Шестое Правило Волшебника, или Вера Падших - Терри Гудкайнд

Никки плеснула в лицо воды из тазика, который Ричард однажды принес домой. Цветочки на нем подходили по цвету к краске на стенах и коврике, который Ричард приобрел на сэкономленные средства. Он, без сомнения, очень изобретателен, ухитряясь экономить из своей скудной зарплаты.

Скинув потную ночную рубашку, она обмылась как могла влажной тряпочкой. Стало легче. Никки терпеть не могла показываться Ричарду потной и грязной.

Она увидела, что миска с жарким, которое она приготовила ему на ужин, так и стоит нетронутая на столе. Он не сказал, что будет работать ночью, но иногда ему бывало просто некогда заскочить домой. Когда он работал по ночам, то, как правило, приходил домой незадолго до рассвета, так что Никки ждала его с минуты на минуту.

Наверняка он придет голодный. Может, приготовить ему яичницу? Ричард любит яичницу. Никки поймала себя на том, что улыбается. Проснувшись, она рассердилась, а вот теперь, думая о том, что нравится Ричарду, – стоит и улыбается.

Она провела рукой по волосам, уже с нетерпением поджидая его появления, чтобы спросить, не хочет ли он яичницы. Он наверняка скажет «да», и тогда она с удовольствием сделает то, что он хочет.

Никки терпеть не могла делать то, что ему не нравилось.

С той жуткой ночи с Гейди прошло несколько месяцев. Это было ошибкой. Никки поняла это задним числом. Сперва-то она радовалась – не потому, конечно, что хотела заняться сексом с этим отвратительным хамом. Она была так унижена отказом Ричарда, так хотела ему отомстить. Сначала она упивалась тем, что делал с ней Гейди, упивалась болью, потому что такую же боль испытывала и Кэлен. Никки наслаждалась этим лишь в том смысле, что это было наказанием Ричарду – за то, как он с ней обошелся. Ничто не могло причинить Ричарду большей боли, чем когда причиняли боль Кэлен.

Гейди ненавидел Ричарда. И поимев Никки, он тоже таким образом мстил ему, и это снова делало Гейди королем. Как бы сильно он ни хотел Никки, отомстить Ричарду он хотел куда больше. Ричард отнял у Гейди его королевство и забрал себе. Никки с дорогой душой помогла этому мелкому бычку снова стать королем. Она знала, что Ричард слышит каждый ее крик боли и понимает, что Кэлен испытывает ту же боль.

Но пока Гейди трудился на ней со всем прилежанием, стараясь изо всех сил как можно больше унизить Ричарда тем, что творит с ней, слова Ричарда «Никки, пожалуйста, не надо. Ты делаешь хуже только себе» неотступно преследовали ее.

Пока Гейди брал ее, Никки старалась представить, что это Ричард, пыталась получить Ричарда хотя бы опосредованно. Но она не могла заставить себя поверить в это, даже чтобы получить удовольствие от фантазии. Она знала, что Ричард никогда не стал бы вот так унижать женщину и причинять ей боль. Ни на одну секунду не могла она представить, что это Ричард.

Более того, Никки начала понимать, что слова Ричарда – не просьба избавить Кэлен от боли, он хотел избавить от боли ее, Никки. Как бы он ее ни ненавидел, он не хотел видеть, как ей причиняют боль.

Ничто из всего им сказанного не могло сильней ранить ей сердце. Доброта – это самая жестокая вещь, которую он только мог с ней сделать.

И последующая боль была ее наказанием. Никки было так стыдно за то, что натворила, что она притворялась перед Ричардом, что ничуть не пострадала. Она хотела избавить его от беспокойства, что Кэлен страдает, как и она. На следующее утро она сообщила Ричарду, что совершила ошибку. Никки не ждала прощения. Она просто хотела, чтобы он знал: она была не права, и она сожалеет.

Ричард ничего не сказал. Он лишь смотрел на нее своими серыми глазами, пока она говорила, а потом ушел на работу.

Кровь у нее шла три дня.

Гейди растрезвонил своим приятелям, что поимел ее. И к ее вящему унижению, поведал во всех подробностях. К удивлению Гейди, Камиль и Набби рассвирепели. Они вознамерились залить ему глаза раскаленным воском и сделать кое-что еще. Что именно, Никки в точности не знала, но догадывалась. Гроза была настолько серьезной, что Гейди предпочел в тот же день удрать и вступить в армию Имперского Ордена. Он вступил туда как раз вовремя, чтобы отправиться со своей частью на север, где шли военные действия. В тот день Гейди напыщенно вещал Камилю и Набби, что уходит, чтобы стать героем.

Никки услышала шаги в коридоре. Улыбнувшись, она выложила на доску три яйца. Но, вопреки ее ожиданиям, Ричард не вошел в комнату. Кто-то постучал в дверь.

Никки отошла на середину комнаты.

– Кто там?

– Никки, это я, Камиль.

Его голос звучал так взволнованно, что она испугалась.

– Я одета. Заходи.

Молодой человек, тяжело дыша, ворвался в комнату. Он был бледен, по щекам текли слезы.

– Они арестовали Ричарда! Прошлой ночью. Они взяли его.

Никки даже не поняла, что яйца из ее рук падают на пол.

Глава55

Никки в сопровождении Камиля поднялась по двенадцати каменным ступеням – в казармы городской гвардии. Казармы – настоящая крепость, загороженная высокими мощными стенами. Никки не просила Камиля сопровождать ее, но сильно подозревала, что ему могла помешать пойти только смерть. Она никак не могла понять, как Ричарду удается вызывать в людях такое чувство.

Когда они покинули дом, Никки была так потрясена случившимся, что плохо понимала происходящее, но все-таки заметила – все обитатели их дома сильно встревожены. Чуть ли не из всех окон выглядывали лица, когда они с Камилем вылетели из дома и помчались по улице. Даже из соседних домов вышли люди и смотрели ей вслед. И у всех были очень мрачные лица.

Что же заставляло всех так переживать за этого человека?

И почему она сама переживает за него?

Внутри грязных казарм толпились люди. Небритый старик с ввалившимися щеками тупо стоял, глядя в никуда. Круглощекие женщины в косынках плакали, а вопящие дети цеплялись за их подолы. Другие женщины стояли с пустыми лицами, будто в очереди за хлебом или просом. Маленький ребенок в одной рубашонке одиноко стоял, засунув крошечный кулачок в рот, и вопил.

У всех было похоронное настроение.

Городские гвардейцы, по большей части здоровенные молодцы с равнодушными лицами, проталкивались сквозь толпу в темные коридоры. Низкая деревянная перегородка разделяла помещение пополам, и вся толпа стояла на одной половине. А за перегородкой переговаривались гвардейцы. За простым столом сидели какие-то люди, гвардейцы приносили им доклады, обменивались шуточками или получали очередные приказы.

Никки протолкалась через толпу к самой перегородке – на перегородку напирали женщины, надеясь, что их вызовут, надеясь узнать хоть что-то, надеясь на чудесное вмешательство самого Создателя. Но вместо этого получали лишь оскорбления.