АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

Обмен рукопожатиями, и Гольцев ушёл.

Фредди встал и устало потянулся, упираясь кулаками в поясницу.

— Сколько нам осталось, Джонни?

— Два часа. Почти.

— Ложимся, — решил Фредди. — Хоть час, да наш.

— Ага-а, — Джонатан протяжно зевнул. — Я думал, будет дороже.

— Он много знает, помимо нас, — Фредди прошёл в спальню и стал раздеваться.

— Да, ты прав, он уточнял и проверял. Как и мы, впрочем.

— Мы сделали, что могли, Джонни.

Чисто машинально, думая уже о другом, Джонатан закончил:

— И пусть другой попробует сделать больше.

Утро начиналось обычно. Подъём, оправка, уборка камеры, завтрак. Каша, хлеб, чай.

— Так сидеть можно, — высказал общее мнение Грошик.

Ему ответили дружным хохотом. Хотя некоторые смеялись не слишком охотно: тревога за семьи всё-таки давала себя знать. И поскольку расстрел явно не планировался, всё больше вспоминали о прошлом и думали. О будущем. Мартина второй день донимали расспросами о работах. Шахты — понятно, лесоповал — тоже в принципе ясно, а вот…

— А вот как о себе дать знать?

— А написать.

— А кто писать будет?

— Мартин и напишет.

— А если его в другое место пошлют?

— А с какого перепоя?!

— Да здесь с нами, и там вместе будем.

— А если…

— Заткните дурака, кто ближе.

— Меченый, как думаешь…?

Но выяснить, как и о чём он думает, не успели. Распахнулась дверь, и им велели выходить с вещами. Они быстро натягивали куртки, обувались и выходили, привычно заложив руки за спину и опустив глаза. Проход по коридорам и гудящим под сапогами лестницам.

Большая комната, чуть меньше сортировочного зала, а там… Ого! Всё наши, в других камерах, видно, были. Их поставили рядом, и Мартин опять в который раз удивился ловкости, с которой они, меняясь местами и перешёптываясь, быстро выяснили, что у тех всё было так же.

— Допросы…

— Да какие на хрен допросы, по морде ни разу не съездили.

— А спрашивали о чём?

— Да о том же.

— Ну, об этом и с небитой мордой говорить можно.

— Мартин, чего нас сюда?

— Отцепись, он с нами пришёл.

— Сам ты… Чего мы знаем, и чего он.

— А всё то же…

Появились русские офицеры, и все замолчали. Долго выкликали имена, фамилии и прозвища. Убедившись, что все на месте, офицер заговорил очень чётко, делая паузы, чтобы до них дошёл смысл сказанного.

Их действия признали необходимой самообороной.

Неясный гул пробежал по комнате. Непонятно и потому особенно страшно.

Их отпускают. Они свободны.

И опять недоверчивый, настороженный шёпот.

Сейчас им вернут их вещи. И они могут уйти. До Джексонвилля будет машина. В десять часов. Но кто хочет, может уйти сразу.

Эркин почувствовал, что он словно глохнет, как тогда в имении, когда им объявляли Свободу. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение. В Джексонвилль? А зачем ему туда? Жени нет, Андрея тоже, Алису забрали Даша с Машей. А они где? Где их искать? А если… если они ещё не уехали?! Тогда надо в Джексонвилль. Чёрт, голова кругом.

А их уже вызывали по пятеро и уводили в другую дверь. Не в ту, через которую вводили.

— Меченый, ты на машине? — шепнули сзади.

— Да, — ответил он, не оборачиваясь.

Не из страха: русские не мешали им переговариваться, а… а не нужен ему никто сейчас. Да и чего там? Да, надо в Джексонвилль, а вдруг они там. Если в Цветном не знают, сходить к ним в больницу, они при больнице жили.

Уже его черёд. На этот раз он оказался в одной пятёрке с Мартином и Арчем. Все вместе вошли в комнату, которую он сразу узнал: здесь их записывали, когда привезли, и вещи отбирали. Эркин увидел на столе у стены груду пакетов и незаметно толкнул локтем Мартина. Тот кивнул.

— Подходите по одному и называйте полное имя, — распорядился русский за столом с бумагами.

Мартин пошёл первым.

— Мартин Корк.

— Корк фамилия?

— Да.

Эркин, напряжённо прищурившись, следил. Дают бумажку, справку наверное, расписаться… Второй русский у стола с пакетами находит нужный, вскрывает, отдаёт всё, и ещё раз расписаться.

— Будете ждать машину?

— Да.

— В эту дверь.

Мартин успел обернуться и успокаивающе подмигнуть им. Эркин быстро улыбнулся в ответ и подошёл к столу.

— Эркин Мороз.

— Мороз фамилия? — равнодушный вопрос.

— Да, сэр.

— Держи. Расписаться можешь?

— Да, сэр, — Эркин старательно нарисовал две известных ему буквы.

С треском вскрывается пакет. Бумажник, деньги, удостоверение — смотри-ка, и сигареты целы — обе справки, рукоятка ножа, пояс… Всё вернули, даже чудно! Он послушно расписался за вещи.

— Будешь ждать машину?

— Да, сэр.

— В эту дверь.

Он рассовал вещи по карманам и, на ходу заправляя пояс в джинсы, пошёл к указанной двери. На себя, от себя? Маленький тамбур, вторая дверь и… двор. Тот самый или другой… а вон и Мартин, и обе первые пятёрки, машут ему. Эркин подбежал к ним. И двух фраз друг другу сказать не успели, как подошёл Арч. А там и остальные. Осторожно закурили. Окрика не последовало, и сигареты пошли по кругу.

— Ты гляди, все, считай…

— Все и есть…

— Ну, не своим же ходом…

— Да ещё знай куда…

— Мартин, а чего…?

— Парни, живём…!

— Живи молча, трещотка…

— Повезти-то повезут, а вдруг в Овраге высадят?

— Обойдётся Овраг без нас.

Немудрёная шутка вызвала дружный смех. Смеялись тихо, привычно зажимая рты, чтобы не привлекать внимания надзирателей. Опять захлопала дверь, и во двор повалили негры, мулаты, трёхкровки, тоже в рабских куртках и сапогах, но незнакомые. Они собирались отдельно.

— Эй, — вылез на край Грошик. — Вы откудова?

— Из Мэриленда, — откликнулся высокий мулат с ссадиной на лбу.

— Это где?

— Далеко?

— А хрен его знает, — улыбнулся трёхкровка, зябко охвативший себя за плечи: он был в одной рваной рубашке. — Обещали отвезти.

— Во! — обрадовался Грошик. — Нас тоже. Мы из Джексонвилля.

Видя, что русские не мешают разговаривать, обе группы осторожно сблизились, а затем и смешались. Начались разговоры о Хэллоуине, где как прижимали, кого давили, рассказ джексонвилльцев о боях произвёл впечатление.

— А беляк чего тут? — заметил Мартина кто-то из мэрилендских.

— За беляка врежу, — спокойно сказал Эркин.

Загудели, заволновались остальные, и вопрос с Мартином был решён.

А к их толпе всё подваливали и подваливали новые. Оказывается, город этот — Диртаун и сюда свезли со всей округи.