Сердце бури (СИ) - "Раэлана"

— Как бы то ни было, на «Втором доме» о По позаботятся, не беспокойся на его счет. А когда очнется Финн…

— Когда очнется Финн, — неожиданно перебила Лея, — расскажи ему обо всем лично. После случая с Рей я боюсь, что правда о судьбе друга станет для него еще большим ударом.

Силгал спокойно кивнула и, помолчав, неожиданно промолвила:

— Я ведь никогда не рассказывала тебе, почему так и не решилась стать джедаем?

— Не припомню, — отозвалась Лея с мимолетной усмешкой.

— Я испугалась, — призналась Силгал. — Испугалась себя. Испугалась Тьмы, которая таилась в моей душе.

Только теперь Органа изумленно приподняла голову. Кто-кто, а Силгал Акбар всегда представлялась ей образцом смирения и истинно джедайской добродетели.

— Когда твой брат начинал учить меня, мне самой казалось, что мой дух крепок. Что я готова постигать пути Света и стать рыцарем. Но я ошиблась. Моя душа была полна ненависти. Ненависти к Империи… — каламарианка поджала губы, что среди ее народа являлось выражением крайнего смущения или гнева — в зависимости от ситуации.

Лея не верила своим ушам. Она была знакома с племянницей Джиала не первое десятилетие, но с этой стороны, выходит, совсем ее не знала.

— Я думала, что ты не жалуешь политику.

Леди Акбар ответила едва заметным кивком.

— Это так. Я всегда была далека от политики. Мне все равно, кто стоит во главе галактики — один наглый политикан или сотни. Прости мне мою прямоту, Лея. Когда я сказала, что ненавидела Империю, я имела в виду не политический строй, а людей, стоявших у власти с подачи Палпатина — в первую очередь, за ксенофобию и геноцид. За создание «Звезды смерти» и даже за саму идею ее создания. Эти люди, которые убивали миллионы живых существ лишь потому что те не похожи на них; эти люди, которые создали тысячи лагерей смерти по всей галактике; эти люди, которые походя, играючи уничтожили целый процветающий мир, мир твоих приемных родителей, — разве их вообще можно назвать людьми?

Все меньше Лея узнавала свою сдержанную подругу. С каждым словом дыхание Силгал становилось все более неровным, наполненным яростью и болью. Ее желтые глаза горели, голос дрожал.

Она продолжала:

— Но самое ужасное, что эта ненависть вовсе не казалась мне чем-то зазорным. «Разве не естественно, ненавидеть врагов?» — беспечно рассуждала я в молодости. Мастер Люк вовремя увидел во мне расположенность к Темной стороне. Поначалу я не поверила ему. Я считала, что рождена, чтобы стать воином Света. Что мое сердце закалено к любым соблазнам Тьмы. Тогда магистр Скайуокер предложил мне совершить путешествие на Джеду — к одному из самых древних и прославленных мест Силы. Я согласилась с легкой душой, уверенная, что пройду испытание. Мы добрались до развалин старого храма. Я вошла внутрь одна, магистр сказал, что он не вправе сопровождать меня. То, что я там увидела и пережила, позволь мне оставить при себе. Но назад я вышла другой — уже далеко не той самоуверенной девочкой, какой была прежде. В тот же день я приняла решение, что ни разу в жизни больше не возьму в руки световой меч.

Тяжелая пауза знаменовала окончание рассказа.

— Мне… мне очень жаль… — единственное, что Лея сумела из себя выдавить. Это неожиданное откровение повергло ее в полнейшее замешательство.

Силгал помолчала еще немного, а после глухо оборонила:

— Ты не ожидала подобного, верно? Видит Сила, я и сама не ожидала. Тьма скрыта в каждом из нас. Она дремлет внутри, дожидаясь своего часа, словно какой-нибудь вирус. Стоит иммунной системе дать слабину — и зараза обязательно возьмет свое. Вот причина, по которой я ни разу не осудила твоего сына — ни единым словом, ни даже мыслью. Я знаю, как легко и незаметно порой Темная сторона овладевает душой — что уж тут говорить о юноше, которого твой брат намеренно толкнул на этот путь…

— Но зачем ты сейчас рассказываешь об этом мне? — Лея чувствовала, что ее подруга неспроста завела этот разговор, не доставляющий удовольствия ни одной из них.

— Я хочу сказать, что у каждого своя слабость, Лея, — у меня, у тебя; она была у мастера Люка… и у Рей она тоже есть. Ее слабость — это Бен. Она слишком любила его. Ты боишься, как бы Тьма не пустила ростки в той ране, которая осталась на ее сердце после разрыва Уз. Я тоже боюсь. Более того, Рей и сама этого боится. Ее страх мне хорошо знаком. Наверняка Рей уже сейчас в тайне сама от себя желает отомстить Сноуку. Поначалу она попытается удержать это преступное желание, но оно все равно будет только крепнуть в ней год за годом, пока однажды не разрастется настолько, что заполнит собой всю ее душу. Она не сможет спать, не сможет есть спокойно, пока тварь, убившая ее любимого, живет и наслаждается плодами своей победы. В тот день, когда она наконец примирится с жаждой мести, мы потеряем ее бесповоротно. Рей отправится искать Галлиуса Рэкса, уже не беспокоясь ни о своих детях, ни об опасностях Темной стороны. Его смерть будет казаться ей столь же необходимой, как воздух. А теперь представь: Рэкс будет искать Рей, а она — его. Они столкнутся очень быстро. И когда она увидит новое лицо своего врага… подумай, что станет с нею тогда?

Генерал вздрогнула всем телом. Конечно, она хорошо знала ответ на этот вопрос.

То же самое, что стало с Беном, когда он узнал правду о Дарте Вейдере.

Много лет назад она горько ошиблась, утаив важную истину от своего сына — и во многом именно ее ложь привела Бена в лапы Сноука. Если бы она только нашла в себе мужество рассказать ему все как есть, Бен не пошел бы тропой Тьмы. И возможно, сейчас был бы жив.

Каламарианка многозначительно склонила голову набок.

— Прошу тебя, не упусти эту девочку! Да, Тьма довольно сильна в ней, но Свет многократно сильнее. Рей сама не знает, сколько в ее душе мужества, сколько отваги, сколько бессознательной веры в доброту и справедливость. Помнишь, твой брат в юности был таким же? Рей — истинный Скайуокер, Лея. Быть может, не по крови, но по духу. Не зря твой сын выбрал ее. Пожалуйста, не дай ее Свету угаснуть! Теперь все в твоих руках…

— Я расскажу ей, — пообещала Лея — скорее самой себе, чем Силгал. — Однажды я выберу момент…

Но сперва, решила она, пусть Рей спокойно родит.

***

Ветхий домишко в глубине леса, о котором долгое время не ведала ни одна живая душа. Когда-то это было убежище двух молодых влюбленных, которые осмелились поставить свои чувства превыше долга — но если это и грех, то кому он не знаком?

Осторожно, будто опасаясь потревожить призраков прошлого, Рей прошла внутрь. Ее глаза разглядывали обстановку с жадностью ребенка, глядящего на понравившуюся игрушку через стекло витрины. Она с трепетом узнавала каждую деталь. Воспоминания наползали изо всех углов, заставляя ее глаза слезиться, и было уже все равно, принадлежат эти воспоминания ей или нет. Этот дом таил в себе целый мир — мир ее детства, полный радости и чистоты, преданный забвению на долгие годы, но сейчас постепенно воскрешающий в ее сознании.

Разбросанные по полу детские рисунки — смешные кляксы, изображающие долговязых гунганов так, словно их забросило в черную дыру и порядком растянуло. Старенький голоридер, в слабом свечении которого, под монотонный звук отцовского голоса, маленькая Кира засыпала, должно быть, тысячу раз. Давно поросший травой задний двор, где они с отцом играли в мяч, и где Кира под строгим контролем Рейми впервые оседлала спидербайк. В дальнем конце двора — покосившееся надгробие, скрывающее останки Рио Веруны… Издали дом казался старым и заброшенным. Только привидения, наверное, сочли бы уютными обшарпанные стены, густо поросшие плющом, просевший фундамент и черные безжизненные окна. Но стоило заглянуть внутрь, как становилось видно, что в этом доме не изменилось ничего с тех пор, как жильцы покинули его в спешке, преследуемые рыцарями Рен.

Все вернулось на круги своя. Когда-то этот маленький дом был убежищем ее родителей, а теперь послужит убежищем ей и ее детям. Даже если Сноук однажды заявится сюда, наверняка пройдут годы прежде чем он сообразит, что Рей с Джакку превозмогла в себе горькую память о словах, которые однажды сказал ей призрак в малакорском храме, и пересекла порог родного дома Киры Дэррис.