Реальность сердца - Татьяна Апраксина

— Не знаю, в чем тут может быть дело, — пожала плечами подруга. — Герцог Алларэ мне всегда казался очень благоразумным и рассудительным господином.

Значит, со времени поездки в Тиаринскую обитель он узнал нечто важное. А если ты не преувеличиваешь, и он действительно был слегка не в себе, то узнал совсем недавно. Вчера или утром.

— Что же это такое? Фелида лежала на постели, положив небольшой томик стихов перед собой на подушку. Подобной манерой она обзавелась только пару дней назад, до этого предпочитала чинно сидеть в креслах или на стульях, да и вообще держалась так, словно за ней постоянно наблюдали три строгие воспитательницы. Растрепанная пушистая коса, слегка сползшая с плеча косынка — да, пребывание в гостях у семейства Эйма определенно шло подружке на пользу.

— Чем дружба отличается от брака? Да не хихикай, я всерьез спрашиваю! — чуть нахмурилась рыжая. — Одно, по его мнению, ничем не грозит, а другое опасно.

— Детьми?

— Может быть. Не знаю… Тебе нужно поговорить с тем, кто знает его лучше. «С кем? — задумалась Ханна. — С герцогом Гоэллоном? Я его не знаю, да и он меня не знает. С его племянником? Милый юноша не кажется таким уж всеведущим. Реми Алларэ? Может, матушка права, и он не такой уж пустослов, но после давешнего разговора не хочется. Араон? Может быть, он хоть чем-то поможет…» Для бывшей старшей фрейлины не составило особенного труда попасть во дворец на аудиенцию к его высочеству принцу Араону. Более того, ее любезнейшим образом проводили прямо по знакомому пути — и обе провожавшие тоже были знакомы, недавние подруги по несчастью, как-то удержавшиеся на своих должностях и после смены правящей особы. Хуже того, и покои принца оказались все теми же, что раньше занимал Араон. Конечно, здесь поработали мастера, превратив багряно-золотое жутковатое убранство во вполне радующее глаз серо-голубое, светлое и уютное; но воспоминания о пережитом страхе, оказывается, Ханну еще не вполне покинули.

Помнилась зловещая тишина в коридоре и далекий рев толпы за окнами, паника, злая Фелида и ее мрачные пророчества, скулящий зареванный король-«порося»… Понижение в ранге оказало на Араона благотворное влияние еще во времена пребывания в Тиаринской обители, теперь же на него вообще было приятно смотреть. Молодой принц приятной наружности, пусть еще нескладный, но для его неполных шестнадцати — вполне обычное дело. Араон был рад видеть Ханну, об этом сообщили еще фрейлины; он, конечно, не ожидал визита, но девушке показалось, что юноша не просто рад встрече с девушкой, которая участвовала в его спасении. Что-то вертелось у него на кончике языка, но пока еще не соскальзывало: говорили о погоде, столичных новостях и прочей ерунде.

— Ваше высочество, я хотела поговорить с вами о вашем брате, — набралась смелости Ханна.

— Неужели? Дайте-ка, я угадаю. О старшем? — Принц оправил белый кружевной воротник. Странная улыбка: губы двигаются, а глаза застыли. — Вы посланы мне свыше, я хотел встретить того, с кем смогу поговорить о нем же. Или ту.

— Вас-то что заставляет?

— Вчера при мне состоялся весьма интересный разговор. А немногим позже, и уже без меня — другой. В первый раз говорил Фиор. Во второй, надо понимать, говорили с ним. То, с каким лицом он вернулся…

— Откуда и с кем он там говорил оба раза? — вот же еще один любитель загадок…

— Первый раз — со мной и Элграсом. Второй — с герцогом Гоэллоном, может быть, и с его племянником.

— Будет ли дерзостью с моей стороны спросить, о чем вы разговаривали?

— Будет, конечно, — вздохнул Араон, поднялся из кресла и пересел на подоконник, махнул рукой. — Идите сюда, госпожа Эйма.

— Раньше вы меня звали Ханной.

— Раньше я вообще не мог запомнить, как вас зовут… но тогда уж и вы не называйте меня высочеством, тем более, что принц я только по титулу, а не по крови.

— Хорошо, — северянка подошла поближе к сидевшему на подоконнике, недоумевая, что ж собеседнику не понравилось в кресле.

— Ханна, я помню, что вы очень смелая. Но то, что я хочу сказать… Поклянитесь, что не запаникуете и не побежите рассказывать об этом всем подряд!

— Если ваше это враждебно Собране и ее королю…

— Зачем же так? Оно, скорее уж, враждебно всему обитаемому миру, но никак не королю, — вспыхнул Араон. — Иначе я не стал бы просить вас о молчании.

— Тогда я вас слушаю. Страшно будет?

— Довольно быстро перестанет. Так бояться долго нельзя… Принц слегка ошибся: так, как стоило бояться услышанного, бояться попросту было невозможно. Ни долго, ни коротко. Может быть, разгневаться на подлого богохульника, осмелившегося замышлять против Сотворивших — но не бояться. Страх — что-то такое, что можно уместить у себя в голове, а рассказанное Араоном не умещалось. Герцоги Скоринги, конечно, редкостные затейники, но казначей всего-то хотел свергнуть данного Сотворившими короля, опору мира, а вот бывший регент решил свергнуть самих богов. Веселый такой человек, а, главное, скромный какой…

— А… а рот у него на этот пирожок откроется?.. — изумленно спросила Ханна.

— Фиор считает, что откроется. Герцог Гоэллон тоже так считает. О чем рассказал герцог Гоэллон, я не знаю, а сегодня он уехал из столицы. Братья молчат, и вид у обоих — краше в гроб кладут…

— То есть, это еще было не все? — Ханна рассмеялась, через мгновение к ней присоединился и Араон. Вытерев с глаз подступившие слезы, она продолжила: — Ну да, разумеется, не все. Ваш брат ко мне с утра пожаловал, и, знаете, говорил не о свержении богов, а о том, что из него никак не следует…

— О чем же? Девушка вздохнула, посмотрел мимо плеча принца в окно, на колышущиеся кроны деревьев, на крыши особняков. Как бы объяснить это юноше, который еще, кажется, ни в кого не влюблялся, да и интереса к прелестям фрейлин не выражал? Впрочем, откровенность Араона требовала ответной — а уж поймет или нет…

— Теперь и я ничего не понимаю, — потер лоб принц. — Ясно только, что конец света отменяется и гибель мира нам не грозит.

— Из чего это ясно?!

— Из вашего рассказа. Подумайте, Ханна — если, скажем, через девятину, да пусть через год, начнется все это — зачем предлагать дружбу вместо любви? Почему не спасение в том, другом мире, не свадьбу послезавтра… да вообще — дружба дело долгое. Понимаете?

— Понимаю… — медленно проговорила северянка. — Вы правы. Значит, вместо конца света для всех что-то такое будет с вашим братом?

— Такое, отчего ему нельзя жениться? Все можно, только жениться нельзя. Потому что это сделает вас несчастной. Именно вас.

— И превращался по ночам рыцарь Байарэ в лютое чудовище, усмирить которое не могла сотня его верных вассалов, — вспомнила старую-старую легенду Ханна.