Труды - Антоний Блум

Иногда говорят, что нельзя не прощать своим врагам, но ненавидеть врагов Божиих – законно. Это же безумие! Бог возлюбил тех, которые (это слово апостола Павла, не мое) были врагами Ему (Рим 5:10), стал человеком, умер за них, чтобы иметь власть им прощать. Неужели своей ненавистью к тем, кого мы считаем врагами Божиими, мы Ему как бы бросаем укор и говорим: «Ты ошибся, Ты был не прав. Хотя Ты их любил крестной любовью, я их буду ненавидеть „праведной“ ненавистью»? Христос пришел грешных спасти. Я пришел не судить мир, но спасти мир, – говорит Он Сам (Ин 12:47). В тех местах Священного Писания, Евангелия, где Бог как будто с гневом обращается к окружающим, этот гнев выражает предельную боль, горячность, ожог боли, а не ненависть. Да, Христос относится сурово к тому злу, которое происходит от соблазнов, Он порой сурово обращается к тем, которые не хотят видеть правды и отвергают ее, хотя знают, где правда и где неправда. Вы наверно помните некоторые места в Евангелии от Матфея, которые в этом отношении особенно разительны. Вот пример: горе тебе, Хоразин! горе тебе, Вифсаида! ибо если бы в Тире и Сидоне явлены были силы, явленные в вас, то давно бы они во вретище и пепле покаялись (Мф 11:21). Да, горе… Это не проклятие, это крик боли: ведь Я творил чудеса в вашей среде, Я исцелял больных, Я произносил слова, которые переворачивают души самых грешных людей, а вы Меня изгнали и отвергли; горе вам, горе, пока вы не опомнитесь! И в другом месте есть слова, которые священники произносят большей частью очень сурово, забывая именно о боли Христовой. Можно их читать и так, сурово, но можно, представляя себе боль Христову о том, что эти люди погибают, сказать с оттенком горькой печали:

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не вхóдите и хотящих войти не допускаете. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что поедаете домы вдов и лицемерно долго мóлитесь: за тó примете тем бóльшее осуждение. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хоть одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас (Мф 23:13-15).

И еще дальше мы читаем:

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять. Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие! Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды. Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их (Мф 23:23-26).

Конечно, здесь идет речь не о чашах и блюдах, а о том, чтобы человек очистил свое сердце, свой ум, выправил свою волю и чтобы та правда, которая живет в глубинах его души, нашла себе выражение вовне.

И еще одно замечание хочу сделать о зле. Злоба, раздражение, ненависть являются порой (мне кажется, очень часто) обратной реакцией человека, который испытывает несправедливость, который страдает в себе и особенно в ближних, любимых ему людях. Такой человек порой делается злобным, жестоким и может даже произнести слова такие страшные, каких он не сказал бы, если боль не вызвала бы этих слов. Мне вспоминается очень меня поразивший случай. Во время войны я был хирургом на фронте. У одного пленного немца развился огромный нарыв на ноге. Он меня просил его оперировать, но я отказался, так как среди пленных был хирург, который по Женевскому соглашению имел право оперировать пленных немцев, и я старался соблюдать это правило. Оперировать должен был этот немецкий хирург, я же предложил ему, что буду давать анестезию во время операции. «Зачем? – сказал он мне. – Он молодой человек, солдат, пусть стиснет зубы и выносит страдание». Он действительно так и оперировал: ножом разрезал всю ногу под крики этого несчастного. Тот сначала кричал и плакал, потом начал ругаться, потом проклинать этого офицера, затем он сказал хульные слова на Бога. А когда операция была кончена, он вытянулся под караул на операционном столе и сказал офицеру: «Простите за слова, которые я произнес!» И хирург ответил что-то очень страшное и очень правдивое, он сказал: «Ты меня этим не обидел. Когда человек страдает, он сначала кричит и плачет, потом он начинает ругаться, потом он начинает проклинать свою судьбу, потом, если у него есть возможность, он проклинает человека, который ему причиняет зло, а если страдание дойдет до предела, выше человеческих сил, он начинает проклинать Бога». Этот врач в своем безумии – потому что он был безумен в своей жестокости – уловил нечто очень важное: порой человек говорит злое или даже творит зло, потому что в нем такая боль, которую он ничем иначе не может выразить.

Но здесь речь идет не об этом. Книжники и фарисеи никакой такой боли не чувствовали. Они из своей успокоенности и своей лжеправедности творили зло тем, что отказывались творить добро, и вот почему Христос с такой болью и с таким святым, освящающим гневом к ним обращался.

Фарисеи, выйдя, немедленно составили с иродианами совещание против Него, как бы погубить Его. Но Иисус с учениками Своими удалился к морю; и за Ним последовало множество народа из Галилеи, Иудеи, Иерусалима, Идумеи и из-за Иордана. И живущие в окрестностях Тира и Сидона, услышав, что Он делал, шли к Нему в великом множестве. И сказал ученикам Своим, чтобы готова была для Него лодка по причине многолюдства, дабы не теснили Его. Ибо многих Он исцелил, так что имевшие язвы бросались к Нему, чтобы коснуться Его. И духи нечистые, когда видели Его, падали пред Ним и кричали: Ты Сын Божий. Но Он строго запрещал им, чтобы не делали Его известным (Мк 3:6-12).

На протяжении всей третьей главы Евангелия от Марка мы видим, как нарастает против Христа оппозиция книжников и фарисеев, а также трусливая сдержанность окружающих, которые не решаются стать против своих обычных вождей. За Христом наблюдают, с тем чтобы Его обвинить; и для того чтобы защитить свое собственное положение, Его противники закрываются, не хотят слышать, не хотят видеть. Судьба Христа – непонятого, отвергнутого, оставленного – проходит красной нитью через все Евангелие. Кульминационный, может быть, пункт ее – это вход Христа в Иерусалим.

Вход Господень в Иерусалим – один из самых трагических праздников, который нам приходится пережить. В нем как будто все двоится. Есть ряд событий очевидных, которые обращают на себя внимание, и есть какая-то глубина этих событий, которая почти неприметна и уже носит на себе печать Страстей Господних.

Внешне – торжество. Господь въезжает в Иерусалим, как царь, на Нем исполняется пророчество: Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле (Зах 9:9). Он окружен учениками; народ, который в течение последних недель видел проявляющуюся в Нем славу Божию, встречает Его ликующе. Невзирая на негодование первосвященников, фарисеев, книжников, на сопротивление политических вождей люди встречают Его с восторгом, постилают на Его пути пальмовые ветви, снимают с себя одежду, чтобы Он прошел по ней. Кричат: осанна Сыну Давидову! благословен Грядущий во имя Господне! (Мф 21:9). И казалось бы, это торжественное шествие, казалось бы, мы можем ликовать вместе с народом. Но когда мы вдумываемся в события последующих дней, мы видим какое-то трагическое недоразумение, потому что это торжество, эта радость народная непонятным как будто образом через несколько дней превращается в ярость, в ненависть толпы, которая перед Пилатом будет кричать: распни, распни Его! Не Его – Варавву нам отдай! (Мк 15:11-14).

Понять это можно только так, мне кажется. Как бы глубже слоем, чем внешнее торжество, это событие несет печать глубинного недоразумения. Встречают Христа как царя, ожидают в Нем политического вождя. До сих пор Он скрывался, теперь Он открыто въезжает в город со Своими учениками. И люди думают, что приближается время, когда Он возьмет в Свои руки судьбы Израиля, когда настанет время политической, государственной и общественной независимости еврейского народа, когда наступит время возмездия язычникам, мести Израиля, когда он воцарится, восторжествует. Народ ожидает, что кончается время его унижения и начинается слава – последняя, победная слава Израиля.

А Христос вступает в Иерусалим как кроткий Царь, Царство Которого не от мира сего. Он пришел принести это Царство в сердца человеческие, Он пришел установить новое Царство, от которого страшно становится человеческому сердцу, потому что оно – Царство совершенной, самоотверженной любви, самоотречения, Царство изгнанничества ради правды и ради истины, Царство, которое всецело в человеческих сердцах и определяется пока только тем, что в чьих-то сердцах – немногочисленных или многих – единственным Царем является Господь Бог. Люди ожидали от Него земной победы, обеспеченности, покоя, устойчивости – Христос им предлагает оторваться от земли, стать бездомными странниками, проповедниками этого Царства, которое и самому человеку бывает так страшно.