У свободы цвет неба (СИ) - Аусиньш Эгерт

   - Да, конечно. Только авторство и год написания так и не установили. То ли Зацепа, то ли Зайцев, то ли в сорок втором, то ли в сорок четвертом, то ли советский, то ли эмигрант... Листок нашли в кармане шинели застреленного бойца. Текст впервые был публично прочитан в Москве за год до аварии, ведь история у него более чем скандальная.

   - Почему же?

   Маркиз купился, Полина ясно видела его искренний интерес и готовность слушать ее.

   - Об этом может сказать и сам текст. Советский союз был атеистическим государством, вера считалась постыдным пережитком прошлого, а эмигранты, хоть аристократия, хоть простые, были верующими людьми, у них только религия от родины и осталась. А написано: "Ты знаешь, с детских лет мне говорили, что нет Тебя. И я, дурак, поверил". Вряд ли такое могли постоянно и с детских лет говорить в Европе или Америке. Кроме того, утвердившись в вере, человек на смерть идет, здороваясь с Богом, а не прощаясь с ним. И удивляться тому, что в самые тяжелые минуты жизни Божье присутствие ощущается острее всего, твердо верующий человек тоже не будет. Он будет благодарить. А внезапное обращение к Богу красноармейца перед последней атакой... это скандал. Такое не публиковали. И очень тщательно проверяли работу замполита части.

   - Ты хочешь сказать, - задумчиво хмыкнул Вейен, - что ваш бог сам решает, кому явиться и кого поддержать? И с чего бы ему тогда поддерживать неверующего?

   - Ну и кто меркантилен и приземлен, ты или я? - спросила Полина.

   Вейен остановился на дорожке, преградив ей путь.

   - Пленила, убила и ранила! - улыбнулся он. - Я должен тебе обед.

   - Не теперь, - попросила Полина. - У меня были планы на вторую половину дня.

   - Хорошо, - легко согласился он. - Занимайся своими делами, потом договорим.

   Он не появлялся месяц. Длинный сааланский месяц. И вот вчера вместе с еженедельной афишей от него принесли письмо. Две строки на пергаменте ровными округлыми сааланскими буквами: "Буду рад увидеться через день. Если хочешь, могу зайти за тобой в твои апартаменты". Апартаменты, о господи. Она хотела снять небольшой домик у Нового рынка, но ей отсоветовали, сказали, это не тот район для мистрис. Пришлось перебираться через реку и снимать половину этажа в двухэтажном доме, стоящем торцом к мощеной кирпичом улице. Домом занимались сайни: владелец здания отселил дочь матриарха своего гнезда с подросшими щенками и приходил навещать их каждую неделю, заодно забирая арендную плату у жильцов. Соседями Полины были дама-нотариус, ждавшая документов на земли для клиента, и юноша-мелкомаг, прибывший по каким-то делам сюзерена. Четвертые апартаменты пустовали. Чистенько, но бедненько, с точки зрения таких, как да Шайни или Димитри, и вполне адекватно с ее собственной точки зрения. Спальня, гостиная, кабинет, ванная, гардеробная и столовая. И услуги сайни: уборка и готовка. Продукты можно заказать, можно самой купить на рынке и там же попросить отнести по адресу, дав понюхать кожаный брелок на ключе. С другой стороны лестницы такие же апартаменты другого жильца. Все это за две тысячи рублей в день. Район для не слишком зажиточных приезжих и для не слишком знатных и богатых уроженцев столицы. Кроме нечастых гвардейцев с мечами, на улицах в основном возчики и мастера, у каждого за поясом кистень. Не от людей, от ящеров. У незнатных женщин и подростков при себе рогатые посохи, используемые в основном как коромысло для грузов. Ящеров при случае гоняют этими же посохами. Все просто и без затей. Не слишком выпендриваясь с обедами по тавернам и покупками одежды, Полина могла бы прожить тут и год, но столько не потребуется. Димитри сразу сказал, что она тут только до листопада. Если старший да Шайни хотел смутить ее разницей между этой окраиной и центром Исаниса с улицами, вымощенными каменной плиткой, особняками с витражами и тавернами с яркими вывесками, то он прогадал. Сааланский пафос Полине был так же безразличен, как и вопрос о ее месте в здешней табели о рангах.

   Она посмотрела на письмо с укором, как будто оно было живым и по глупости наделало ей проблем, взяла пенну, макнула в чернильницу и написала на приложенной к письму половинке листа пергамента ответ: "Хорошо. Предлагаю в полдень". Отдала домашнему сайни и отвернулась к окну. Мельком увидев бегущего по улице на четырех светленького сайни в жилетке с галуном в цветах да Шайни, вздохнула и пошла отсыпаться впрок.

   Через день с утра она сползла с постели, привела себя в божий вид, отказавшись от завтрака, чтобы не тратить силы еще и на это, и в полдень вышла в холл. За дверью хлопнул портал. Полина вышла на крыльцо и увидела Вейена да Шайни в ярком костюме, уместного на этой тихой улице не более, чем хрустальный бокал в мясной лавке.

   - Доброго дня, - улыбнулся маркиз. - Тебя уже кто-нибудь приглашал на Короткую ночь?

   - Нет, - ляпнула она в ответ, и только сказав, поняла перспективы.

   Вейен уже знал, что не придет в Старый дворец на солнцеворот. Пользуясь отсутствием у Полины сопровождающих, он прочитал ее сознание еще в первую встречу и увидел там разруху и запустение.

   - Ты сама на себя не похожа, как же так? - спросил он коротко.

   Она бесцветно ответила, поведя плечом:

   - ...цена победы...

   - И что же, - уточнил он, - ты знала, что так будет, и все равно пошла на это?

   - Ну, до последнего вердикта сохранялась надежда, что меня казнят, - усмехнулась она.

   - Ты ненормальная, - осуждающе произнес маркиз.

   Полина даже не попыталась обидеться.

   - Какая уж есть, - только и сказала она.

   Он мило улыбнулся и повел ее в свой сад. Все было плохо, все. Оставалось только отступить и положить амбиции в карман. Эта тварь Хайшен и здесь его переиграла. У него забрали край, воплощение божества оказалось пустышкой, разменной монетой в игре Кэл-Аларца, внук хуже, чем умер, еще и предал его напоследок, а Академия дискредитирована, туда больше нет смысла вливать деньги. И Дью да Гридах опять вышел из грязной истории чистеньким и в выигрыше. Оставалось ждать доверенных, пошедших за звезды покупать знания. Но попытаться отобрать у Дью игрушку все равно стоило.

  28 Когда удача шутит

   В столице мы оказались как-то неожиданно. Вот я получаю первый предсессионный зачет, а вот уже мы выходим из храма Потока в Исанисе, вокруг, по ощущениям, все плюс двадцать пять и душно, а над заливом гроза. Первое, что я сделала на выходе из храма, - расстегнула ворот форменной куртки и подвернула рукава. Вторым делом я порадовалась запасливости и обстоятельности Инис, выдавшей мне два летних комплекта - повседневный, трепать по улице, и парадный, на праздник. И только потом мелькнула мысль, а кто, кроме меня, в этот раз попадает на праздник в Старый дворец. Никаких вопросов задавать не стала, а просто притормозила на площади у храма и задрала голову в небо, любуясь облаками. Так и дожидалась, пока все соберутся, а потом обнаружила, что ждут-то меня. Князь посмотрел с легкой насмешкой, мол, ворон тут нет, кого считала. Макс недоуменно улыбнулся. Я увидела, что Асана, одетая в земное платье, смеется и тихо говорит что-то мужчине в пиджачной паре и при галстуке, стоящему рядом с ней. Кто это, я не знала, и он вряд ли мог быть приглашен на праздник во дворец. Марина Викторовна тоже смотрела на меня, наклонив голову набок и крутила в руках зажигалку.

   - Извините, зазевалась, - сказала я.

   - Не зазевалась, а задолбалась, - скептически отозвалась Лейшина. - У тебя на лице написано "я сдала зачет, но не помню предмет".

   - И это еще только начало, - вздохнула я.

   - Отложи мысли об учебе до возвращения? - предложил князь с мягкой улыбкой.

   - Попробую, - честно ответила я и все-таки закурила.