Сарматы. Победы наших предков - Сергей Нуртазин

В стане Фарзоя веселье. Предводитель выдает дочь Торику замуж. Вождь щедр, он не скупится на угощения. Третий день не затухают костры, бурлит в котлах нагретая огнем вода, готовится наваристая похлебка, варится и жарится мясо, запекается в углях обмазанная глиной рыба, нарезаются кусками круги белого овечьего сыра, разливается по кувшинам бодрящий напиток из кобыльего молока. Для знатных гостей не пожалел Фарзой иберийского, боспорского и греческого вина, доставленного купцами. Ему ничего не жалко для единственной дочери. Празднуйте, аорсы! Радуйтесь! Аорсы радуются — и не только свадьбе. Разве не радостно быть свидетелем единения родственных племен? Разве не приятно видеть заодно воинов нижних и верхних аорсов? Сила! Дано ли кому ее сокрушить?! Сердца наполняются гордостью, и хочется крикнуть: «Мы аорсы!» Те же чувства и мысли владеют верховными вождями. Фарзой и Евнон сидят на седлах, застеленных бараньими шкурами, на вершине приземистого бугра. Ниже расположились старейшины, племенные и родовые вожди, знатные воины. Остальные растянулись от подножия бугра до стана на берегу реки. Все ждут начала состязаний.

Фарзой устремил взгляд серовато-дымчатых глаз направо. Под навесом из синей ткани, скрытые от лучей полуденного солнца, в окружении десятка молодых воинов и девушек, сидят на белой кошме виновники торжества — Умабий и Торика.

— У тебя хороший сын. Тебе повезло, — произнес Фарзой с долей зависти.

— Твоя дочь красавица, — не остался в долгу Евнон.

— Да. Только завтра ты увезешь ее… Я мечтал о наследнике, но жена подарила мне только Торику.

— Ты молод, высшие силы еще подарят тебе сына, — обнадежил Евнон.

— Да услышит Небо твои слова. — Фарзой обратил взор ввысь. — Если это случится, я сделаю его царем верхних аорсов, а он передаст власть своему сыну.

Евнон удивленно вскинул брови. Неужели русоволосый предводитель верхних аорсов прочитал его мысли. Несмотря на то, что Фарзой на добрый десяток лет младше, несомненно, умом он одарен в достатке, а иначе не быть бы ему вождем.

— А разве мы не цари? — Евнон проницательно посмотрел на Фарзоя. — Царями и скептухами нас называют владетели соседних государств, у некоторых из которых и земель, и войска меньше, чем у нас. Старейшины и знать под нашей рукой, а потому, думаю я, пришла пора брать власть…

— И передавать ее по наследству, — перехватил Фарзой. — Что я и сделаю, если у меня родится сын.

— А если нет?

Фарзой ухмыльнулся — понял, куда клонит новоявленный родственник. Лицо его посерьезнело, глядя Евнону в глаза, ответил:

— Тогда я сделаю все, чтобы Умабий стал царем всех аорсов.

Этого ответа и ждал с волнением Евнон. Теперь он, как никогда, был близок к цели. Знал, предводитель верхних аорсов сдержит слово; для сармата изменить своему слову — бесчестье.

— Ты тоже можешь рассчитывать на меня… царь. — Евнон протянул раскрытую ладонь Фарзою. Фарзой ответил крепким пожатием.

Седой жрец три раза стукнул в бубен. Из стана с криками выбежала ватага мальчишек. Следом под подбадривающие выкрики соплеменников выехали конные воины, выстроились в линию. Взмах руки жреца бросил всадников вперед. Подобные гонимым ветром шарам перекати-поля, они унеслись в бескрайнюю, порыжевшую местами степь, оставляя за собой хвост пыли. Состязания начались.

Они длились до самого вечера. Воины Фарзоя отличились в скачках, метании дротиков и стрельбе из лука, нижние аорсы превзошли соперников в умении владеть мечом и арканом. В борьбе, одолев по очереди трех противников, лучшим стал Горд. Закончилось все пиршеством. Но засиживаться не стали. Утром войско Евнона ушло на заход солнца, в сторону родных кочевий. Хоть и без богатой добычи, возвращалось оно к берегам Ра непобежденным.

Глава седьмая

В устье реки Танаис есть город, для входящего сюда по левую сторону находится Европа, по правую — Азия…

Отдых в стане у реки Ра продлился недолго, аорсы покинули гостеприимные берега раньше. Дожди и ранние морозцы, нагрянувшие в эти места, покрыли землю ледяной коркой, лишив скот пропитания.

К Дану они подошли до ледостава. Приморские теплые ветры еще сопротивлялись наступающей зиме, и скотина могла кормиться.

Не прошло и пяти дней после их прибытия, как стан Евнона навестил Ахиллес. Купец в это время находился в Танаисе по торговым делам. Нетерпение, любопытство и желание повидать старых друзей привели его в стан аорсов. Узнав о прибытие вождя, он оставил дела, оседлал коня и отправился в путь. У Евнона купец гостил два дня, затем засобирался назад. Пользуясь случаем, с ним напросился Умабий. Он давно мечтал увидеть город, но до сей поры ему это не удавалось. Евнон согласился, поручил сыну возглавить аорсов, пожелавших обменять добычу в Танаисе. Вождь доверял Ахиллесу, но для собственного спокойствия послал с Умабием Горда.

Выехали рано, до восхода солнца. С реки поднялся густой клубящийся туман, медленно пополз по степи, заглядывая в балки, займища, прибрежные заросли и рощицы, будто искал что-то, а потому ехали не спеша. Умабий любовался стелившимся в низине туманом, над которым возвышались верхушки низкорослых деревьев. Они казались ему плывущими в облаках островками.

Сбиться с пути не боялись. Путь от стана Евнона к Танаису проторили давно, и степняки могли отыскать его с закрытыми глазами. Да и дорога была недальней, ближе к полудню Ахиллес сообщил, что до города осталось ехать недолго.

Туман стал рассеиваться. Умабий заметил, как размытые силуэты двух всадников, ехавших им навстречу, свернули с дороги. Незнакомцы сочли за благо избежать встречи с отрядом кочевников. Кем были эти люди, путниками или танаитами, выехавшими поохотиться на дикую птицу, зайца или кабана, осталось неизвестным. Вскоре от тумана не осталось и следа, ветер с моря разогнал его последние остатки. Послышался перезвон колокольцев. Пастухи гнали навстречу аорсам стада коров, коз, овец, это говорило о приближении города.

Окраина встретила отряд крытыми соломой глинобитными хижинами, сбросившими листву садами и виноградниками, пустыми огородами и убранными полями, где танаиты выращивали неплохие урожаи ячменя, ржи, пшеницы. Кое-где желтели одинокие стожки, позабытые нерадивыми хозяевами. Миновав кладбище, где греческие надгробия из каменных плит с изображениями захороненных соседствовали с низкими курганами и немногочисленными каменными бабами скифов, путники достигли тополиной рощи. Но не успели они въехать в нее, как неожиданно деревья-гиганты, удивившие Умабия своей высотой, расступились, и перед сыном Евнона открылся вид, куда более для него поразительный. Он увидел то, о чем давно мечтал. На известняковой скале стоял город — множество каменных одноэтажных зданий, крытых камышом. Лишь несколько из них были в двух уровнях и имели черепичную крышу. Город опоясывала каменная стена высотой, на взгляд Умабия, в четыре человеческих роста, а в иных местах и выше. Она же соединяла между собой мощные четырехугольные башни, отстоящие друг от друга на расстоянии нескольких десятков шагов. Умабий подметил, что стены только частично защищают город. Не ускользнули от взора и разрушенные башни, и строители, возводящие новые стены.