Ведьма бывшей не бывает (СИ) - Никитина Анастасия

Ещё как могло. Откуда ни возьмись налетели какие-то тётки и девицы. Краем глаза я успела заметить, как Илья идёт рядом с князем, легко кивая в ответ на поздравления. Но в следующую секунду меня уже подхватили под локти и, причитая, поволокли в сторону от главного входа. Окончательно потеряв связь с реальностью, я позволила себя увести.

ГЛАВА 13

Опомнилась я только в большой комнате с высоким потолком и несуразно маленькими узкими окнами. Под стенами стояли резные лавки, по центру – большой стол уставленный мисками и тарелками. К нему прилагался стул, сильно смахивающий на трон. Единственный. «Ах, да... Княжна же. Кто мне тут ровня?» – мелькнула раздражённая мысль. В голове что-то будто щёлкнуло, и в уши ввинтился многоголосый хор причитаний, которые до сих пор я воспринимала скорее как фоновой шум.

– А исхудала-то как, деточка...

– Беды и лишения иссушили-измучили...

Меня усадили во главе стола. Неизвестно откуда взявшаяся Мавра, раздувшаяся от гордости, подала знак группке девиц, сидевших в углу. Оттуда тут же понеслось заунывное пение.

– Ой ты девица-краса, ненагля-а-а-адная...

– Ты кушай, деточка, кушай, – сладко заулыбалась Мавра, наливая в жёлтый металлический кубок размером с хорошую пивную кружку молоко из кувшина.

Я непроизвольно скривилась. Стоило угодить в княжеский терем из Яговской избушки, чтобы меня снова потчевали молоком. Перед носом появилось блюдо с сырниками. Я сморгнула, заподозрив, что у меня начались галюцинации. Но Мавра быстро развеяла это чересчур оптимистическое предположение, зачерпнув из ближайшей миски густой сметаны и шмякнув поверх сочащихся жиром кругляшей.

«Да что они тут, других блюд не знают, что ли?!» – обозлилась я. Злость окончательно разогнала несвойственную мне покорность. Я решительно отодвинула блюдо:

– Терпеть не могу молочное!

– Дык вечор же, – попыталась возразить Мавра. – Самое оно. И для живота не тяжкое, и сытное...

Но наткнувшись на мой яростный взгляд, мотнула подбородком, подзывая жавшихся у стены девиц.

– Тогда пирожочек скушай, деточка...

Ненавистные сырники перетащили на противоположный край стола, а ко мне передвинули миски с пирогами. По какой-то несчастливой случайности ближе всего оказалась ёмкость с ватрушками.

– Да вы что, издеваетесь?! – рявкнула я одновременно с испуганным возгласом Мавры.

Я попыталась подняться, но сумела только привстать и позорно плюхнулась обратно на мягкую подушку сидения – кресло оказалось слишком тяжёлым. Служанки засуетились втрое быстрее, тасуя миски с едой с бешеной скоростью. А над всем этим висело заунывное: «Ой, погубили девицу-красу погуби-и-или, от отца-матери отлучи-и-или...»

– Так, всё, стоп! – чувствуя, как у висков зарождается мигрень, я треснула кулаком по столу. – Остановились все!

– Ой, погуби-и-или....

– Ансамбль песни и пляски тоже заткнулся!

– Погуби-ик... – пискнула какая-то из певиц напоследок, и в комнате наконец воцарилась блаженная тишина.

Несколько минут я просто наслаждалась ею, опустив веки и одновременно пытаясь успокоиться.

– Кресло отодвиньте, – сказала я наконец, уцепившись за край стола и привстав.

Через минуту я оказалась на свободе. Правда, кто-то попытался подхватить меня под локоть, но недовольного шипения хватило, чтобы слишком услужливая тётка убрала руки. Я выпрямилась, с явным удовольствием оглядев комнату.

– А теперь все на выход. Поесть я пока способна самостоятельно.

– Но как же, деточка, – попыталась возразить Мавра. – Не дело это, пресветлой княжне самой ножки трудить...

– А раз не дело, то выметайтесь добровольно, пока мне не пришлось пинками помогать!

Кто-то испугано ойкнул, и в дверях тут же образовался затор. Я с удовлетворением кивнула и в последний момент поймала за локоть Мавру: один источник информации мне всё же был необходим.

– Ты можешь остаться.

Тётка тут же гордо вскинула подбородок и даже принялась покрикивать на замешкавшийся в углу вокально-инструментальный ансамбль. Убедившись, что мы остались вдвоём, я с облегчением выдохнула, вытряхнула из ближайшей миски какие-то пирожки и, вооружившись большой ложкой, пошла вдоль стола. Мимо вареников, обильно залитых сметаной, я прошествовала с брезгливой гримасой, а вот запеченная рыба меня заинтересовала.

При помощи лежавшей тут же здоровенной двузубой вилки я отковырнула кусок, положила себе в миску и принялась осматривать стол в поисках гарнира. Картошки не было ни в каком виде. Я с ностальгией припомнила свои гряды на яговской полянке. «Сестричка конечно с закидонами, но уже за наличие картошки ей стоило бы сказать спасибо».

Наконец я нашла гречу, добавила её к рыбе и, кинув рядом ложку тушеных овощей, присела на подлокотник кресла.

– А ты почему не берёшь? – только тут до меня дошло, что Мавра, чинно сложив ладошки на объёмных юбках, так и стояла у столешницы.

– С тобой, деточка? – всплеснула пухлыми ручками она. – Как можно?!

– Если я велю, то можно, – вздохнула я, уже достаточно усвоив местные порядки. Тётка спорить не стала, быстро ухватив какой-то пирог. – Кстати, есть тут что-нибудь не молочное попить?

– А как же! – закивала Мавра и пошла вдоль стола, тыкая пирожком во все кувшины по порядку. – Узвар летний. Узвар прошлогодний. Мёд весенний. Мёд чёрный. Мёд красный.

– Мёд заморский, баклажанный... – не сдержавшись, ухмыльнулась я.

– Какой? – сморгнула женщина.

– Нет, нет. Это я так, о своём...

– Так ты скажи, деточка, чего душа желает. Всё найдём, всё принесём...

– Ничего не желает, – отмахнулась я. – По крайней мере, из съедобного. Пусть будет красный мёд.

Мавра выплеснула в миску с сырниками молоко из моего кубка, ополоснула его из кувшина и, вылив смывку туда же, налила требуемое. Я, конечно, несколько обалдела от подобной непосредственности, но возмущаться не стала. Сырники меня не интересовали ни с какого боку. Зато откуда-то из глубин памяти всплыли сведения, что все объедки отдают свиньям, а уж свиньям без разницы, сколько молока налили в сметану – всё съедят.

С долей опаски я подтянула к себе оказавшийся неожиданно тяжёлым кубок и пригубила густую жидкость. Уж не знаю, что подразумевали под словом «мёд» в моей реальности, но здесь эта штука мне очень понравилась. Терпкий, кисло-сладкий напиток отлично утолял жажду и оставлял приятное послевкусие разнотравья на языке.

– Вкусно...

Мавра, всё это время с заметной опаской следившая за моим лицом, расслабилась и заулыбалась:

– Так для княжеского стола ставили. Лучше не бывает.

– Угу, – невнимательно кивнула я, отправив в рот ложку гречи. – А почему я ужинаю одна?

– Так кто ж тебе ровня, деточка, – удивилась Мавра, подтвердив мои недавние мысли. – Чай, самого пресветлого князя дочь.

– Понятно. Но тебе-то я сама разрешила, – я с намёком покосилась на нетронутый пирог в её руках.

Женщина, слегка покраснев, откусила маленький кусочек и проглотила, не удосужившись даже прожевать.

«Как всё запущено... – мысленно проворчала я, отбросив надежду создать хоть какое-то подобие доверительной атмосферы. – Может, кого другого расспросить?»

– И что? Нет мне никакой ровни?

– Нет, деточка. Разве что Марфа... Она матушке князя нашего пресветлого двоюродной сестрой приходи...

– Вот её точно не надо! – перебила я, вспомнив визгливую тётку, окатившую меня грязной водой.

– Так и не будет, – с долей злорадства усмехнулась Мавра. – Чай, она не дура о себе напомнить после такого-то. У тебя душа добрая да белая, чисто голубка. А кто другой бы вздорной бабе за такое дело...

– Просто пусть на глаза не попадается, – буркнула я.

– Конечно, деточка!

– Вот и хорошо... – покивала я, гадая, как бы перевести разговор на интересующую меня тему. – А завтра что делать будем?

– А чего твоя душенька пожелает, то и будем, – улыбнулась мамка. – Хочешь, песни слушать али сказки. Хочешь, шелков заморских чернавки принесут, вышивать будем. А коли учиться пожелаешь, так и жрецов позвать недолго. О светлых богах тебе расскажут, долге девичьем, счастье бабском...