Король планеты Зима (сборник) - Урсула Ле Гуин

Или она может найти свободу в своей капитуляции. В конце концов, ее принцип — Инь. Инь считается негативным принципом, но это Инь говорит «Да».

Вскоре после выпуска они снова встретились в закусочной. Оба проходили усиленную подготовку по специальности — Луис интерном в центральном госпитале, Синь юнгой в Рубке. Работа поглощала их без остатка. Они не виделись уже две или три десятидневки.

— Луис, — сказала она, — я живу с Канавалем.

— Кто-то мне говорил, — Луис по-прежнему изъяснялся невнятно и рассеянно, словно то была мягкая оболочка чего-то окостенело-жесткого.

— Я только на прошлой неделе решила. Хотела тебе сказать…

— Если тебе это по нраву…

— Да. Он хочет, чтобы мы поженились.

— Вот и славно.

— Хироси, он… он как ядерный реактор. Он меня возбуждает… — Она искренне пыталась объяснить, чтобы Луис понял, это ведь так важно, чтобы он понял! Луис вдруг поднял взгляд, улыбнулся, и Синь покраснела. — Интеллектуально, — поправилась она, — и эмоционально.

— Эй, плосколицая, — он нагнулся и поцеловал ее в кончик носа, — если тебе хорошо — вот и ладно.

— Ты и Лена… — проговорила она страстно.

Луис снова улыбнулся, но уже по-другому, и ответил тихонько, мягко, непреклонно:

— Нет.

Не то, чтобы в Хироси чего-то не хватало. Он был целен. Высечен из монолита. Возможно, этого и не хватало — обломков других Хироси, которые могли бы читать романы, или раскладывать пасьянсы, или залеживаться в постели, или вообще делать нечто иное и быть кем-то иным.

Хироси делал то, что должен, и в этом был он весь.

Синь, как любой молодой женщине на ее месте, казалось, что, войдя в его жизнь, она изменит ее к лучшему. Но, съехавшись с ним, она вскоре поняла, что ее жизнь изменилась радикально, а вот его — ничуть. Она стала частью того, чем занимался Хироси. Существенной частью, безусловно — ничего лишнего он не делал. Но вот чем он занимается, она прежде не понимала.

Это осознание изменило ее образ мышления и жизни круче, чем семейная жизнь и регулярный секс. Не то, чтобы радости, горести и открытия секса не занимали ее, не восхищали и не удивляли порою; но в общем и целом она находила секс, как еду, замечательным телесным удовольствием, которое не особенно затрагивало ее разум и чувства, целиком и полностью занятые работой.

А открытие, нет — откровение, которое принес ей Хироси, не имело ничего общего — или так ей казалось — с их партнерством. Оно касалось его работы — их работы. Их жизни. Всех людей в мире корабля.

— Ты меня уговорил за тебя выйти, чтобы меня кооптировать, — укорила она его с полгода спустя.

Хироси, со своей обычной честностью — ибо хотя все, что он делал, имело своей целью сокрытие и продолжение обмана, друзьям он старался не лгать даже в малости — ответил:

— Нет, нет. Я тебе и без того доверял. Но так куда проще, разве нет?

Синь посмеялась.

— Для тебя. Но не для меня! Для меня все было простым прежде. А теперь все вдвое…

Несколько секунд он молча смотрел на нее; потом взял ее за руку и нежно коснулся губами ее ладони. Любовником он был церемонно-вежливым; его неизбежная капитуляция перед лицом превосходящей страсти всегда пробуждала в Синь нежность, так что их любовь всегда была приятственной, а порой — изумительно радостной. И все же Синь знала, что она в конечном итоге — лишь топливо для его реактора, подчиненного единственной, всепревосходящей цели. И обманутой, использованной она не чувствовала себя только потому, что знала теперь — для Хироси топливом служило все, включая его самого.

На третий день после свадьбы Хироси рассказал ей, в чем цель его труда — чем он вообще занимается.

— Год назад, — заметил он, — ты спрашивала меня о расхождениях в записях работы ускорителей.

Они обедали вдвоем в своем жилпространстве. Это называлось «медовым месяцем». Слово давно потеряло всякое значение в мире, где нет ни меда, ни медоносных пчел, ни месяцев в календаре, ни месяца на небе. Но обычай хороший.

Синь кивнула.

— Ты мне тогда показал, что я что-то упустила. Не помню только, что.

— Ложь, — заявил Хироси.

— Нет, ты сказал что-то другое. Константа…

— То, что я сказал — ложь, — перебил он ее. — Намеренный обман. Чтобы увести тебя с правильного пути. Убедить, что ты ошиблась. Твои вычисления были совершенно точны, и ты ничего не упустила. Расхождения существуют. Гораздо большие, чем те, что обнаружила ты.

— В записях работы ускорителей? — тупо переспросила она.

Хироси коротко кивнул. Он перестал жевать. Говорил он очень тихо — как уже знала Синь, от нервного напряжения.

Сама она здорово проголодалась, поэтому запихнула в рот здоровый ком лапши, прежде чем отложить палочки и пробурчать с набитым ртом:

— Ладно, и что ты хотел рассказать?

Хироси поднял застывший взгляд, и на миг Синь уловила в его глазах выражение столь нехарактерное — отчаяние? мольба? — что оно тронуло ее до глубины души, как его уязвимость в минуты любви.

— Что случилось, Хироси? — прошептала она.

— Корабль сбрасывает скорость на протяжении последних четырех лет, — ответил он.

Мысли Синь помчались чудовищным галопом, перебирая выводы, объяснения, сценарии.

— Что случилось? — проговорила она, наконец, и голос ее почти не дрожал.

— Ничего. Это делается намеренно. Сознательно.

Хироси смотрел себе в миску. Когда он на мог поднял глаза, Синь сообразила, что он боится ее суждения. Боится ее. Хотя — и это она тоже поняла — страх не изменит ни его решения, ни его слов.

— Намеренно?

— Решение было принято четыре года назад, — проговорил он.

— Кем?

— Четырьмя навигаторами в Рубке. Потом его подтвердили двое из Администрации. Сейчас об этом знают еще четверо в инженерно-ремонтном отделе.

— Но почему?

Похоже было, что этот вопрос принес Хироси облегчение — возможно, потому, что прозвучал спокойно, без вызова или протеста.

— Ты спросила, что случилось, — ответил навигатор почти обыденным тоном, даже с налетом лекторской язвительной самоуверенности. — Ничего. Не было никакой аварии. Мы не сходили с курса, если не считать ничтожных отклонений. Но ошибка случилась. Экстраординарного масштаба ошибка. И мы воспользовались ею. Ошибка — это всегда возможность. Нашли ее мы с Чьереком. Фундаментальная, повторяющаяся ошибка в расчетах траектории с того момента, как пять лет назад, в году 154-м, мы миновали гравитационный колодец CG440. Что случилось при этом прохождении?