ГРУППА СОПРОВОЖДЕНИЯ. Роман - Олег Татарченков.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уфимцев выбрался из–под одеяла и с изумлением еще раз посмотрел на столик: вчера он, оказывается, в один присест уговорил полбутылки спиртного. Стараясь не смотреть на раскуроченную банку «тушняка» с торчащей в ней одноразовой пластмассовой ложкой, Игорь налил треть стакана, с внутренней дрожью задержал дыхание и вплеснул в себя его содержимое.
Подождав с минуту, когда жидкий огонь разольется по жилам, унимая головную боль и делая мысли легкими и прозрачными, Игорь схватил со спинки стула жесткое гостиничное полотенце и отправился под душ. Струи горячей воды окатывали тело, смывая темный налет предчувствий с души.
Уфимцев медленно поворачивался под душем и обдумывал свое вчерашнее приключение уже не с такой тяжелой безнадегой, как накануне вечером — наедине с бутылкой водки и волокнистыми кусками холодного мяса, застревавшего между зубов.
Было ясно, что вчера на него в лесу охотились люди Сиплого. Но с какой целью? Чтобы выяснить, для чего он явился к ним в блатхату? (Тут Игорь мысленно выматерил участкового, обозвавшего это осиное гнездо прибежищем безобидных домушников и судимых бомжей. Если бы он знал, что из себя представляет место, куда ему придется сунуться — триста раз бы подумал). Но…
Но что мешало этим ребятам взять его у калитки? Ведь никто, кроме вилоносца Миши, не знал, куда намерен направиться корреспондент. А если бандиты думали иначе? С другой стороны, они не собирались причинять ему вред. Иначе бы просто подстрелили на болоте. Без всяких хлопот…
Голова Игоря шла кругом. Уфимцев вспомнил накрученную между кустов смородины спираль Бруно; крепкого боевика, умеющего в тяжелых десантных ботинках ходить по лесу как кошка, и подумал, что на этот раз вляпался в крупное дерьмо: его приняли не за того. Но от этого легче на становилось. Видимо, он, сам того не желая, в чем–то перешел дорогу весьма решительным хлопцам, и теперь надо было как–то выкручиваться из сложившейся ситуации.
Горячая вода окатила правое колено. Уфимцев почувствовал болезненный зуд, наклонился и выругался сквозь зубы: нога была ободрана, большая ссадина уже покрылась коричневой корочкой спекшейся крови. Когда и где он умудрился это сделать, Игорь не помнил.
«Все это фигня, — подумал он, — А вот то, что я сумку посеял — это уже хуже…»
Фотоаппарат, лежавший в импортном, новеньком, только месяц назад купленном в Москве кофре «Сони», был чужим. За неделю до командировки Игорь сдал свой «Зенит ЕТ» в ремонт и упросил фотокора газеты Витю Соколова одолжить на время свою запасную «коробку». Виктор с гордостью рассекал по улицам города с «Олимпусом», недавно купленном редакцией, поэтому, потребовав для порядка пару пива в качестве арендной платы, отдал коллеге свой зеркальный «Зенит».
Уфимцев представил лицо Володи, узнавшего о пропаже камеры, и сморщился: при всех своих достоинствах тот обладал отвратительным умением долго и нудно капать на мозги. Это у Соколова получалось так замечательно, что минут через пять пытаемый начинал крутиться на стуле, переминаться с ноги на ногу (если в это время он стоял), со смертной тоской чувствуя, как его мозги сворачиваются вкрутую и в ушах начинает звенеть.
Поэтому журналист начал вспоминать, сколько у него свободных денег, и хватит ли их на покупку нового фотоаппарата.
В процессе этих размышлений Уфимцев несколько раз отключал горячую воду, чтобы под контрастным душем окончательно взбодриться. В итоге он добился странного результата: тело, потеряв остатки хмеля, налилось силой, но настроение окончательно испортилось: все опять начало казаться исключительно в черном свете. А еще говорят, что в здоровом теле всегда прибывает здоровый дух…
Игорь опять включил теплую воду и долго стоял, согреваясь.
«Стоп, — подумал он, — не паникуй: деньги я найду, займу в конце концов, «коробку» фотографу куплю, из этого города смоюсь. Не найдут они меня, не найдут. Да и вообще…»
Что–то светлое скользнуло в его заполненной мрачными мыслями голове. Что? Игорь вспомнил и улыбнулся.
Вчера вечером он, забившийся в угол автобуса, мокрый, растерянный и уставший, не сразу заметил эту девушку. Она сидела у окна через проход и с плохо скрываемым любопытством рассматривала его. В конце концов, ощутив на себе чей–то пристальный взгляд, Уфимцев с трудом отлепился от созерцания черного леса и редких огней за окном и посмотрел в ее сторону.
Девушка не отвела взгляд. Наоборот, с веселым недоумением она оглядела его жеваную и мокрую фигуру, остановившись глазами на рукаве куртки. Игорь проследил за движением взгляда и обнаружил там длинный пучок болотного мха. Уфимцев смахнул следы своего бегства и раздраженно подумал:
«Уставилась. Очень веселая картинка, ничего не скажешь…»
Он отвернулся к окну, успев, правда, заметить, что насмешнице лет девятнадцать–двадцать, у нее светло–русые волосы, собранные сзади в пучок, правильно очерченное лицо. Да и вся она какая–то светлая, легкая. У таких должны быть непременно голубые глаза, яркие губы, которым не нужна помада, стройные длинные ноги и небольшая грудь.
Впрочем, все это в полутемном салоне автобуса разглядеть было невозможно. Оставалось только домысливать, но этого делать не хотелось из–за болотных ванн, принятых двадцать минут назад.
Уфимцев почти забыл о ней, когда вдруг почувствовал, что кто–то сел рядом с ним.
-Выпейте горячего чаю, а то простудитесь, — прозвучал звонкий задорный голос, — Вы что, с лешим в пятнашки играли?
Игорь повернулся, посмотрел в упор. Действительно, у нее были голубые глаза и яркие губы.
-Нет, — ответил грубее, чем следовало, — Клюкву собирал.
-Ну и как? — улыбнулась девушка.
В ее улыбке были сочувствие и дружелюбие, поэтому Уфимцев резко смягчил свой тон, принимая кружку с чаем, налитым из термоса:
-Не уродилась в этом году. Не сезон, однако…
-Это смотря где, — подхватила шутливый разговор незнакомка, — Я от бабушки еду. У них в деревне клюквы сколько хотите. Если, конечно, ее не в кроссовках собирать. Да и рановато…
Игорь посмотрел на свою непрезентабельную обувку и комично кивнул головой:
-Вообще–то я люблю, когда посложнее… Кстати — Игорь.
-Может, вы и спите на потолке? — рассмеялась девушка и протянула ладошку, — Люба.
-Нет… — начал Уфимцев.
-… Я вас умоляю, — прервала его Люба, — Только надо про одеяло, которое с потолка сваливается!
Теперь они смеялись вместе.
На прощанье, когда автобус подкатил к темному зданию автовокзала, Игорь узнал, что Люба тоже из Ярославля.
-А я здесь в командировке, — произнес он, засовывая в нагрудный карман куртки листок с ее телефоном.
-Хорошенькая у вас командировка, — улыбнулась девушка.
-Сам не ожидал, — комично пожал Игорь плечами и спросил в ответ, — Вы уже обратно в Ярославль?
-Я пробуду в Рыбинске еще пару дней. У меня здесь тетка…
-А у тетки есть телефон?
… Игорь прикрутил поток холодной воды и довольно потянулся под обжигающими струями душа, вспомнив, что два крохотных листочка с номерами лежат в кармане куртки. Он подумал, что в этой суматошной командировке все складывается не так уж и плохо. В конце концов, информация о банде иконников еще не выветрилась из головы, поэтому явиться под ясные очи редактора можно было с чистой совестью и не с пустыми руками.
«Может, заявление в милицию написать о ночном нападении и пропаже фотоаппарата? Глупо. Кто–то ночью напал в лесу… Сказочка для дефектных. Еще подумают, что корреспондент где–то нажрался, потерял кофр с техникой, а теперь хочет отмазаться перед своим начальством.
Ладно, — решил Уфимцев, обтираясь полотенцем, — деньги есть, время — тоже. Свяжусь сейчас с собкором — может, какую темку подбросит, пока я здесь. А вечером — звоночек Любе…».
Уфимцев взялся за ручку двери ванной комнаты, но толкнуть ее не успел. Дверь распахнулась сама собой и настолько сильно, что он влетел в объятия небритого мужика в кожаной куртке.
Мужик, перехватив Игоря поперек груди, развернул его лицом в сторону комнаты и ловким движением заломил руку за спину. В таком виде: голым (полотенце размоталось и осталось лежать на пороге душевой), согнутым и с перекошенным от боли лицом, Уфимцев появился перед находящимися в комнате людьми.
Во всей адамовой красе Игоре предстал перед двумя мужчинами, уютно, по–хозяйски, устроившимися в его гостиничном номере. Один из них, блондин лет тридцати в легкой серой парусиновой куртке и таких же брюках, сидел, забросив ног за ногу. В его руке дымилась тонкая сигарета «More», о чем свидетельствовала красная пачка, лежавшая тут же, на журнальном столике рядом с пепельницей. На столешнице с ней соседствовали допитая Игорем бутылка водки, банка тушенки и казенный гостиничный стакан.
