

Наконец дама-эксперт – Г. Д. Т. (это имя я буду лепетать на смертном одре) явила свой Образ и повела меня в тесную прихожую Святилища. Здесь, в невыносимой духоте и жаре, не снимая верхней одежды, за маленькими столиками спорили с Верховными Жрецами и шелестели бумагами из портфелей на коленях десятка два несчастных изобретателей со всего Великого и Могучего СССР. Я влился в их нестройные ряды, примостившись на одном из стульев. На втором разместилась моя личная Жрица. Столик был маленький, тем не менее, – за ним спорил со своим экспертом еще один несчастный, доказывающий что-то из области гидравлики.

– Ну, – произнесла Жрица вместо приветствия, бегло оглядев меня сонными после обильного обеда глазами. Я сосредоточился и сжато доложил суть изобретения и абсурдность отказных возражений ВНИИГПЭ. Дама внимательно подремывала, не прерывая меня. Кончив свои обоснования, я затих, ожидая возражений или вопросов по отдельным темам. Дама приоткрыла глаза и задала вопрос. Всего один вопрос, но какой!!!

– Ну и что? – спросила она, добавив в первоначальное приветствие целых 2 (два) слова! Я остолбенел от такой расточительной щедрости и глубоко задумался. Собравшись с силами, я еще понятнее повторил свои тезисы, обратив особое внимание Жрицы на предельное быстродействие согласно теореме Лапласа двухпозиционной системы автоматического широтно-импульсного регулирования, впервые примененного для сварочной дуги, и что противопоставленные материалы вообще из другой оперы.

– Ну и что из этого? – совсем расщедрилась на слова моя жрица.

И тут я заскучал. Я вспомнил, что мои предки гонялись за мамонтами, валили лес, мололи зерно. Если они что-то изобретали, – то, во всяком случае, не просили об этом справки у сонной дурынды. Еще я вспомнил книгу Дудинцева «Не хлебом единым», в которой изобретатель гробит начисто всю свою жизнь, продвигая единственное, на мой взгляд – не очень сложное, изобретение.

Развеселившись, что я не такой, я запихнул ворох бумаг в портфель и с наслаждением попрощался со своей Жрицей простыми, но сказанными очень душевно словами:

– В гробу в белых тапочках я видел вашу контору.

Что «ноги моей больше здесь не будет», я не стал добавлять: это подразумевалось само собой. Свободный и счастливый, я двинулся в обратный путь.

В лаборатории я приказал разобрать установку и выбросил все материалы, чтобы не было возврата. Надо было заниматься настоящими делами, которых в лаборатории и на объектах невпроворот…

Отступление с сожалениями о собственной глупости и неверии в технический прогресс. Недавно рассчитывая на компьютере сложную развертку и строя графики в программе EXCEL, я понял, что сам смог бы рассчитать так волновавшее меня раньше динамическое сопротивление дуги и удовлетворить, в конце концов, свое нездоровое любопытство. Нужны были только исходные осциллограммы или хотя бы таблицы для ввода данных в компьютер. Но ни осциллограмм, ни записей в оставшейся рабочей тетради, ни самой тетради – я не нашел. Утешает то, что мой преемник, некий задумчивый майор, превратил мои рабочие тетради и вообще всю скучную техническую библиотеку, сначала в макулатуру, затем – в «Королеву Марго» Дюма. Возможно, сейчас кто-нибудь наслаждается описанием подвигов доблестных мушкетеров…

Еще более мрачное отступление. В начале долбаной перестройки, будучи возвращенным уже в высокое звание Рабочего, я забрел по какой-то необходимости в полуразоренный ВНИИЭСО на Новолитовской улице. В больших пустынных цехах несколько группок колдовали у осциллографов. Нашел группу, работающую с полуавтоматической сваркой. Я рассказал им об идее импульсного регулирования дуги. Слушали меня внимательно, вникали.

– Берите, ребята, идею, – дарю безвозмездно. Вам по силам довести ее до практического использования. А уж сколько диссертаций можно написать по этой теме, – голова даже кружится!

И всё… Никаких видимых последствий. Наверное, мои лозунги падали уже на бесплодную почву разваливающегося учреждения. Сейчас обширные помещения и цеха ВНИИЭСО арендуют многочисленные торговые фирмы. Кто-то на этом деле имеет очень неплохие бабки…

Отступление очень светлое, но с иностранным акцентом. Сын купил мне в Москве для личного пользования инверторный источник тока итальянской фирмы TELWIN. В изделии весом всего 12,5 кг воплощено столько идей и возможностей сварки, что остается только позавидовать фирме, выращивающей такие плоды. Правда, ее же полуавтоматы трещат и разбрызгивают металл, как и прежде. Может быть, спецы за бугром еще дойдут до моей идеи?

В объятиях СПРУТа и других

Аффтар! Убей сибя апстену!

В Бабруйск, жывотнае!

Всё. Хватит быть кустарем с мотором и пытаться строить воздушные замки в одиночку. Хватит маяться высоконаучной дурью: «земли творенье – землей живу я». Даже текущих забот хватит для полной загрузки двух-трех нормальных людей. А если кое-кто не может не вытворять сверх программы, то ему надо слиться с массами в творческом экстазе и клепать: а) что сможет; б) что нужно дядям. И пусть вышестоящие дяди подставляют свои натруженные плечи по-настоящему. А нуждаются дяди в плазменной резке…

Готовлю проект приказа по УМР, который появляется через неделю. После преамбулы «лаборатории в/ч поручается…» следует ряд пунктов для других действующих лиц и отделов УМР, КМТС и 122 завода: «обеспечить…», «выдать…», «выделить…» и даже – «финансировать за счет…». Воистину: «дело прочно, когда под ним струится кровь». Ну, кровь пока побережем, а дефициты и финансирование – необходимы в серьезном деле.

Для начала в лаборатории появляются два настоящих немецких кульмана вместе с двумя инженерами. Это серьезные ребята, инженеры-механики. В их вузе не было военной кафедры, и их «забрили» на срочную службу после института. Мы начинаем работать по правилам. Разрабатываем и чертим наиболее сложные узлы, необходимые для деталировки. К сожалению, ребята работали в лаборатории недолго: большая часть срока их годичной службы уже была израсходована на канцелярскую работу в УМР…