Фавориты Фортуны - Колин Маккалоу

— Как проходит день? — спросил Цезарь, улыбаясь.

Ему нравился этот претор по делам иностранных граждан, в чей суд он подавал много исков по несложным делам. Мало других судей вызывали такое доверие. Варрон Лукулл был очень знающим юристом и очень честным человеком.

— Скучно проходит день, — тоже улыбаясь, ответил Варрон Лукулл.

Каким-то образом за краткий промежуток, прошедший между вопросом Цезаря и ответом Варрона Лукулла, появилась блестящая идея. Это было вроде прозрения, когда после долгих месяцев обдумывания вдруг приходит решение.

— Когда ты уезжаешь из Рима на сельские сессии?

— Уже стало традицией для претора по делам иностранных граждан уезжать на побережье Кампании, когда летняя жара становится невыносимой, — сказал Варрон Лукулл. — Однако я буду привязан к Риму еще не менее чем на месяц.

— Тогда не торопись! — воскликнул Цезарь.

Варрон был поражен. Вот только что он говорил с человеком, чью юридическую остроту ума и способности высоко ценил, — и вдруг перед ним лишь пустое пространство, а человек куда-то исчез.

— Я знаю, что делать! — вскоре после этого говорил Цезарь Ификрату в гостинице.

— Что? — нетерпеливо спросил важный человек из Фессалоник.

— Я знал, что поступаю правильно, выжидая, Ификрат! Мы не будем судиться в суде по делам убийств и не станем обвинять Гая Антония Гибрида в уголовном преступлении.

— Не будем обвинять в уголовном преступлении? — ахнул Ификрат. — Но это же наша цель!

— Ерунда! Цель — вызвать огромную волну в Риме. Нам этого не сделать в суде Юнка, его суд не позволит нам возможности перетянуть на свою сторону аудиторию Сициния. Юнк забьется в самый маленький, душный угол Порциевой или Опимиевой базилики, все присутствующие попадают в обморок от жары, и никого не будет рядом даже из простого любопытства. Жюри нас возненавидит, а Юнк пробежит галопом по всей процедуре, подгоняемый присяжными и адвокатами.

— А какая альтернатива?

Цезарь подался вперед:

— Я подам иск претору по делам иностранных граждан. Подам как гражданский иск. Вместо того чтобы обвинить Гибрида в убийствах, я обвиню его в ущербе, нанесенном его поведением, когда он был префектом кавалерии в Греции десять лет назад. А ты соберешь огромную сумму для sponsio претору, сумму намного большую, чем все состояние Гибрида. Вы сможете найти две тысячи талантов? И готовы ли вы, если что-то пойдет не так, потерять их?

Ификрат глубоко вдохнул.

— Сумма действительно огромная, но мы потратим сколько потребуется, чтобы заставить Рим понять: он должен перестать мучить нас, присылая таких людей, как Гибрид и старший Долабелла. Да, Цезарь, мы найдем две тысячи талантов. Это, конечно, будет нелегко, но мы найдем их здесь, в Риме!

— Хорошо, тогда мы даем залог, sponsio, в две тысячи талантов претору по делам иностранных граждан и предъявляем иск против Гая Антония Гибрида. Это само по себе станет сенсацией. А кроме того, продемонстрирует всему Риму, что у нас серьезное дело.

— Гибрид не сможет представить и четверти этой суммы.

— Вот именно, Ификрат. Но претор по делам иностранных граждан имеет право отказаться от sponsio, если он посчитает, что иск будет удовлетворен. Я уверен, что он откажется от денег Гибрида.

— Но если мы выиграем, а Гибрид не внесет двух тысяч талантов в качестве равного sponsio, что тогда?

— Тогда, Ификрат, ему придется найти их! Потому что ему нужно будет заплатить их! Так осуществляются суды по гражданским искам, согласно римскому закону.

— Понимаю. — Ификрат с улыбкой откинулся на спинку стула и обхватил колени руками. — В таком случае, если он проиграет, он — нищий. Он покинет Рим банкротом и никогда не сможет вернуться, да?

— Он никогда не сможет вернуться.

— С другой стороны, если мы проиграем — это будет стоить нам две тысячи талантов?

— Правильно.

— Ты думаешь, мы проиграем, Цезарь?

— Нет.

— Тогда почему ты меня предупреждаешь, что что-нибудь может пойти не так? Почему ты говоришь, что мы должны быть готовы потерять наши деньги?

Хмурясь, Цезарь попытался объяснить этому греку то, что он, римлянин до мозга костей, знал с младенчества.

— Потому что римский закон не так неопровержим, как кажется. Многое зависит от судьи, а судьей, по закону Суллы, Варрон Лукулл быть не может. В этом отношении я делаю ставку на честность Варрона Лукулла, на то, что он назначит объективного судью. Но есть и другой риск. Иногда блестящий адвокат отыщет дырку в законе, да такую, куда можно спустить целый океан. А Гибрида будут защищать лучшие адвокаты в Риме. — Цезарь напрягся, протянул вперед руки, словно когти. — Если я смогу найти решение нашей проблемы, ты думаешь, не найдется никого, кто сможет решить проблему Гибрида? Вот почему такие люди, как я, любят, когда и судья, и весь судебный процесс свободны от порока и пристрастного отношения! Каким бы убедительным и неопровержимым мы ни считали наше дело, всегда надо иметь в виду, что у ответчика сыщется блестящий защитник. Что, если его возьмется защищать Цицерон? Ужасно! Но я не думаю, что он захочет защищать Гибрида, когда узнает о деталях. А вот Гортензий не будет таким щепетильным. Ты должен помнить к тому же, что какая-то сторона непременно должна проиграть. Мы боремся за принцип, а это самая неблагодарная причина, по которой обращаются к закону.

— Я посоветуюсь с моими коллегами и завтра дам тебе ответ, — сказал Ификрат.

Ответ Цезарь получил: он должен подать гражданский иск против Гая Антония Гибрида претору по делам иностранных граждан. Цезарь с клиентами явился в трибунал Варрона Лукулла, чтобы внести залог в две тысячи талантов — сумма, которую они потребуют от Гибрида в счет возмещения ущерба.

Варрон Лукулл онемел, потом покачал головой от удивления и протянул руку, чтобы проверить банковский счет.

— Это настоящее, и ты не шутишь, — сказал он Цезарю.

— Абсолютно, praetor peregrinus.

— А почему ты не обратился в суд по делам о вымогательстве?

— Потому что иск не включает вымогательство. Он включает убийство и даже более того. Он включает в себя пытку, изнасилование, увечье. После стольких лет мои клиенты не хотят обвинения в криминале. Они хотят возмещения ущерба от имени жителей городов Феспии, Элевсин и Орхомен. Этим городам Гай Антоний Гибрид причинил ущерб. Эти люди не могут работать, зарабатывать себе на жизнь, быть родителями, мужьями или женами. Чтобы поддержать их, создать им удобства, требуются очень большие суммы. А это не по силам жителям поименованных городов, и мои клиенты считают, что Гай Антоний Гибрид должен заплатить. Это гражданский иск, praetor peregrinus, чтобы возместить ущерб.

— Тогда представьте ваши свидетельства вкратце, чтобы я мог решить, принять ли дело к производству.

— Суду и судье, которого ты назначишь, я представлю показания восьми жертв и свидетелей жестокости. Шестеро из них — жители Феспии, Элевсина и Орхомена. Двое живут в Риме. Один — вольноотпущенник. Еще один — сириец по национальности.

— Почему показания будут давать римляне, адвокат?

— Чтобы показать суду, что Гай Антоний Гибрид продолжает калечить людей, praetor peregrinus.

Два часа спустя Варрон Лукулл принял иск и залог от греков. Гая Антония Гибрида вызвали явиться в суд утром следующего дня, чтобы ответить на обвинение. После этого Варрон Лукулл назначил судью. Публий Корнелий Цетег. Сделав каменное лицо, Цезарь внутренне возликовал. Блестяще! Судья так богат, что Цезарь крепко понадеялся на то, что его нельзя купить. Это был человек культурный и такой утонченный, что плакал, когда умирала рыбка в аквариуме или любимая собачка. Человек, который покрывал голову тогой, чтобы не видеть, как отрубают голову цыпленку на базаре. И главное, этот человек не любил Антониев. Посчитает ли Цетег, что коллегу-сенатора следует защитить любой ценой, что бы он ни совершил? Нет! Кто угодно, только не Цетег! В конце концов, для обвиняемого не возникает риска потерять римское гражданство или быть сосланным. Это гражданское дело, и ставка — только деньги.

Весть быстро разлетелась по Римскому Форуму. При появлении Цезаря у трибунала претора по делам иностранных граждан немедленно собралась толпа. По мере того как Цезарь вызывал все больший интерес, перечисляя увечья, нанесенные Гибридом своим жертвам, толпа росла, с нетерпением ожидая завтрашнего слушания: неужели действительно можно будет увидеть такие ужасы — мужчину с содранной кожей и женщину, у которой так вырезаны внутренние половые органы, что она даже мочиться, как полагается, не в состоянии?

О суде уже знали дома, как Цезарь понял по выражению лица матери.

— Что за новость я узнала? — сердито спросила Аврелия. — Ты участвуешь в деле против Гая Антония Гибрида? Это невозможно! Кровное родство!