Дорога домой (СИ) - "Son Golifreya"

— Давай, дорогой, выходи. Прими красивую позу и может ты тоже украсишь Лувр в отделе греческой скульптуры. Как думаешь, у них правда был такой талант к обработке камня? Да Лувр обязан платить мне часть прибыли от билетов за такие художества, — Данбар дышал загнано. Он посмотрел на свою ногу и даже в полумраке разглядел порванные джинсы. Телефон включать было абсолютной ошибкой, но без него найти точное место укуса невозможно. Тот уже начинало неметь и отекать. — Знаешь, многие люди просили меня об этом. Так у них была возможность застрять в истории в первозданном виде. Признаю, ты достаточно красив, чтобы украшать какую-нибудь частную коллекцию.

Парень был практически уверен, змеи рыскают неподалеку. Он слышал их шуршание в кустах. Стоит им приблизиться ближе, чем на десять метров, и ему конец. Лиам сжал зубы скорее от злости и безысходности. Если бы он только знал, в какую сторону бежать, если бы только больше думал и запоминал дорогу, если бы… Если бы он послушал свое сердце и не пошел в этот чертов лес, то сидел на коленях у кого-то более родного. Как много сослагательного наклонения в его жизни!

Ему срочно нужно придумать план, иначе эта самая жизнь кончится чересчур быстро! Единственное, что радовало Данбара в этой ситуации — это яд. В волосы Горгоны точно не вплетены черные Мамбы. Однако даже этого достаточно, чтобы сковать движение. Лиам уверен, больше чем сто метров с такой раной он не пройдет. И даже найди он способ спрятаться от Медузы…

— Ты вообще уверен, что хочешь продолжать, Лиам? — от резкого вопроса дыхание сперло где-то в горле. Он судорожно старался сделать вдох, но то ли от яда, то ли от шокирующей правды в под дых, этого сделать не получалось. Неужели отравления и беспомощности ей недостаточно? — Ты и правда думаешь, люди наверху твои друзья? Кому ты там нужен? У вас остался всего год вместе. Ломается дружба с пеленок, десятилетия идут прахом, что может сделать один год? Ничего. Тебе семнадцать, и всем на тебя наплевать, даже родители были слепы к твоим проблемам. Брось это глупое желание бороться. К чему все это? Ты пустое место, потерянное во времени и пространстве.

Обычно Лиам позволял себе слезы только за закрытой дверью. Никто и никогда не видел его по настоящему слабым. Лишь раз он открылся маме в том неизвестном кафе, и посмотрите куда привела мимолетная слабость. Беззвучные слезы потекли по его щекам, как доказательство правдивости неприятных слов. Люди на верху всего лишь знакомые, ни одного близкого сердца, ни одного совместного воспоминания. Стоит ему превратиться в статую и не изменится ровным счетом ничего. Прокатится новость о еще одной пропаже подростка и все. Никто не будет помнить Лиама Данбара. Он запустил руки в волосы и крепко сжал. Как бы он не старался, обратное доказать не получалось. Парень не просто пустышка, не очередная тень или камень на пути у других людей. Он тот, кто заслуживает внимания и счастья. В истерике Лиам поднял голову куда-то влево и заметил несколько красных огней от дома. Там его ждал… Там его ждал…

— Ох, неужели ты заплакал? Даже запах Минотавра не смог устоять против аромата горечи. Слезы пахнут по-разному. Слезы счастья подобны росе по утру, они удивляют, дают свежесть и свободу. Я еле могу двигаться от твоего отчаяния, Лиам, — голос раздался практически за спиной. Нога уже полностью онемела. Больше он и шага ступить не сможет. Неужели Данбар превратиться в уродливую плачущую статую? Таким его хотели видеть все. И, по всей вероятности, их мечты исполнятся. — Без надежды у твоего пути нет цели. Давай Лиам, покажись и смело посмотри мне в глаза. Скажи, во что ты веришь. В кого?

В эту секунду Лиам понял, чего добивалась Горгона. Её желанием было заставить его сдаться в руки безропотно, без сопротивления, увидеть унижение. Данбар решил отнять у неё этот триумф. Он нервно стер слезы и взбрыкнул онемевшей ногой. Нет. Встать ему так и не получится. Лиам вновь посмотрел в сторону пробивающегося света от вечеринки. Если он сконцентрируется сможет даже услышать противную музыку. Стоит лишь настроиться и подключить фантазию, рядом забьётся чужое сердце. Тео опять смотрел на него с осуждением. Данбар сдался. Не собирался бороться и биться до конца и теперь лежит посреди леса, задыхаясь от яда мифического существа и плачет. Лиаму надоело. Здесь и сейчас он пообещал себе больше никогда не бояться. Страх прямой враг любви. Любви?

— Давай, выползай, ты окружен. Я за деревом.

— Нет. Ты не победишь! — он выкрикнул это намного громче и увереннее человека, которого покусала змея. — Мне плевать кто ты и чего хочешь! Есть люди, которым я не безразличен. И все на этом. Иди к черту.

— Ты умрешь здесь и сейчас! Мальчишка! — она появилась из-за дерева, но Лиам уже сидел с закрытыми глазами. Трава рядом с ним колыхалась, вокруг собралась странная аура, заставляя Горгону отступить в сторону. — Что?

— До тех пор, пока у меня есть за кого бороться, я не сдамся. Не ради себя, ради них, — он встал с холодной земли и улыбнулся. Нога начала приходить в себя. Усмешка совсем не семнадцатилетнего парня заиграла на его губах. — Ты ошиблась с выбором цели, змея переросток. Я…

Я сделаю все, чтобы спасти их. Спасти свою стаю. Спасти Тео.

Медуза постаралась отодвинуться дальше от вида парня. До стремительного нападения Лиама она успела заметить изменение в запахе. Больше Минотавра в парне не ощущалось. Однако ей не пришлось долго думать над этим, Данбар совершил резкий выпад, полосуя грудь когтями. Глаза до сих пор были закрыты, он двигался инстинктивно по запаху и мироощущению. Больше не было того слабого и беспомощного паренька, который не мог постоять за себя. Яд практически в одно мгновение перестал оказывать хоть какое-то заметное влияние. Лиам не стал дожидаться ответа от женщины, и тут же нырнул в кусты, моментально растворяясь. Сначала у него промелькнуло желание просто сбежать и выстроить план, но это означало развязать Милинде руки. Не исключено, что после стычки она решит залечь на дно, и проблема останется открытой. Он попытался принюхаться к её специфическому запаху и змеям. В нос ударило что-то кислое и с каждой секундой аромат становился все душней и насыщенней. Лиам с удивлением осознал, Горгона не исцеляется.

— Какого черта? Оборотень?! Оборотни исчезли почти две тысячи лет назад! — Лиам вылупил глаза от её слов. Непонятная информация уже скопилась в его голове и грозила прорвать плотину. Парень понимал, сейчас для самокопания время не самое подходящее. Все, что нужно знать, он — Лиам Данбар, оборотень из Бейкон Хиллс. — Я лично оторвала голову последнему омеге!

— Зачем тебе нужен Минотавр? Просто собери манатки и возвращайся в свое логово! — Лиам не планировал убивать её, но женщина могла не оставить выбора. Маленькая вероятность того, что она настроена спокойно обсудить ситуацию и разойтись миром. — Я не хочу никого убивать и быть убитым. Милинда!

— О, нет, волчонок! — Данбар по-настоящему расстроился. Кто-то еще его называл упертым. За несколько тысяч лет мудрости кто-то так и не научился. Драка будет сложной и, вероятно, провальной, если он не придумает способа нападать. В распоряжении Горгоны трехметровый хвост, пучок змей, когти и, самое неприятное, взгляд. Он даже не в состоянии оценить её местоположение и точные физические преимущества. — Я разорву тебя и по кусочкам принесу родителям и тому качку, на которого ты засматриваешься.

— Милинда, прошу…

В этот момент откуда-то сбоку на него прыгнула небольшая змея и попыталась вцепиться в сонную артерию. Реакции Данбара еле хватило, чтобы разобрать несложную атаку и поймать животное в воздухе. Он не дал ей и секунды, сломав позвоночник и откинув в сторону. По всей видимости Медуза не собиралась расходиться миром. Лиаму не хотелось возвращаться к альфе… Он никак не мог вспомнить имя своего альфы. Голова затрещала по швам до фейерверков перед глазами от попытки откопать имя. Плюнув и на это, он сосредоточился. В груди густо расцветала боль и сожаление. До крика не хотелось получать голубые глаза за убийство. Лиам не мог вспомнить кто, но его учили совсем другому. Каждая жизнь священна и важна. И даже огромная змея, которая слетела с катушек тоже заслуживает второго шанса.