Упрямица - Эллен Марш

– Значит, мне не удастся получить у вас ссуду? – Он грустно покачал седой головой.

– Боюсь, что нет.

Нижняя губа Рэйвен предательски задрожала, и она снова прикусила ее с такой силой, что предательские сле­зы так и не выкатились из глаз. О Боже, если бы только он мог понять, как невыносимо ее положение теперь, ког­да ее надежды разбились вдребезги! Видение сквайра Блэк­берна с мясистым вялым лицом тут же возникло перед ее глазами. Она почти физически ощутила похоть в его пло­тоядных взорах, словно приклеивающихся к её груди; его толстые пальцы словно уже коснулись её так интимно, как это, вероятно, делает муж наедине с женой, занима­ясь любовью. Невыносимо! Святой Иуда, только не это! Сама мысль о физической близости с этим жирным чудо­вищем вызывала отвращение.

Рэйвен взглянула в неподвижное лицо Генри Мет­калфа в тщетной надежде отыскать хоть какие-то призна­ки уступки. Внешне она ничем не выказала своего отчаяния, но все её существо готово было возопить о помощи, тряс­ти его, пока он не согласится выделить необходимую ей сумму, или даже броситься ему в ноги, чтобы умолять его подобно последней жалкой нищенке. Но она не могла поз­волить себе этого. Бэрренкорты не пресмыкаются, и даже в такой отчаянной ситуации отец ждал бы от нее несгиба­емой выдержки.

– Вы были более чем добры ко мне, сэр, – вежли­во сказала Рэйвен, поднимаясь со стула и раздвинув оне­мевшие губы в подобии улыбки. – Благодарю вас.

– Мне очень жаль, – просто ответил он, и ей было нестерпимо видеть выражение жалости и беспомощности в его добрых серых глазах.

– Понимаю. – Она судорожно выдохнула. – Все­го вам доброго, мистер Меткалф.

– Мисс Бэрренкорт!

Рэйвен повернулась от двери, зашуршавшие юбки об­вили ее ноги. – Да?

– Если я как-то могу помочь вам, лично или профес­сионально, вы дадите мне знать?

Несмотря на все усилия воли, слезы наворачивались ей на глаза, пока она завязывала ленты своей шляпки под подбородком.

– Да. Я так и сделаю. Благодарю вас.

Она поспешно прошла по ковру главной конторы бан­ка, и кучер помог ей взобраться в коляску, где ее уже ждала вконец истерзанная ожиданиями Дэнни. Она мо­ментально подвинулась на обитом кожей сиденье.

– Куда везти, мисс Рэйвен? – поинтересовался ку­чер, просунув голову в дверцу.

– В Нортхэд, Эдварде, будьте любезны, – дрожа­щим голосом сказала Рэйвен. – Мы не будем ночевать в Труро.

Кучер вежливо коснулся козырька и плотно при­крыл дверцу. Взмахом кнута он послал лошадей вниз по улице, и они послушно откликнулись на ловкое под­ергивание вожжей. Минуты спустя они уже выехали за город, оставив позади пригородные коттеджи Труро. Перед ними простирались залитые солнцем безлюдные пустоши. Дэнни бросила обеспокоенный взгляд на де­вушку, задумчиво уставившуюся в окно. Ее нежный профиль был такой беззащитный, что сердце няни сжа­лось от боли.

«Бедная моя маленькая девочка», – подумала Дэн­ни. Она открыла ридикюль, чтобы поискать носовой пла­ток, который наверняка вскоре пригодится Рэйвен.

– Дэнни, мы вынуждены поехать в Лондон…

Решительный тихий голос так удивил старую няню, что она даже забыла о ридикюле, и он скатился на пол коляски.

– Что?

Золотые глаза Рэйвен сияли, когда она повернулась к удивленной Дэнни.

– Ни один из банков не хочет помочь, и мне не остается ничего другого, как обратиться к родственнику. Или дедушка Хадриан одолжит мне нужную сумму, или…

– Или ему несдобровать! – простонала Дэнни, за­метив яростно-решительное выражение глаз Рэйвен.

– Если дедушка Хадриан откажется помочь мне, – мягко сказала Рэйвен, но ее подбородок напрягся, – то пусть тогда небеса помогут всем нам!

Глава 3

С начала восемнадцатого века архитектура резиден­ций Найтсбриджа, к югу от Гайд-парка, в деловой части Лондона, соперничала в элегантности с городскими до­мами и шикарными особняками модного Мейфэр. На тихой извилистой улочке неподалеку от дороги на Кен­сингтон стоял великолепный дом сэра Хадриана Бэрренкорта, бывшего директора Бута, огромного торгового центра по продаже чая и шелка. Поддерживаемый ин­вестициями частных лиц и Британской Ост-Индской компанией, этот торговый центр многие годы удерживал монополию на лондонском рынке. Дом бывшего директора Бута был выстроен из кирпича земляного цвета. Мансардную крышу по углам украшали башни и массив­ные трубы каминов. Ряды подъемных окошек выходили на милый садик; уже слегка крошащаяся кирпичная сте­на, отделявшая дом от улицы, была покрыта густыми шапками плюща.

Стоял полдень хмурого летнего дня, когда карета Бэрренкортов с грохотом свернула к дому и остановилась. Эдвардс слез с облучка и спустил лесенку, чтобы торжес­твенно помочь юной хозяйке выйти из кареты. Рэйвен, сойдя на тротуар, на мгновение замерла, все еще сжимая краешек юбки в руке. Глядя на импозантное здание, она гадала, дома ли дедушка и как-то он ее примет. Она не­рвничала и умирала от любопытства. Усталость от долгого и тряского путешествия уже сказывалась; ей, конечно, хотелось бы принять ванну и слегка отдохнуть, прежде чем побеседовать с дедом, которого она никогда не виде­ла. А ведь так много зависело от первого впечатления. На минуту Рэйвен обуял страх – огромный груз ответствен­ности давил на ее хрупкие плечи.

– Мисс Рэйвен, вам плохо? – обеспокоено спро­сил Эдварде, бросив взгляд на ее бледные щеки и уста­лое лицо.

– Со мной все в порядке, – заверила его Рэйвен, слабо улыбнувшись.

– Вы уверены, что вам лучше пойти одной? Миссис Дэниэлс или я можем проводить вас.

Рэйвен решительно помотала головой:

– Я не хочу, чтобы дедушка Хадриан подумал, что нас тут целая орда по его душу.

На нежных щеках девушки появились ямочки, и в золотых глазах запрыгали лукавые бесенята, прогнав гне­тущее чувство.

«Ну что ж, вперед, в логово льва», – сказала она сама себе.

Распрямив хрупкие плечи, она открыла железную ка­литку и вошла в палисадник с высоко поднятой головой. Приподняв свои смятые юбки коньячно-желтого цвета, она поднялась по широким ступенькам крыльца и громко постучала в дверь из полированного дуба. Спустя несколько мгновений дверь со скрипом открылась и величественный мажордом в безупречной ливрее появился на пороге. Он тут же посторонился, и Рэйвен прошествовала внутрь дома, шелестя юбками и оставляя за собой слабый, щекочущий ноздри сладкий и нежный аромат.

– Я Рэйвен Бэрренкорт, – объявила она, вели­чественно подняв брови. – Будьте любезны, передайте сэру Хадриану, что с визитом приехала его внучка из Корнуолла.

– Э-э… прошу прощения? – растерянно произнес мажордом, заморгав при виде прекрасной черноволосой девушки, гордо стоявшей перед ним в своем элегантном наряде. Искусно связанная шаль прикрывала нежные плечи. Блестящие волосы красиво струились поверх шали. Пока мажордом оторопело рассматривал ее с нескрываемым лю­бопытством, она улыбнулась, и на нежных розовых щеч­ках заиграли чудесные ямочки.