Ящик водки - Альфред Кох

– Ну почему, я налоги плачу, и война ведется на мои налоги.

– Налоги – само собой, а вот патриотического добровольного почина у тебя нету. Не наша это война, мы не готовы пойти на нее и там умереть. Нам эта идея не кажется уместной.

– Вот у Марио Пьюзо есть книга «Сицилиец». Она про парня, который стал как бы Робином Гудом. Он был, с одной стороны, бандит, а с другой – грабил богатых и помогал неимущим. И еще он был сепаратистом, хотел свободы и независимости Сицилии. И против него были двинуты войска, которые вели с ним боевые действия. Потом его предали…

– …как водится…

– Да. Это документальная практически вещь! Это все происходило в действительности. И вот эта модель мне сильно напоминает чеченскую войну. Я думаю, что сицилийцы, корсиканцы и чечены очень похожи. В том смысле, что то, что внешним миром воспринимается как бандитизм, мафия, отсталость и сепаратизм, с их собственной точки зрения воспринимается как семейные ценности, доблесть, геройство и приверженность обычаям.

– И баски.

– Может, и баски – не знаю только, есть ли у них кровная месть. В общем, это я в комментарии изложу.

Комментарий Коха

Как я понимаю чеченцев. Четыре взгляда

Трудно быть чеченцем.

Трудно быть евреем.

Почему чеченцы – такой странный и необычный народ? Какие условия и исторические реалии сформировали их нрав и обычаи, так непохожие по жесткости и детерминированности на нрав и обычаи даже соседних с ними народов, не говоря уже о более отдаленных? Есть ли в мире народы, схожие по ментальности с чеченцами? Что общего у этих народов? Существует ли положительный опыт взаимодействия с этими народами? Что нужно делать, чтобы наконец прекратить это бессмысленное кровопролитие, которое чревато просто исчезновением этноса?

Данный комментарий нельзя назвать даже попыткой найти ответы на эти вопросы. Это всего лишь мысли вслух… Не более чем взгляд дилетанта на эту проблему.

«…История не знает края, который подвергался бы столь жестокому насилию. Как смерч, гуляла по острову инквизиция, не разбирая, кто беден, кто богат. Железной рукой покоряли крестьян и пастухов своей власти родовитые землевладельцы и князья католической церкви. Орудием этой власти служила полиция, в такой степени отождествляемая народом с властителями, что нет на Сицилии страшнее оскорбления, чем обозвать человека полицейским.

Ища способа уцелеть под беспощадной пятой самовластья, истерзанные люди научились никогда не показывать обиду и гнев. Никогда не произносить слова угрозы, поскольку в ответ на угрозу, опережая ее исполнение, тотчас последует кара. Не забывать, что общество – твой враг, и, если ты хочешь сквитаться с ним за несправедливость, нужно идти… к мафии…» (Марио Пьюзо. Крестный отец, книга VI.)

«…При виде солдат Маттео прежде всего подумал, что они пришли его арестовать. Откуда такая мысль? Разве у Маттео были какие-нибудь нелады с властями?

Нет, его имя пользовалось доброй славой. Он был, что называется, благонамеренным обывателем, но в то же время корсиканцем и горцем, а кто из корсиканцев-горцев, хорошенько порывшись в памяти, не найдет у себя в прошлом какого-нибудь грешка: ружейного выстрела, удара кинжалом или тому подобного пустячка?…» (Проспер Мериме. Маттео Фальконе.)

«…Старики… собрались на площади и, сидя на корточках, обсуждали свое положение. О ненависти к русским никто не говорил. Чувство, которое испытывали чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истреблять их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения…» (Лев Толстой. Хаджи-Мурат.)

Зачем эти цитаты? Не знаю… Мне кажется, что в них есть что-то общее. Что конкретно – сказать не могу. Может быть, восприятие любой государственности как вражеской силы?

В силу исторических причин у чеченцев не возникло собственной аристократии и государственности. Довольно подробно причины этого явления описаны у Эмиля Сулейманова в его статье «Общество и менталитет чеченцев», этому же посвящены труды известного этнолога Яна Чеснова. У чеченцев развился довольно своеобразный вариант с несколько комплиментарным самоназванием «горская демократия». Так или иначе, но родовой (как они называют – «тейповый») строй у них существует и поныне, и всякую попытку формирования регулярной государственности они расценивают как чужеземное нововведение, которому нужно либо сопротивляться, либо мимикрировать в нем для собственной (т. е. тейповой) выгоды.

В чем причины такого положения дел? Некоторые считают, что молодой чеченский этнос еще не дошел в своем историческом развитии до стадии государственности (Венцеслав Крыж), другие (тот же Эмиль Сулейманов) считают, что в связи с чудовищным по жестокости нашествием Тамерлана произошло постепенное переселение предков чеченцев с равнин в горы и их переход от земледелия к скотоводству. Поэтому у них исчезли ленные отношения, а значит, и потребность в иерархии и аристократии. Произошла ползучая «крестьянская революция», и чеченцы вытеснили свою аристократию в Кабарду, Осетию и Дагестан. Сами же организовались в сравнительно демократические, с выборными старейшинами, родовые общины-тейпы. Из государственных зачатков у них остались только тейповые суды-кхел, которые спорадически функционируют на основе обычного права – адата, а исполнять приговоры должен сам потерпевший. Максимум, чем ему может помочь тейп в восстановлении справедливости – это выказать молчаливое сочувствие и поддержку. Такая вот крестьянская демократия.

Я бы не торопился возмущаться ее примитивностью, а сначала обратил внимание на то, что подобным образом функционируют замкнутые горские сообщества на Тибете и цыганские таборы всего мира. Русская воровская субкультура также основана на отрицании государства и признает только суд воров по понятиям. Несколько столетий таким образом было организовано казачество. Уж не у них ли чеченцы переняли этот вид самоорганизации – казачий круг, с Дону выдачи нет, сарынь на кичку и прочая, прочая, прочая?…

И наконец, самый яркий пример – кантональная Швейцарская Конфедерация; это сообщество общин, почти лишенное центральной государственности. Горцы Альп, хотя бы шиллеровский Вильгельм Телль (а уж не «Разбойники» ли эта вещь называется?) – если посмотреть на них трезвым взглядом, – те же кавказ ские «звери», пардон, вольнолюбивые стрелки, как их любили изображать немецкие поэты-романтики. А уж лучших вояк, чем швейцарские гвардейцы, и представить себе было невозможно. Вон папу римского до сих пор охраняют. И армии у них никакой нет, зато – всеобщее вооружение народа (ополчение, милиция), как у чеченцев.