Число и культура - А. Степанов

Впрочем, ранее было дано обещание назвать черты типологического сходства не только между Испанией и Грузией (их территориально-государственное устройство согласно принципу М = 1 + 3), но между ними и Канадой. Для этого придется вспомнить материал раздела 1.4.2.

В Испании и Грузии корни их внутригосударственного, межнационального членения уходят в седую древность.(4) При этом наличное государственное устройство Грузии, современный состав и границы – плод века ХХ, точнее – сталинского периода. В Испании республиканская революция предоставляет самоуправление Басконии, а Франко его ликвидирует. Существующее на настоящий момент строение Испанского королевства – новейший продукт эпохи дефранкизации. Что же в Канаде?

Канадская федерация образована в 1867 г., тогда же Квебек, бывшая колония Франции, становится одной из канадских провинций. В нынешних границах Квебек существует с 1912 г. Наиболее настойчивые попытки его суверенизации предпринимаются теперь, в канун и в момент третьей мировой бифуркации, третьей структурной трансформации мирового сообщества, см. главу 2. По-видимому, не будет преувеличением утверждать, что исследуемая проблема отношений центральных властей с автономиями, в том виде, в каком она выступает ныне, – специфически новый, даже новейший процесс, не только в Канаде, но и в Испании и Грузии. Историческая память, языковые и культурные различия здесь скорее лишь повод, строительный материал для более общих процессов политического структурирования, действующих поверх и помимо национальных особенностей, а также истории прошлого. Если истоки и причины "неразумных" конфликтов всегда гнездились во многом в бессознательной сфере, в пучинах коллективного бессознательного, то теперь самые мощные импульсы исходят из области рационального бессознательного, по крайней мере в государствах с образованным населением, см. Предисловие.

Та же Канада – вполне цивилизованная, высокоиндустриальная и постиндустриальная держава, типичный представитель развитой части мирового сообщества, которой присуща высокая степень толерантности.(5) Твердое впечатление, что нерв конфликта со сторонниками независимости Квебека следует искать не в последнюю очередь в современном глобальном блокообразовании. В последнем, как мы помним из раздела 1.4.2, одна из центральных ролей принадлежит Североамериканскому блоку, НАФТА, состоящему из трех государств: США, Канады и Мексики. Если в мировом сообществе почти повсюду утверждается структура М = 4 (как модификация: М = 3 + 1) – в Европе (ЕС), Евразии (СНГ), АТР, континентальной Азии, – для чего есть объективные основания, то непонятно, почему эти тенденции должны обойти стороной североамериканский континент. В случае, если произойдет "самый большой геополитический сдвиг в Северной Америке" [319] и Квебек добьется превращения в независимое государство, не существует никаких причин для его выхода из состава НАФТА. Логическое строение последней тогда окажется М = 4. Чтобы безболезненно для себя реализовать этот принцип в североамериканских условиях, Канаде следовало бы желать либо разделения Мексики (которой также знакома проблема сепаратизма), либо приема в НАФТА как минимум еще одного государства (вариант разделения США на настоящем этапе заведомо нереалистичен). Пока же "крайней", или "слабым звеном", остается Канада.

Однако пора приступить к расчетам. По данным энциклопедического словаря [300, c. 535], численность населения Канады – 25,4 млн. чел. (1985), площадь территории – 9976 тыс. км2. Население Квебека – 6470 тыс. чел. (1982), территория – 1540,7 тыс. км2. По количеству жителей Квебек составляет около 25,5% от Канады в целом, по размеру территории – чуть больше 15,4%. Среднее арифметическое равно 20,5%, что лишь на 0,4% отклоняется от теоретической величины 20,9%.

Психологическая подпочва соответствующего национально-территориального членения, его конструктивных пропорций может дремать до поры, не находя брутальных выражений в политике, но на очередном вираже истории, в момент кризиса она в состоянии вырываться на поверхность. Коллективное рациональное бессознательное подыскивает себе подходящую опору в реальности: под актуальные позитивные соотношения подводится релевантный общественно-психологический, ментальный фундамент. "Вдруг" дотоле невнятные групповые эмоции обретают "безупречное" логическое основание, все глухие, маловнятные подозрения разом оправдываются. Подсчетов как таковых, разумеется, никто не проводит, миссию его заместителя исполняет коллективный здравый смысл. Последний густо замешен на рациональной, элементарно-математической субстанции. Встреча эмпатической энергии ("хочу – не хочу" плюс воля их проведения в жизнь) с духом высшей, безусловной обязательности, присущей всему, что имеет математическую природу, порою оказывается взрывоопасной. В этом, в частности, убеждают примеры Испании, Грузии и Канады. Вот почему так важно исследование семантики различных цифровых парадигм: она помогает лучше понять подспудную подоплеку конфликтов, в ряде случаев их прогнозировать, а после того, как пламя уже разгорелось, найти относительно приемлемое решение, направить течение событий по предпочтительному руслу (мы уже знаем: одним и тем же объективным величинам могут отвечать разные расстановки позиций ведущих участников).

И на закуску пассажа об отношениях с организованными нацменьшинствами, воспользуемся более необычным примером – Кипром.

В нем две главных общины – греки и турки, которых вдобавок разделяет конфессиональная грань: православие у одних, ислам у других. Численность первой общины – 78% от всех киприотов, второй – 18% [300, c. 577]. После путча греческих офицеров, желавших присоединить Кипр к Греции, на северную часть острова были высажены турецкие войска, и здесь провозглашено новое государство – Турецкая Республика Северный Кипр. Последняя официально не признана, и в глазах мирового сообщества Кипр остается единой страной. Площадь территории северной части Кипра составляет 37% от общей [213].

Итак, по признаку численности населения доля турецкого меньшинства в паре "греки – турки" равна b/c = 18 / (78 + 18) = 18,8%, что всего на 2,1% меньше, чем 20,9%. До начала конфликта у двух общин существовала возможность, пусть и небезоблачного, но все же не столь конфронтационного сосуществования, когда меньшинство имело основания стремиться к сформулированному выше идеалу отношений с большинством. Пропорция, как мы помним, предполагает и высокий уровень подозрений со стороны меньшинства в том, что большинство подменяет своими интересами интересы всего государства, однако процесс тлеющего, или скрытого, горения мог длиться без испепеляющих вспышек довольно долго (ср. Испанию, Грузию и Канаду). Так, вероятно, и было, но вместе с акцией офицеров – этнических греков по присоединению республики к Греции подозрение превратилось в уверенность: у турок никто ни о чем не собирается спрашивать. Позже, с интервенцией Турции, маятник качнулся в противоположную сторону – от "дискриминации меньшинства" к захвату непропорционально обширных земель. 37% у турок означает 63% у греков, что практически совпадает с парадигмой золотого деления. Таким образом, ныне Кипр пребывает под знаком двух кардинально разных рациональных мотивов: расколот не только сам остров, но и коллективное сознание.

Здесь не место для более подробных исследований, поскольку, в дополнение ко всему, регион попал в зону действия и совсем другой рациональной закономерности. Об этом шла речь в разделе 1.4.2 : региональные ансамбли Европы выстраиваются согласно строгому кватерниорному принципу, М = 4, и для Турции исключительно важно не выпасть из строя. Она и собирает, а если нужно, и сама создает грядущих партнеров по исламско-европейскому ансамблю, которые в дефиците. И если Албания – хотя и несколько "дикое", но уже существующее государство, то недостает еще двух. Поэтому геополитический интерес Турции к таким мусульманским территориям как Северный Кипр, Босния и Герцеговина, край Косово (и даже Азербайджан, которому турецкие политики с подмигиванием намекают на помощь, чтобы попасть в Европейский союз) не случаен и по-своему даже оправдан. Но вряд ли в настоящем тексте целесообразно вдаваться в сложное взаимодействие разнородных рациональных парадигм, дай Бог разобраться с куда более простыми вещами.

Примерно двадцатипроцентная численность нацменьшинств присуща также Великобритании (англичан – 4/5), ФРГ, современной России, но оставим эти страны для самостоятельных упражнений. Подводя же черту под разделом, – приведенными пропорциями, конечно, не исчерпывается список возможностей в отношениях между национальными общинами, изложение, в который раз повторим, – не более, чем введение в проблематику.