Ведьма бывшей не бывает (СИ) - Никитина Анастасия

«Вот кто мне расскажет, где Илюшка обустроился. Только бы ещё придумать, как спросить...» – сообразила наконец я и постаралась поддержать разговор.

– Лихие люди и в столиц... в стольном граде есть, – сказала я первое, что пришло в голову.

– Да ты что? – всплеснула руками девица. – Правда, что ли? А дядька Войх сказывал, что там воев видимо-невидимо.

– Воев, может, и много, – глубокомысленно проговорила я. – Но и ворьё имеется. Всех не переловишь.

Разумеется, я понятия не имела, сколько в столице русского княжества воинов, но в том, что в любом городе найдутся воришки – не сомневалась.

– Ой, да... У дядьки тогда мешок овса прямо с воза скрали! – закивала незнакомка. – Но то ж стольный град, громадина. А у нас все друг друга почитай с дедов-прадедов знают. Да и какой дурень в курятнике схоронится? Птица переполошится да выдаст. Но злыдня ваша и слушать не стала... Открывай, и всё!

– Нет ума – считай, калека, – поддакнула я.

– Как-как? – прыснула в кулачок девица. – Калека? Девкам расскажу – ухохочутся. А уж как эта злыдня тут выступала. Ну, чисто пава. Марыська и вовсе пищала, что то сама княжна. А я ей сразу говорила: «Не!» Ну, какая княжна? Княжна должна быть красавицей писаной... А то как бы в неё такой богатырь влюбился...

«Вот-вот, – обрадовалась я. – Про богатыря, пожалуйста, поподробнее!» Но направить разговор в интересующее меня русло не успела.

– Да чего ж мы тут стоим? – спохватилась девица. – Достоимся, что мамка моя вернётся. И будет мне тогда... И тебе...

– А мне-то что? – хмыкнула я.

– Возьмёт тебя за ухо и отведёт прямо к вашей злыдне, – трагическим шёпотом пояснила та. – А уж что тебе от неё да от княжеских будет, тебе виднее.

Представив эту картину, а главное реакцию «княжеских», я чуть не расхохоталась.

– Чего прыскаешь? – поморщилась девица. – Это ты мою мамку не знаешь. У ней рука железная, а голос такой, что до околицы слыхать. Пошли!

– Куда?

– А куда я шла. На посиделки. Небось, все уже собрались, только я тут с тобой лясы точу.

– Кто все-то? – попыталась отвертеться от приглашения я.

– Так Леська, Панька, Аксинья... Хотя, ты ж не знаешь наших... Вот и славно! Пошли! Расскажешь нам про столицу да про стольный град. А мы тебе про богатыря княжеского. Я его прям вот как тебя видала. Даже словом перемолвилась. Тремя. Эх... кабы не матушка...

– То что? – поинтересовалась я, подавив неуместный и совершенно неожиданный всплеск ревности.

– То, можа, и не поехал бы он за своей княжной, – подбоченилась девица. – На меня, знаешь, какие парни заглядываются? Меня, кстати, Марья зовут.

Разумеется, после такого заявления спорить мне резко расхотелось. Не то чтобы я не доверяла Илье. Я доверяла. Но и в то же время прежний негативный опыт никуда не делся. Один ощипанный петух, норовивший приударить за каждой юбкой, у меня уже был, а обжегшись на молоке, как известно, на воду дуют. «Узнаю, что они парой слов у дороги перекинулись, а дура вообразила себе чёрте что, – успокаивала я себя, шагая следом за новой знакомой. – Заодно и присмотрюсь, как тут люди, а не княжны, живут».

Марья привела меня в большой сарай на окраине. Причём шли мы огородами, то и дело перебираясь через кусты и изгороди.

– А почему ты сразу так не прошла? – запоздало поосторожничала я.

– Тебя за воротами услыхала, – призналась та. – Решила, мамка меня ловить надумала.

– А разве твоя мать не заметит, что калитка снаружи закрыта? – спросила я, вспомнив про камень.

– А я вернуся раньше, – легкомысленно махнула рукой Марья. – Да и не пойдёт она через калитку – огородом ближе.

– Понятно, – отозвалась я, решив не выпускать болтушку из виду. Княжну, конечно, вряд ли кто вздумает потревожить среди ночи. Но вот обратной дороги мне без провожатого точно не найти.

Новая знакомая привела меня на окраину деревни, туда, где жилых домов уже не было, а стояли какие-то сараи. Чуть дальше слышались плеск воды и громкий скрип. Я повернула голову в ту сторону, но девица, подхватив меня под локоть, потащила направо.

– Мельница там, – пояснила она. – Недоброе место. Парни туда как-то на заклад ночевать ходили. Ни один до первых петухов не досидел, русалки из воды выбираются и головы морочат. Чуть не перетопили всех, насилу вырвались.

– Русалки? – хмыкнула я.

– Парни!

Я не успела поязвить над доверчивостью местных девиц: Марья резко свернула к какому-то сараю и распахнула дверь. Ну что, сельский клуб времён средневековья во всей красе. Лавки под стенами, кучи тёмного, наверное, прошлогоднего сена по углам, несколько лучин над щербатым корытом с водой и заунывная песня, которую вполголоса напевала пышногрудая блондинка.

– Глядите, кого я вам привела! – гордо воскликнула Марья, привлекая к себе внимание сразу дюжины девиц. – Чернавка княжеская.

– А я уж думала, тебя опять кузнечиха не пустила, – фыркнула певица, явно недовольная, что её прервали.

– Ага. Жди. Сказала, что приду. Значит, пришла, – подбоченилась Марья.

– Ну, садись, коли пришла.

– Тебя не спросилась. Могу и уйти! – вздёрнула нос моя провожатая и подхватила меня под локоть. – Пошли отсюда, Васса. Расскажешь мне про палаты княжеские. А правда, что там у каждой двери два воя стоят в кольчугах да с мечами...

Разумеется, юную интриганку тут же наперебой стали просить остаться. Кто-то даже поворчал на блондинку, мол, дома норов показывай. А тут хоть дочка старосты, хоть не дочка, а вперёд не суйся. В общем, девицы явно боролись за лидерство в этом цветнике. Я только головой покачала, настолько это всё было похоже на какое-нибудь сборище у нас в военном городке. Только вместо майорши и заведующей столовкой за корону грызутся дочки старосты и кузнеца. А что. Элита, хоть и местная.

– А какая она, княжна? – ткнула меня в бок рыженькая востроносая девица.

Её руки так и мелькали над каким-то вязанием, словно живя своей отдельной жизнью. Я с трудом отвела взгляд от этой сюрреалистичной картины.

– Княжна? Обычная. Руки, ноги, голова.

– Вот! – победно воскликнула Марья. – Я же говорила! Страшная она. А ты: жемчуга, жемчуга... Врать надо меньше!

– Почему страшная? – опешила я. – Какие жемчуга?

– Да вот эта врушка, – девушка презрительно мотнула подбородком в сторону дочки старосты, – сказывала, что в сарайке схоронилась и видала, как княжна из кареты выходила. Мол, всё платье у ней золотом и жемчугом вышито, даже полотна не видно. А на лице шёлка, как у княжон басурманских.

– Какая ещё сарайка?! – запоздало испугавшись, что меня могут узнать, возмутилась я. – Карета прямо к дому подкатила.

– И то верно! – захихикал кто-то из девиц. – Вот врушка!

Блондинка ожгла меня злобным взглядом, но меня это не слишком взволновало – нечего было сплетничать. Тем более о том, кого и в глаза не видела.

– А золото и жемчуг... Да если бы на кого такое пла... Такой сарафан натянуть, тот бы и шагу не сделал, – продолжила я. – Это же тяжесть какая!

– Верно! Небось, и лицо не прячет?

– Не прячет, – подтвердила я. – Зачем бы? Нормальное у неё лицо. Симпатичное.

– А конопушек нет? – спросила ряжая вязальщица.

На неё тут же зашикали, мол, откуда у княжны конопушкам взяться. Впрочем, на моё счастье княжна сама по себе интересовала девиц мало. Расспрашивали меня в основном про столичную жизнь, которую девицы очень любили, но никогда не видели. Понадеявшись, что и не увидят, я выдала какую-то дикую смесь из редких оговорок Ильи, приправленных моими ещё более скудными представлениями о средневековых дворцах. А вот рассказывать про воинов, точнее, про их семейное положение, которое в основном и интересовало собравшихся девиц, категорически отказалась. Съехала на то, что из терема не больно-то видно, кто женат, а кто нет. Отговорка оказалась неожиданно удачной. Мне сперва посочувствовали, что света белого не вижу за толстыми стенами. Потом позавидовали: вставать с петухами и в земле копаться не надо. И в конце концов отстали.