Темная Башня - Стивен Кинг

– У меня нет ничего общего с сэем Кингом за исключением некоторых физических характеристик, да и то на короткий период время, – заговорил Кинг-Рефери. – И, как я понимаю, короткий период времени – все время, которое имеется в нашем распоряжении. Я не испытываю особой любви к делу, которому вы служите, и не собираюсь лезть из кожи вон, чтобы помочь вам, то есть точно не вылезу из кожи, но, однако, понимаю, именно благодаря вам двоим Ушедший покинул этом замок. Поскольку он держал меня в пленниках и обращался со мной, как с придворным шутом, я совершенно не огорчен его уходом. Я помогу вам, если сумею, по крайней мере, чуть-чуть помогу, но ради вас не буду лезть из кожи вон. «Пусть с этим будет полная ясность», – как мог бы сказать ваш недавно погибший друг Эдди Дин.

Сюзанна сделала все, чтобы ее лицо осталось бесстрастным, но слова Кинга-Рефери ужалили ее. Больно ужалили.

Как и прежде, Фимало и Фумало повернулись к Файмало, когда он говорил. Теперь они вновь посмотрели на Роланда и Сюзанну.

– Честность – лучшая политика, – с благочестивым видом процитировал Фимало. – Сервантес.

– Лжецы процветают, – Фумало цинично улыбнулся. – Аноним.

– Случалось, когда Ушедший заставлял нас делиться на шестерых, даже на семерых, и только по одной причине: потому что такое деление вызывало боль, – вновь заговорил Фимало. – Однако, мы не могли покинуть замок, как и все остальные, потому что он установил вокруг стен барьер смерти.

– Мы думали, что он убьет нас, прежде чем уйти, – добавил Фумало, цинизм напрочь исчез из его голоса, а выражением лица он напоминал человека, вспоминающего случившееся с ним несчастье, когда он разминулся со смертью на какие-то три дюйма.

Фимало: «Он убил очень многих. Обезглавил своего премьер-министра».

Фумало: «У которого был третичный сифилис и который понимал, что с ним происходит, не больше свиньи в загоне скота на бойне, о чем можно только пожалеть».

Фимало: «Он выстроил всех, кто работал на кухне, и всех горничных…»

Фумало: «Всех, кто был верен ему, действительно, верен до гроба…»

Фимало: «И заставил их принять яд, когда они стояли перед ним. Он мог бы убить их во сне, если бы захотел…»

Фумало: «Для этого ему требовалось лишь пожелать им смерти».

Фимало: «Но вместо этого он заставил их принять яд. Крысиный яд. Они проглатывали его большими коричневыми кусками и умирали в конвульсиях прямо перед ним, сидящем на троне… «

Фумало: «Который сделан из черепов, вы понимаете…»

Фимало: «Он сидел, опираясь локтем о колено, подперев подбородок кулаком, как человек, думающий большую думу, скажем о квадратуре круга или об Абсолютно первичном числе, наблюдая, как они корчатся и блюют на полу Зала аудиенций».

Фумало (с толикой пыла, который Сюзанна нашла похотливым, а потому крайне неприятным): Некоторые, умирая, просили дать им воды. Этот яд вызывал жажду, ага! И мы думали, что следующей будет наша очередь!»

Вот тут в голос Фимало прорвались эмоции, если не злость, то, как минимум, раздражение: «Ты позволишь мне все рассказать и покончить с этим, чтобы они могли идти дальше и заниматься своими делами, как им того хочется?»

– Опять командуешь, – бросил Фумало и обиженно замолчал. Над ними дворцовые вороны толкались, стараясь занять более удобное место, и смотрели на них круглыми, блестящими глазами. «Несомненно, рассчитывают закусить теми, кто не сможет уйти отсюда», – подумала Сюзанна.

– У него оставались шесть кристаллов Колдовской радуги, – продолжил Фимало. – И когда вы еще были в Калье Брин Стерджис, что-то увиденное в них добило его, окончательно свело с ума. Мы не знаем наверняка, что это было, сами не видели, но подозреваем, что увидел он вашу победу, не в Калье, а более позднюю, в Алгул Сьенто. Потому что она ставила крест на его планах разрушить Лучи и, таким образом, свалить Темную Башню.

– Разумеется, именно это он и увидел, – тихонько молвил Файмало, и тут же оба Стивена Кинга, что стояли на мосту, повернулись к нему. – Ничего другого быть не могло. А что привело его на грань безумия, так это две конфликтующих навязчивых идеи: свалить Темную Башню или добраться до нее раньше тебя, Роланд, и подняться на вершину. Уничтожить ее… или править ею. Я не уверен, что он пытался все это осознать… Просто хотел опередить тебя в чем-то, а потом лишить тебя того, что ты стремился заполучить. Вот это он очень даже понимал.

– Тебе, несомненно, будет приятно узнать, как он гневался на тебя, как долгие недели проклинал твое имя, прежде чем разбить свои игрушки, – вставил Фумало. – Как начал бояться тебя, поскольку он мог бояться.

– Только не он, – возразил Фимало, мрачно, как показалось Сюзанне. – Ему это совершенно не понравилось. В его победах, как и в поражениях, нет благородства.

– Когда Алый Король увидел, что Алгул Сьенто падет перед тобой, – вновь заговорил Файмало, – он понял, что работающие Лучи восстановятся. Более того! Со временем эти два сохранившихся Луча воссоздадут остальные Лучи, постепенно, милю за милей, колесо за колесом. А если такое произойдет, тогда, в конце концов…

Роланд кивал. В его глазах Сюзанна увидела новое выражение: радостное изумление. «Может, он знает, как победить», – подумала она.

– Тогда, в конце концов, то, что сдвинулось, сможет вернуться на прежнее место, – продолжил он фразу Файмало. – Возможно, Срединный мир и Внутренний мир, – он помолчал. – Возможно, даже Гилеад. Свет. Белизна.

– Никаких возможно, – покачал головой Файмало. – Ибо ка – колесо, а если колесо не сломано, оно всегда будет катиться. Если Алый Король не сможет стать Владыкой Башни или Ее палачом, в конце концов, все это обязательно вернется.

– Безумие, – воскликнул Фумало. – И к тому же, разрушающее безумие. Но, разумеется, Большой Алый всегда являл собой безумную сторону Гана, – тут он мерзко подмигнул Сюзанне. – Вот так-то, леди Галка.

Фимало подвел итог.

– А потом он разбил Кристаллы и убил своих верных…

– Мы хотим, чтобы вы это поняли, – прервал его Фумало. – Если, конечно, вы не настолько твердолобы, чтобы до вас не доходил смысл наших слов.

– Завершив два эти дела, он покончил с собой, – сказал Файмало, и парочка Кингов, что стояла на мосту, в который уж раз повернулась к нему. Словно не могли не повернуться.

– Он это сделал ложкой? – полюбопытствовал Роланд. Я и мои друзья выросли с таким пророчеством. Глупо, конечно, но факт.

– Да, именно, – кивнул Файмало. – Я думал, он перерезал себя горло, ибо кромка ложки была заострена

(как кромка некоторых тарелок, вы понимаете… ка – колесо, и всегда поворачивается, если уж пришло в движение),

но он ее проглотил. Проглотил ложку, можете вы себе такое представить? Кровь хлынула у него изо рта. Потоки крови! Потом он вскочил на самую большую из своих серых лошадей, он назвал ее Нис, в честь страны снов и грез, и поскакал на юго-восток, в белые земли Эмпатики, взяв с собой кое-какие вещи, которые положил перед собой на седло, – он улыбнулся. – Здесь много еды, но ему она не нужна, как вы понимаете. Ушедший больше не ест.