Большой мир. Книга 1 - Дмитрий Олегович Беляков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мое сознание, как и у остальных жителей моего мира, не находится в честном сотрудничестве с быстрой памятью. Мозг записывает в свою бессознательную часть автоматику, чтобы облегчить работу сознания, и это не всегда идет на пользу. Манипулировать бессознательным просто, и психологи Земли уже давно знают, как это делать. Так говорила за завтраком Лизи, насмотревшись умных видео в сети. Но что мне это дает? Что следит за исполнением приказов – сознание или бессознательное, и куда напрямую вмешался ошейник?
Если бы это было сознание, смог бы я сейчас свободно мыслить? Не уверен. Эта производная мозга слишком сложная, противоречивая штука, чтобы напрямую контролировать огромное количество мыслей и действий. Другое дело – бессознательное. Прямое вмешательство в автоматику вполне могло бы заставить моего дурачка управлять всеми процессами, ведь в его руках, возможно, даже больше влияния на меня, чем у меня самого.
А что насчет материальной части? С научной точки зрения, все перечисленное – всего лишь производная мозга. Ну, не "всего лишь", но в целом так и есть. Почему не взять под контроль самый важный рычаг…
Но так ли это в мире магии, где у каждого разумного есть симбионт, который определенно не бездумная емкость и фильтр Кель? Вероятно, это сущность другого плана бытия, как сказали бы на Земле. Может быть, здесь Я – это не производная физических процессов, и пропустив через себя, Сфера меня перестроила под параметры мира. Что было бы логично, ведь Сосуда на Земле у меня определенно не было.
– Не в ту сторону, господин Макбир, – сказал я себе недовольно, медленно передвигаясь по кабинету.
Не имеет значения, откуда берет начало бессознательное, ведь сложность работы от этого не изменится. Мне в любом случае нужно обмануть эту программную часть. Но как? Медитация? Убеждение?
Стоп.
У меня есть мана разрушения, и я хорошо манипулирую ей. Мне даже не нужно долго концентрироваться. Стоит только на одно мгновение убедить себя, что я выпускаю ее не для побега. Для этого не понадобится долго концентрироваться на одной идее, что очень не просто. Процесс разрушения маной не то же самое, что попытки просунуть лезвие ножа между ошейником и кожей.
Наверное, это что-то похожее на удержание картинки во время работы с Сосудом и маной, когда я только начинал. По идее, любой разрушитель мог бы сделать то же самое. Пусть сам ошейник остался бы на шее, но его влияние было бы нивелировано. Может разрушители и сбегали? И эти разрушители могли контролировать ману, а значит, были не простыми пользователями свитков. Если это так, для техномагических приборов моя мана – самая опасная вещь, и деградация высокоуровневых магов этого вида может быть не случайной. Я слышал, что те разрушители, которым удалось прорваться на высокие ступени, весьма полезны по части нивелирования усиления оружия, доспехов и других предметов, которые нужно сделать обычными.
Может, разрушить чары, не затрагивая самого предмета? Тогда я смог бы разыграть послушание и при первом же случае избавить мир от этого гада. Но как? Попробовал углубиться в суть работы ошейника на уровне частиц, и муть тут же остановила меня. Слишком сложная и очевидная задача. Нужно что-то проще.
Я постарался успокоиться и присел на кресло. Чертов приказ не позволял лечь или расслабиться, как хотелось бы. Спина ровная, колени вместе, руки на бедрах. Даже попытка закинуть ногу на ногу не увенчалась успехом. Словно в детском саду перед фотографированием группы.
Давай же, Том. Не зря же ты столько учился контролировать образы и верить в них. Да так научился, что Сосуд создал внутреннюю проекцию, которая проявлялась по желанию, как при нажатии нужной клавиши в видеоигре. Будто вызов профиля.
Собрал ману в клубок и ради эксперимента бездумно направил ее в ошейник. При этом повторяя "не для побега".
Муть тут же отменила желание, и мана осталась на месте перед моим внутренним взором. Жуткое состояние…
"Но ведь я не хочу сбегать. Я хочу снять эту штуку, чтобы проверить хозяина. Вдруг ему что-то понадобится и только я смогу удовлетворить эту потребность. Вдруг ему угрожает опасность?"
– Это не побег, – повторял я раз за разом. Пусть убеждать нужно внутреннюю часть, но слуховые и разговорные элементы убеждения не будут лишними.
"Зачем сбегать? С хозяином я смогу найти всех и даже сестру. У него есть деньги, возможности и главное – желание. Да! Когда найдем, я смогу отбить дорогих мне людей у этого злодея. Но сейчас сбегать ни к чему и даже глупо. Что ужасного в том, чтобы прислуживать другому человеку? Разумные постоянно этим занимаются. У меня нет ничего, что помогло бы быстро найти сестру, и кстати, можно убедить его взять Маргарет с нами! Уверен, если я сейчас же пойду к нему и договорюсь, добровольно согласившись на сотрудничество, он тут же примет выгодное для меня решение. Но для этого необходимо покинуть комнату. А что если я попробую сбежать? Меня убьют, и все начинания окажутся бессмысленными. Маргарет останется в руках негодяев, как и Лизи, возможно".
Проговаривая эти идеи про себя и вслух, я потерял счет времени и в какой-то момент, один из аргументов зазвучал более чем разумным.
"Действительно, почему не рассказывать ему то, что он хочет. Делиться размышлениями и искать своих. Это ведь более чем выгодное решение! Я могу держать идею освобождения от ошейника прозапас, а наши взаимоотношения сделать выгодными для обоих. Убедить его в своей полезности и завоевать доверие. Нужно только пойти и высказаться сейчас. Проявить инициативу, пока старуха Лейла не вбила в его голову другие мысли. Самое важное сейчас, это забрать Маргарет с собой. Фенкс сказал, что она ему неинтересна, а значит можно договориться. Зачем ему невольник, когда я могу добровольно сотрудничать? Если освобожусь сейчас от ошейника, не убегу и приду обговорить дела, это будет более чем убедительным доказательством моей решимости".
– Черт, это ведь действительно хорошая идея, – воодушевленно сказал я вслух и просто выпустил скопленную ману из тела, направив точку выхода на шею.
Глаза открылись, и перед взором мелькнула серая пыль. Руки метнулись к шее и не почувствовали омерзительный прибор. Все, что прижимается к коже, разрушается довольно быстро.
– Дерьмо. Урод гребанный, – тут же выругался я и, поднявшись с кресла, пнул ни в
