Хроника великого джута - Валерий Михайлов

Через несколько дней по прибытии комиссии в ташкентских газетах было напечатано привезенное ею письмо Ленина «Товарищам коммунистам Туркестана», к которым Владимир Ильич, испросивши позволения, обращался «не в качестве Председателя Совнаркома и Совета Обороны, а в качестве члена партии», – так сказать, сойдя с трибуны.

«Установление правильных отношений с народами Туркестана, – писал он, – имеет теперь для Российской Социалистической Федеративной Советской Республики значение, можно сказать, гигантское, всемирно-историческое.

Для всей Азии и для всех колоний мира» для тысяч миллионов людей будет иметь практическое значение отношение советской рабоче-крестьянской республики к слабым, доныне угнетавшимся народам».

Ленин «очень просил» товарищей коммунистов Туркестана «установить товарищеские отношения к народам Туркестана – доказать им делами искренность нашего желания искоренить все следы империализма великорусского для борьбы беззаветной с империализмом всемирным» и «с величайшим доверием отнестись к нашей Туркестанской комиссии».[89]

Значит, советский Туркестан должен был стать образцом для всего Востока в «мировой борьбе против империализма». Что это был за образец, мы уже видели: миллион жертв голода и болезней – в два-то года новой власти! – разрушенные и сожженные Коканд (население его в 1897 году было 120 000, а в 1926 – 69 300 человек) и многие кишлаки, «пораженные басмачеством»; бесчинства воинствующего атеизма, экономический произвол и т. д.

Выступая 22 ноября 1919 года с докладом на 2-м съезде коммунистических организаций народов Востока, В.И. Ленин говорил, что «…социальная революция зреет в Западной Европе не по дням, а по часам, что то же происходит и в Америке, и в Англии…».[90] После того, как «русские большевики» пробили брешь в старом империализме, «представителям трудящихся масс Востока предстоит еще более великая и еще более новая задача».[91]

Что же это за великая задача? Ленин поясняет: «…вам предстоит в истории развития мировой революции, которая будет, судя по началу, продолжаться много лет и потребует много трудов, – вам предстоит в революционной борьбе, в революционном движении сыграть большую роль и слиться в этой борьбе с нашей борьбой против международного империализма».[92]

И далее куда уже определеннее:

«Здесь перед вами стоит задача, которая не стояла раньше перед коммунистами всего мира: опираясь на общекоммунистическую теорию и практику, вам нужно, применяясь к своеобразным условиям, которых нет в европейских странах, суметь применить эту теорию и практику к условиям, когда главной массой является крестьянство, когда нужно решать задачу борьбы не против капитала, а против средневековых остатков. Это трудная и своеобразная задача, но она особенно благодарна, потому что в борьбу втягивается та масса, которая еще не участвовала в борьбе, а с другой стороны, благодаря организации коммунистических ячеек на Востоке вы получаете возможность осуществить теснейшую связь с III Интернационалом. Вы должны найти своеобразные формы этого союза передовых пролетариев всего мира с живущими часто в средневековых условиях л эксплуатируемыми массами Востока. В маленьких размерах мы осуществили в нашей стране то, что в большом размере, в больших странах осуществите вы (выделено мной. – В.М.), и эту вторую задачу, я надеюсь, вы выполните с успехом. Благодаря коммунистическим организациям на Востоке, представителями которых вы здесь являетесь, у вас имеется связь с передовым революционным пролетариатом. Перед вами стоит задача, чтобы и дальше заботиться о том, чтобы внутри каждой страны на понятном для народа языке велась коммунистическая пропаганда».[93]

Ни слева о миллионе людей, погибших от голода в Туркестане, полное забвение о насущных нуждах страны, измученной гражданской войной, разрухой и голодом. И полная же одержимость бесом мировой революции.

Не потому ли и позднее, в сентябре 1921 года, Ленин инструктировал А. Иоффе, который направлялся заместителем председателя Турккомиссии в Ташкент, следующим образом: «Для всей нашей Weltpolitik дьявольски важно завоевать доверие туземцев; трижды и четырежды завоевать; доказать, что мы не империалисты, что мы уклона в эту сторону не потерпим. Тут надо быть архистрогим. Это скажется на Индии, на Востоке, тут шутить нельзя, тут надо быть 1000 раз осторожным».[94]

Обычно это указание толкуется весьма расплывчато или узко. Например, А. Азизханов считает, что Ленин таким образом подчеркивал внешнеполитическое значение «национальной политики советских республик».[95] Ю. Папоров упирает на то, что вождь призывал действовать «с глубоким знанием дела, с тактом, с учетом местных условий».[96] Но, спрашивается, какова главная мысль Ленина, какова его цель? Совершенно очевидно, в историческом контексте, что и доверие туземцев, и осторожность, и нетерпимость к имперскому уклону важны Ленину не сами по себе, а – как средство для соблазнения и завоевания Востока, для победы мировой революции.

По-видимому, Ленину были хорошо известны художества товарищей коммунистов Туркестана, если он очень просил их установить товарищеские отношения (интересно, какими же они были прежде?) к проживающим там народам. Недаром посланная им комиссия начала с основательной чистки руководящих рядов. «Перед Турккомиссией, – пишет В.П. Николаева, – встала задача помочь трудящимся края очистить партийные и советские учреждения от шовинистов и националистов, идейно укрепить местные партийные органы. Наибольшую опасность в то время представлял уклон к великодержавному шовинизму, которому Турккомиссия объявила беспощадную войну. …Отдельные работники за серьезные нарушения в проведении национальной политики были исключены из партии и высланы из Туркестана. Например, …группе бывших руководящих работников – Казакову, Сорокину, Тимлянцеву – было предложено выехать из Туркестана.

…Были открыты судебные процессы над бывшими царскими чиновниками, пробравшимися в советские органы и злоупотреблявшими властью. Около тысячи из них советская власть выслала за пределы края».[97]

Но, вспомним, тот же самый Сорокин за полгода до своей высылки возмущался безобразиями, что творят красноармейцы над мусульманами, неужто он столь быстро переродился в шовиниста? И при тех же царских чиновниках, будто бы пробравшихся в советские органы, еще несколько лет назад не было ни голода, ни убийств, ни грабежей, ни кощунств над религией. Бывший председатель Турккомиссии Шалва Зурабович Элиава позднее, в 1928 году, говорил, что есть известное расстояние между идеями компартии, идеями советской власти и исполнением этих директив, – «все зависит от того человеческого материала, который работает в данной стране», и что, дескать, этот материал пока еще не совсем правильно применяет директивы в жизни, отчего возникают всякие ошибки и перегибы. Как обычно, оберегая в неприкосновенности идею и распорядителей, все грехи валили на исполнителей.

Голощекин, на которого с Куйбышевым возложили руководство партийной работой, 11 ноября 1919 года выехал вместе с новым ревкомом Ферганской области в Коканд. В эти дни там происходил областной съезд, обсуждавший экономическое положение и вопрос борьбы с басмачеством. Члены ревкома и Голощекин созвали экстренное ночное заседание съезда, который тут же решил «снять и распустить себя», дабы на местах уже работать под руководством нового ревкома. 13 ноября Филипп Исаевич вместе с командующим войсками Бригадзе приехал в Скобелев и там «совершенно изменил» состав ревсовета Ферганского фронта. На следующий день он выступал на митинге в советском собрании перед битком набитым залом, а 16 ноября уже был на угольных копях Кызыл-Кия, где вновь выступал на митинге и провел партийное собрание. На очереди была поездка в Андижан, Джалал-Абад и Ош… Результатом поездки стала тотальная чистка советских и партийных органов, изгнание из них «царских чиновников, торговцев, спекулянтов» и доклад о положении в Фергане, сделанный 28 ноября 1919 года в Ташкенте, после которого было решено устроить перерегистрацию всей Ферганской партийной организации.

Кавалерийский руководящий набег с полной перетусовкой местных кадров был совершен в считанные дни и человеком, всего лишь неделю как прибывшим в Туркестан. Много ли толку было в этом набеге? Не затем ли он был проведен, чтобы в очередной раз обмануть доверчивых «туземцев», подсунув им новых исполнителей, быть может, ничем не лучше прежних? Недаром через полгода, в июле 1920-го, да и еще не один раз впоследствии, вновь «перераспределяли партийные силы» в Туркестане, отправляя «в распоряжение ЦК тех туркестанских коммунистов, которые заражены колонизаторством и национализмом»,[98] меняя снова и снова составы самой Турккомиссии, – и все обещали и обещали измученному народу «рай мировой коммуны» посреди насилия, разрухи и унижения человеческого духа.