Немного магии (СИ) - Ахметова Елена

Поэтому я все-таки оставила нижние юбки в шкафу и вместо того, чтобы возиться с гардеробом, постучалась к миз Вергиди и сдержанно объяснила ей суть дела. Кажется, развеселила и заинтересовала ее даже больше, чем самого Фасулаки, жаждущего выяснить, где же пролегают границы хороших манер. Это же и сыграло мне на руку: заинтригованная миз Вергиди без лишних уговоров согласилась сопровождать меня вечером на полигон.

В конце концов, одно дело — прогуляться с молодым мужчиной по открытым дневным аллеям, где за всеми передвижениями зорко следят преподавателями, и совсем другое — отправиться с ним в ночи на задворки!

Кажется, Хемайон с Тэроном даже пожалели, что им не нужно тащиться по темноте на дальний полигон. Но им на откуп досталось выразительно вытянувшееся лицо Фасулаки, который не поленился заглянуть на последний этаж женского крыла и обнаружил, что его вожделенный материал для дипломной работы отыскал себе дуэнью!

«Дуэнья», впрочем, быстро испортила нам веселье, запросто чмокнув потенциального растлителя в щеку и посоветовав не затягивать — у миз Вергиди в расписании на завтра значилась первая пара, начинавшаяся едва ли не на рассвете. Фасулаки прожег меня взглядом, но в отместку только выразил готовность проводить Тэрона до первого этажа мужского крыла, благо нам было по дороге. Полуэльф покосился на Хемайон, предсказуемо залился краской и поспешил убраться из девичьей спальни, не дожидаясь провожатых.

— Зачем ты с ним так? — укоризненно поинтересовалась миз Вергиди, махнув на прощание Хемайон.

Я опустила ресницы и промолчала, потому как ответ лично для меня был слишком очевиден.

Потому что может. А Тэрон вдобавок так остро реагировал на любое внимание к своей персоне, что среди сбившихся в неконтролируемую стаю сокурсников вызывал невольную реакцию в стиле «ату его!». Что уж там, даже мне иногда хотелось его поддеть — что говорить о старшекурсниках, чья нарочито маскулинная натура никак не желала умещаться в рамки приличий?..

— Как? — невозмутимо переспросил Фасулаки и придержал для меня дверь.

Миз Вергиди, которая уже успела выйти в коридор, обернулась, поджала губы и махнула рукой, не желая пускаться в объяснения и устраивать сцену из-за едва знакомого полуэльфа. Я тоже смолчала, но пометку на будущее сделала.

Пока что Тэрон играл на моей стороне. Было бы справедливо ответить ему тем же.

Фасулаки, как и следовало ожидать, справедливость волновала мало. На первом этаже общежития он бдительно заглянул в коридор противоположного крыла, убедившись, что Тэрон все-таки вернулся в свою комнату, а не пережидает в холле, когда мы уйдем; хмыкнул себе под нос и только тогда повел нас на полигон.

Над Эджином сгущались сумерки, и университетские тропки поприветствовали нас прохладной свежестью: ночи становились по-осеннему холодными, и я даже немного позавидовала миз Вергиди: ее кожаные штаны, должно быть, от ветра защищали куда лучше, чем любые юбки! — и тут же отбросила эту мысль. Полигон пустовал; на песке остались следы босых ног, и тени от фонарей и освещенных окон зала накопителей плясали в них, будто мелкие речные волны. В небе висел длинный хвост дыма от раскаленных печей, и запах гари был так силен, что я едва сдержалась, чтобы не зажать нос.

— Вы уверены, что по ночам залом для накопителей никто не пользуется? — с сомнением уточнила я.

Миз Вергиди неопределенно пожала плечами.

— Первокурсников просят оставаться в общежитиях после заката, а старшекурсникам зал, как правило, уже не нужен. Кто бы сейчас там сидел?

Судя по запаху — разве что какой-нибудь безумный пироман.

— Скорее всего, вы и ваши коллеги перестарались поутру, и сейчас вода не успевает охлаждать трубы, — безразлично хмыкнул Фасулаки и никакие трубы спасать, разумеется, не побежал. — Вы готовы?

Миз Вергиди предусмотрительно отошла на несколько шагов назад. Фасулаки, не дожидаясь ответа, деловито стаскивал сапоги — по всей видимости, на самом деле моя готовность никакого значения не имела.

— Что ж, — тяжело вздохнула я и протянула вперед руки, перекрестив запястья, — вяжите, господин Фасулаки.

— Даже не спросите, как это работает? — поинтересовался Фасулаки, насмешливо вскинув брови. Но затягивать действо не стал и едва ощутимо задел мои запястья кончиками пальцев.

Гематитовая хватка оказалась куда жёстче.

— Вы ведь так или иначе собирались рассказать.

«… хотя бы ради пары минут откровенного самолюбования, когда вы ни секунды не сомневаетесь в собственном превосходстве». Я вежливо умолчала об окончании фразы и опустила руки, всем видом демонстрируя готовность внимать инструкциям.

Димитрис фыркнул так скептически, словно прочёл мои мысли, но шанса выступить с лекцией не упустил:

— Магия земли при определенном уровне дара позволяет работать с камнем. Чем сильнее маг, тем более плотный материал он может создавать и удерживать в нужном состоянии, — сообщил Фасулаки и сделал паузу — будто специально для того, чтобы здесь все осознали, сколь щедро природа одарила рассказчика.

— Что ж, у вас, очевидно, проблем с камнем нет, — послушно восхитилась я.

— Есть, — вопреки ожиданиям, резковато качнул головой Фасулаки. — Гематит — это мой потолок. Я не способен работать с кварцем или корундом, не говоря уже об алмазах, но кое с чем мне повезло. Вам доводилось слышать об эльфотире?

Кажется, он рассчитывал продолжить лекцию, но здесь я его разочаровала: историей эльфийских войн в «Серебряном колокольчике» не пренебрегали — хоть и преподносили с точки зрения, весьма далекой от стратегии и тактики.

— Конечно, — сдержанно отозвалась я и на всякий случай — мало ли, вдруг и об эльфотире я знала ровно столько, сколько положено леди, а не магу? — озвучила: — Это минерал, который использовали против эльфов во время Войны-под-Холмами. Эльфотир, как и гематит, состоит из железа, а эльфы его не выносят — как и рябину, к примеру. Из эльфотира невозможно выковать клинок, зато он легче стали и чаще всего использовался в качестве защитных амулетов. Его обнаружение стало переломным моментом в войне, и потребовалось всего несколько месяцев, чтобы загнать эльфов под Холмы и вынудить соблюдать границы… насколько это возможно по отношению к эльфам, разумеется.

Потому что сложнее всего было отнюдь не заставить эльфов поступать так, как того требовал мирный договор. Единожды данное слово держало их крепче любых оков. Основная проблема заключалась в том, что эльфы понятия не имели, что такое государственная граница, и их молодежь до сих пор то и дело объявлялась в человеческих городах без официального дозволения на визит.

А потом случались казусы вроде Тэрона. Или что похуже, потому что с понятием «частная собственность» эльфы тоже были знакомы плохо, а вот с огнем и водой у них складывалось гораздо лучше.

Неудивительно, что полукровок недолюбливали. Но маги из них получались отменные, и избавляться от «казусов» люди не спешили.

— Верно, — с едва заметным, но оттого не менее оскорбительным удивлением подтвердил Фасулаки — и тут же нашел повод сделать замечание: — Но вы упустили самое важное. Из эльфотира получались такие превосходные амулеты, потому что он поглощает магию без следа. Не копит, не превращает во что-то иное, а просто заставляет ее исчезнуть — вопреки всем законам природы. Войну мы выиграли, в основном, потому, что лишили врага главного преимущества — более сильных и одаренных магов; а без них люди просто задавили противника числом. Но есть у эльфотира и недостаток: он встречается только под Холмами и считается редким даже там. Все попытки вынести эльфотир на поверхность заканчивались тем, что он в одно мгновение рассыпался ржавчиной.

Я покосилась вниз. Переплавленный гематитовый браслет охватывал мои запястья плотно, будто кандалами, и рассыпаться не спешил.

— Значит, вы нашли способ сохранить эльфотир в первозданном виде, где бы вы ни находились? — подозрительно уточнила я.

Пожалуй, это объясняло, отчего исследовательской работой простого студента заинтересовались армейские чины. И почему ему были нужны чистокровные люди в качестве соавторов и помощников — тоже.