Проклятие Змея - Олаф Локнит

— Надо же, вроде бы родился на Полуночи, а древние висы о сотворении мира не знает! – с высокомерным сарказмом проскрипела Алафрида. Столь ироничные речи можно услышать только от очень старых людей, полагающих всех остальных неразумными детишками. – Неуж-то не знаешь, кто грызет корни Мирового Древа, кое есть стержень, удерживающий мир в равновесии?.. Впрочем, это не мое дело. Хочется — иди. Только не принеси проклятие в мой дом.

Больше ничего путного от ведьмы добиться не удалось — Алафрида замкнулась и не отвечала на вопросы, а потом просто ушла в лес.

— Хозяйка хоть и слепа, но все окрестности знает наизусть, — сказал граф Оргайл, когда Хальк забеспокоился — господин советник боялся, что старица заблудится, упадет в яму или на нее нападут дикие звери. — У Алафриды свое, особенное зрение, она научилась видеть мир через совокупность звуков, запахов, ощущений. Я вначале тоже боялся оставлять ее одну и надолго уходить из Одаля, но потом уяснил — Алафрида не пропадет. А насчет диких животных?.. Поверьте, барон, любой зверь в этих лесах Алафриде не опасен.

— Про что она говорила? — хмурился Конан.— Кто такой Нидхогг? Слово это, безусловно, нордхеймское. Кажется, я его слышал раньше, но никак не могу вспомнить смысл.

— Есть одна древняя сага... — начал было Руфус, но в длинный дом с грохотом ворвался Геберих вкупе с двумя десятниками дружины.

— Конан-рикс, лошади готовы! – военный вождь вези так и сочился нетерпением. — Поклажу навьючили. Отправляемся? Две дюжины мечей я оставляю в Одале, сторожить корабли вместе с воителями Хререка, для них все одно нет лошадей — на кнорр много коней не возьмешь.

Из-за широкой спины здоровенного Гебериха вынырнул еще один варвар — племянник конуга, Сигвальд. Вообще-то дядюшка оставил присматривать за кноррами именно Сигвальда, но какой же нордлинг откажется поучаствовать в опасном приключении!

— Конан, я оставил вместо себя Асмунда — кормчего! Могу я поехать с тобой? Как ближний родич Хререка, тоже имеющего интерес в общем деле?

Король, оглядев Сигвальда, на миг задумался, и я понимаю почему. Родственничек и наследник грозного морского конуга был прямой противоположностью рослому и невероятно сильному Гебериху — совсем невысокий, едва ли три с четвертью локтя (Конану по грудь), худощавый, белобрысый: волосы, брови, ресницы — все белое. Внушительного впечатления не производит, пускай дядюшка и берет Сигвальда в походы с двенадцати лет. Сейчас ему вроде бы около восемнадцати.

— Хререк ругаться не будет? — снисходительно ответил Конан. — Ладно, согласен. Только с лошадьми у нас...

— А я легкий! — расплылся в улыбке Сигвальд. — Не то, что на лошади — и на лисице уеду!

Варвары, услышав от Конана, что отряд выходит спустя квадранс, отбыли. Король уставился на Руфуса Оргайлского, выглядевшего неприкаянным и совсем несчастным.

— Граф, предлагаю попутешествовать с нами, — запросто сказал киммериец. — Ты отлично знаешь все тропы на Вадхейме, сможешь предостеречь от возможных опасностей. И, в конце концов, получишь свою долю...

— Свою долю проклятия Нифлунгов? — буркнул Руфус, не глядя на Конана. — Государь, я всегда был добрым подданным аквилонской короны, и если вы облекаете эти слова в четкий и недвусмысленный приказ короля...

— Облекаю, — величественно бросил Конан.

— Поверь, Руфус, мне все больше и больше не нравится эта история. Но я обязан разобраться! Понимаешь — обязан! Я обещал, что Геберих и Хререк получат вознаграждение за труды, а платить им из тощей казны Тарантии будет накладно. Но не это самое важное. Я просто очень люблю разгадывать загадки... Алафрида не обидится, если мы уедем не попрощавшись? Нет? Тогда обязательно захвати свою книгу, пригодится!

Вадхейм чуточку напоминает Пограничье, за единственной разницей — наше захудалое королевство не имеет выхода к морю, мы со всех сторон окружены континентальными державами: Аквилонией, Немедией, Гипербореей и Бритунией.

Если забыть, что позади осталось серо-свинцовое ущелье Одаль-фьорда, то я бы запросто перепутал Вадхейм с далекой родиной. Горы, весьма похожие на Граскааль, ельники, сосны, растущие на скалах. Возле речки, стекающей с ледника, возится прошлогодний медвежий выводок во главе с могучей бурой мамашей, совсем недавно поднявшейся от спячки — медведи не обращают на всадников никакого внимания, отвыкли от человека и не считают двуногих опасными существами.

Конный отряд двигается гуськом — настоящих дорог, понятно, на острове нет, только звериные тропы. Впереди едут Конан и Руфус, указывающие направление, сразу за ними покачиваются в седлах Тотлант и барон Юсдаль, мы с Тюрой заняли место вслед за «Дикой сотней» ярла Торольва. Геберих со своими удальцами замыкают процессию. Сигвальд пристроился к отряду вези — нашел родственные варварские души, да и Геберих смотрит на молодого нордлинга почти как на младшего братишку. Весна на Полуночи больше похожа на аквилонскую зиму. Ночами случаются сильные морозы, кругом лежит почти нетронутый таянием снег — сугробы подтаивают только на солнечных склонах, но в лесу мы встречали снежные завалы высотой в рост человека. Живности довольно много. Мелкое зверье, вроде хорьков или зайцев, в расчет можно не брать, но я приметил двух рысей, ужасно отощавшего одинокого волка, гурт оленей, а однажды Тюра обратила мое внимание на огромные круглые следы — будто на равнине кто-то расставил бочки донцем вниз, а потом убрал.

— А-а-а... — протянул я, изображая из себя бывалого следопыта (каковым, кстати, являюсь в действительности — с детства бродил по лесам вместе с отцом-охотником). — Ничего особенного! Снежный слон! Ты ведь мамонтов в Нордхейме видела?

— Конечно, — согласилась Тюра. – Такой здоровенный зверь с хоботом, бивнями и рыжей шерстью. На них охотятся дикари из самых дальних полуночных племен сооми.

— Так вот: снежный слон, это такой же мамонт, только с белой шкурой. Зимой мамонты Закатного Материка обычно откочевывают на Полдень, в поисках пиши и тепла, а снежные слоны могут запросто жить в снегах и зимовать при самых суровых морозах. Я-то думал, они сохранились только в Пограничье!

Вскоре объявился и хозяин необычных следов — мы проезжали через пустошь, разделявшую леса предгорий, и вдруг увидели бродящий по снежному полю живой сугроб. Иначе и не скажешь! Покрытый грязно-белой шерстью слон вкупе с двумя мохнатыми детенышами меланхолично брел в сторону гор. Остановился, посмотрел маленькими красными глазками на кавалькаду и пошел себе дальше. Как и встреченных ранее медведей люди слона не заинтересовали — съесть нельзя, а нападать бессмысленно.