Сказание о страннике - Дэвид Билсборо

— И всё? — удивился Финвольд. — О чем ты тогда подумал?

— Его слова показались мне достаточно правдивыми.

— Верно. И ты решил пойти с нами?

— Как видишь, — закончил странник, лениво позёвывая. Обычно он терпеть не мог расспросы, но сейчас это его немного веселило.

— Поверить не могу! — воскликнул Финвольд, всплёскивая руками. — Какой-то старый жрец, совершенно незнакомый, подходит к тебе в трактире и требует, чтобы ты сопровождал его в самое жуткое место Линдормина, ибо ему было знамение, — и ты соглашаешься?!

— Так уж получилось, — кивнул странник.

Частично это было правдой, ведь Болдх никогда не путешествовал в компании, если только не имел на то особых причин. Собственная прихоть — вот что всегда им двигало. Куда бы он ни направлялся, выбор был за ним. Странник есть странник. «Почему бы и нет?» — подумал Болдх тогда. На Дальнем Севере он прежде не бывал; путешествие могло оказаться захватывающим и интересным. Конечно, те края суровы, но кто лучше его сможет там пройти? Болдх не думал, что в тех краях подстерегает опасность. Он ведь не воин.

Причем убедило его нечто в самом Эппе. Определённо, вокруг старого жреца витал некий дух истины, нашедший отклик у Болдха.

Не впервые странник действовал по наитию. Несколько последних лет шёл он извилистым путём на запад, через степи Кроу, Молельные Равнины и Рег-Наховию, словно ведомый Судьбой. Он уверял себя, что не хочет возвращаться в родной Пендониум; однако, каким бы окольным ни был путь, ноги неумолимо несли странника на запад. И сейчас в крошечной спальне Винтус-холла мысли Болдха вновь и вновь возвращались к земле его детства.

Путь Болдха лежал к дому, и не важно, готов он это признать или нет. Он уже был рядом с родными краями, и здесь говорили на похожем языке. Но Болдх даже Эппе всего не рассказал, не говоря уж о Финвольде. Он никого не пускал в душу.

Финвольд снова сел на стул и спросил:

— Ты, наверное, неистово веришь в Куну. Ты — Несущий Свет?

— Ну уж нет! — презрительно усмехнулся Болдх.

— Тогда кому ты поклоняешься?

— Никому, — пробурчал странник. — Я не поклоняюсь вашим богам.

— Но ты веришь в богов? — продолжал настаивать жрец.

— О да. Я верю в богов, — ответил Болдх. — Я видел немало свидетельств их влияния: храмы, деревни, целые города, разрушенные до основания или порабощенные; целые страны начинали войны из-за незначительного расхождения в вере... Какие-то боги существуют, какие-то — нет; мне это безразлично, ибо от меня им не добиться поклонения.

Независимость Болдха проявлялась ещё и в полной неспособности к самообману, хотя обычно люди охотно ради спокойствия отрицали то, что сами в глубине души считали верным.

— Я воспитывался как пеладан, — задумчиво продолжил странник, говоря скорее сам с собой. — Но осознал, что верить в...

Болдх замолчал и выругался про себя. В его намерения не входило раскрывать своё прошлое.

Финвольд был не в силах осознать всю чудовищность сказанного странником: как человек может жить без веры!.. Болдх уже привык к подобной реакции, он встречался с ней повсюду, и зачастую его развлекал вызываемый гнев.

Понимая, что вновь оказался в тупике, Финвольд решил оставить вопрос веры, как есть. И попробовал подобраться с другой стороны.

— А что привело тебя в Нордвоз?

Болдх злорадно усмехнулся.

— Я — оракул.

На сей раз он почти не лукавил. Болдх на самом деле «трудился» оракулом. Он зарабатывал на жизнь, предсказывая людям будущее. Если это называется жизнью. Странный выбор для того, кто воспитывался воином. В маленьком городке Моэль-Брин, в стране Пендониум, что лежала далеко на западе, отец Болдха — пеладан — воспитывал его с братьями согласно своей вере. Странник плохо помнил те годы, но никогда не забывал жгучую ненависть, что он испытывал к строгим правилам и догмам, преподносившимся с самых ранних лет. Его отца убили в дальних краях, когда Болдх был ещё ребёнком. Позже, по достижении четырнадцати лет в юноше что-то сломалось: никого не предупредив, он собрал немного еды, схватил меч и навсегда покинул дом. И до сих пор он не знал, что побудило его уйти — так неожиданно всё произошло; так вдруг ломается ветка под тяжестью выпавшего снега.

Моэль-Брин лежал на пересечении важных торговых путей. Юноше удалось наняться в охрану каравана, идущего к Алому морю. Однако те наёмники ему не понравились, и через шесть месяцев он от них ушёл. Сначала, по наивности, бродил от деревни к деревне в поисках сезонной работы, по столь тяжёлый труд приносил мало денег, едва позволяя выжить, не говоря уж о продолжении странствий. Требовалось найти ремесло, которое принесло бы приличные деньги за короткий срок. Кузнечное Дело? Конечно, он обладал необходимыми для этого навыками, но таскать повсюду за собой кузнечный горн было несколько непрактично. К тому же юноша решил оставить все навыки пеладана в прошлом.

Стать целителем? Люди платят большие деньги за врачевание, а он достаточно уже об этом знал и, задавшись целью, узнал бы ещё больше. Нет, целителям частенько приходится иметь дело с ампутацией и открытыми ранами, а Болдху становилось плохо при виде крови.

Однажды его осенила идея стать предсказателем — оракулом. Легче лёгкого, достаточно лишь обзавестись дешёвыми амулетами, а в дальних странах его чужеземная внешность только поможет желающим, особенно женщинам, поверить в предсказания. Чтобы платили больше, странник всегда предсказывал исключительно то, что от него хотели услышать.

— Да. — Болдх улыбнулся. — По сути мы не такие уж разные. Основное различие в том, что мне за предсказания платят.

Финвольд потерял дар речи.

— Вы же, религиозные предсказатели, — продолжал странник, — всегда сулите ужасные бедствия.

— А если это правда? — пылко воскликнул Финвольд.

— Разве не ты недавно сказал, что рвения и приверженности истине недостаточно для похода? — съязвил Болдх. — Большинство людей презирают правду. Ты был бы гораздо удачливее, если бы иногда лгал; люди предпочитают быть обманутыми.

Глаза Финвольда, казалось, стали ещё чернее.

— Болдх. — Голос жреца дрожал от гнева. — В Нордвозе ты пришлый. Позволь мне узнать причины, побудившие тебя присоединиться к нам в этом опасном путешествии.

— Деньги, конечно. Вы ведь платите наёмникам?

Финвольд задумчиво покачал головой.

— Дело не только в деньгах. Мы направляемся к Мелхасу, помнишь? Может быть, мы все погибнем в походе, никакие деньги не стоят подобного риска.

— Брось, — усмехнулся Болдх. — Насколько это опасно?

— Ты представляешь, сколько ужасного таит в себе Дальний Север? — настаивал Финвольд, оглядывая растянувшегося на кровати странника.

— Не имею представления, — равнодушно ответил тот. — Я тебе что, оракул? Именно ты должен...

Болдх умолк. До сих пор ему нравилось подшучивать над жрецом, однако теперь, глядя в его пылающие угольно-чёрные глаза, он подумал: не превратит ли Финвольд его в соляной столб.

Но тут напряжение спало, и жрец стремительно вышел из комнаты. Болдх встал, закрыл за ним дверь и подошёл к окну, вдыхая «букет ароматов» рыбы, навоза и всевозможных специй.

«Святошам до меня ни в жизнь не добраться», — подумал он, невесело улыбаясь.

— Вас ждут снаружи.

Вздрогнув, Эппа очнулся. Даже в кладбищенской тишине погружённого во мрак храма он не услышал приближения Несущего Свет, который теперь стоял рядом с ним. Всё это время старый жрец неистово молился своему красноглазому богу. Старик не произносил слова вслух, как другие; его обращение к богу было тайным, чтобы никто не услышал. Эппа так глубоко погрузился в молитву, что, вырванный из транса собратом по вере, испытал шок от возвращения в мир живых.

— Кто это? — сбивчиво спросил старый жрец, подслеповато щурясь на облачённую в серую хламиду фигуру. — А, ты, Томмас...

В храме было тихо, темно и холодно. Словно в первый раз Эппа увидел огромные деревянные колонны, поддерживающие высокий потолок; посыпанные камышом каменные плиты; простенький алтарь, украшенный множеством покрытых паутиной ликов, священных предметов и неровными рядами свечей из овечьего жира, которые давали слабый свет. На какой-то миг храм, в котором он страстно молился уже много лет, показался незнакомым. Эппа словно очутился в ином мире.

— Томмас, сколько сейчас времени? Я, должно быть, здесь давно.

— Только два часа после полудня, — ответил Несущий Свет, со смутным интересом изучая старческое лицо жреца-чародея. Хотя долго беседовать с ним желания не испытывал.

— Да... Хорошо. Что ты мне сказал вначале? — переспросил Эппа.

— Вас хотят видеть, — повторил Томмас. — Мужчина ждёт снаружи.

Несмотря на растерянность, Эппа заметил некоторое смущение в голосе собрата.

— Хочет меня видеть? — Старый жрец был сбит с толку. — Почему же ты не привёл его сюда?